VI. О СОВРЕМЕННОМ СОСТОЯНИИ ПРОБЛЕМЫ ЧЕЛОВЕКА[159]

В процессе обсуждения данного вопроса (о «комплексности») раздавались здравые голоса касательно того, что это — проблемы философские, и что обращение к физиологии, психологии и проч. зачастую подменяет философские понятия о данных явлениях, да и по существу своему могут быть лишь подсобными средствами для выработки философской концепции человека. Но философам все же внушали, что данные проблемы нельзя решить без физиологии, кибернетики и десятка других частных наук. Позитивистское мнение одержало верх, тем более, что оно обещало полную философскую без-

ответственность и бездеятельность в данных вопросах. Упоминание о позитивизме не означает, что всякая комплексность является позитивизмом. Проблема человека действительно разбирается рядом специальных наук, и использование их достижений крайне полезно и -необходимо при следующих условиях: обобщение этих материалов должно иметь философский характер, а не быть просто набором специальных исследований; данное обобщение должно быть квалифицированным и критически переработанным под углом зрения философских, более широких принципов.

Итак, дальнейшее развитие марксистской теории человека должно состоять не в механическом и стихийном «склеивании» кусочков специальных исследований, а в сознательном обобщении, сделанном именно философом и со строго философским содержанием. Границы последнего в настоящее время настолько расплылись, что найти их в данном вопросе может лишь философ, сохранивший традиционное, марксистское понимание предмета и проблем философии. Итак, нам представляется* что первой предпосылкой дальнейшего развития марксистской теории человека является придание этой теории четкого философского контура в духе традиционного понимания характера философской концепции.

Второй предпосылкой и условием дальнейшего развития теории человека является признание его автономии относительно общества. Слово «признание», правда, не очень подходит, так как никто не возражает против тезиса об «относительной самостоятельности» человека относительно общества. Возражать против этого — значит возражать против пряміьіх фактов в истории человечества и против разительных фактов .несоответствия многих людей условиям их воспитания. Историю можно было бы игнорировать, а вот последнее обстоятельство игнорировать невозможно, ибо его значение в общественной жизни все возрастает. Слово «признание» мы все же оставим, так как выражение «относительная самостоятельность» в данном случае произносится скороговоркой, стыдливо, боязливо, как нечто незаконное с марксистской точки зрения. Действительно, как совместить этот тезис с марксистским положением, согласно которому человек есть производное от общества?

Если понимать данное положение формально-логически и догматически, то .ничего нового в истории осуществляться не могло бы, однако в действительности люди прорывают связывающие их узы социальной обусловленности. Марксист скажет, что это новое тоже социально-исторически обусловлено. Формула об обусловленности человека обществом остается незыблемой, тем не менее объемлет она еще не все. Все, разумеется, в истории обусловлено до мелочей, но обусловлено не только социально.

Таким образом, относительная самостоятельность общественного развития различных стран современного мира объясняется влиянием на их историю не только законов общественной жизни, но и условий природы, значением которых, так же как и вниманием к природе вообще, мы пренебрегали и продолжаем пренебрегать. Итак, социальная детерминация определяет лишь общее, а не отдельное, своеобразное в истории народов. А это своеобразное выступает на передний план, оставляя за общим путем человечества роль лишь схемы развития, некой исторической кальки.

Непризнание никакой иной детерминации, кроме социальной, составляет в настоящее время общий фон всех сочинений, з том числе и о человеке. В одной своей работе я уже говорил, что климат влияет на судьбы народов и что, видимо, не случайно, именно в умеренном климате, требующем упорного (но все же не чрезмерного) труда, развились наиболее развитые в производственно-экономическом отношении нации. Это наблюдение может быть исторически верно или неверно, но во всяком случае в лем нет ничего немарксистского, «расистского».

Итак, природно-географические, психологические и другие относительно асоциальные факторы — вот причины «отклонений» автономии фактического развития народов от действия только социальной детерминации. Вот почему нигде, ни в какой стране не было ни одной «чистой», типичной идеальной общественно-экономической формации.

В истории действует тот же закон, который был установлен Марксом между стоимостью и ценой товара: цена товара, вертясь вокруг стоимости, как своего стержня (и, следовательно, не отходя от него чрезмерно далеко), никогда не совпадает со стоимостью, разве лишь случайно. Следовательно, общее (закон) и особенности конкретного явления одинаково важны для понимания последнего. Знание закона — это лишь начало научного исследования. Диалектика — душа марксизма, но душа без тела не существует.

Несовпадение общего и особенного, автономия особенного не ограничиваются массовыми явлениями, а распространяются и на единичное, на отдельного человека. Причины этого несовпадения в общем те же, что были указаны для частных массовых явлений, но проявления данных несовпадений имеют свои особенности. Так, скажем, динамика туристского движения зависит от рекламы, от интереса к древностям, цен на обслуживание, от погоды, расстояний, от характера местности и проч. Однако нетрудно заметить, что мотивы, определяющие мое решение участвовать или не участвовать в данном туристском походе, будут значительно более многочисленны: в него войдут мои денежные и семейные обстоятельства, сроки служебного отпуска, советы приятелей, уже участвовавших в таких походах, состояние моего здоровья, физические особенности, любовь или равнодушие к природе и т. д. Отдельный человек, индивид, в обстоятельствах своей жизни и ежедневных решениях зависит не только от общих законов истории и от законов общества и государства, в котором он живет, он и от своего учреждения и коллектива, от семьи, от круга друзей и т. д. Массовое же явление, чем более оно массово, тем более свободно от этих обстоятельств.

Итак, относительная самостоятельность (автономия) отдельного человека определяется тем обстоятельством, что общественная жизнь, в среде которой он живет, имеет свою внутреннюю, присущую каждому ее звену детерминацию, особым образом накладываемую на общие законы истории и на особенности того или иного общества.

Третий момент, связанный с дальнейшим развитием теории человека, — соотношение сторон системы «человек». Прежде всего это его атрибутивные (присущие всем людям как таковым) стороны, выраженные в понятиях природы человека него сущности. Почти вся советская философская литература о человеке была посвящена данным понятиям. С понятием сущности дело обстояло легко, так как имеется классическое определение Марксом сущности человека как совокупности (ансамбля) всех общественных отношений. С понятием природы человека дело обстояло сложнее. Правда, было известно, что классики видели в человеке и живой организм и члена общества, что вполне соответствовало столь пренебрегаемому здравому смыслу. Иными словами, был предложен тезис о биосоциальной природе человека. Но здесь возникли разногласия по двум вопросам: во-первых, о самом смысле понятия биосоциальности человека и, во-вторых, о том, можно ли природу человека полагать в его биосоциалыюсти.

Ряд десятилетий отрицания биологической природы человека сказались в подозрительном отношении некоторых иссле- дователей к этой «половине» формулы биосоциальности, в боязни биологического. Некоторые авторы, стремясь избежать самого термина биологии, назвали природу человека «интегра- тивной» или «синтетической».

Однако эта «интегративность» не означала ничего нового по сравнению с биосоциальностью. Я с удивлением прочел статью психолога А. Р. Лурия, который выступает против различения биологического и социального (правда, не в плане природы человека вообще, а лишь в плане психических процессов) на том основании, что в сознательной деятельности человека нет чисто биологических процессов. Последнее может быть и так, но А. Р. Лурия идет дальше, выступая вообще против «теории двух факторов» (социального и биологического), видя в этом «соскальзывание на позиции бнологизаторства иу в конечном счете, на позиции упрощенного естественнонаучного материализма».[160] Можно было бы назвать имена и других весьма почтенных авторов, которые как огня боятся «двойственности» вопреки точке зрения В.

Что касается второго пункта разногласий, то здесь создав лось странное и с теоретической точки зрения нетерпимое положение. Приняв термин «природа человека», большая часть советских философов, не мудрствуя лукаво, отождествила природу человека с его сущностью. Вместе с тем это явно разные понятия, ибо сущность человека социальна (так как представляет собой совокупность всех общественных отношений), а его природа биосоциальна. Данное противоречие обусловило два заблуждения: либо природа человека объявлялась социальной, либо его сущность — биосоциальной. Нами было предложено различать понятия природы человека и его сущности.[161]Природа человека относится к двум формам движения материи— биологической и социальной — и развивается по их законам. Человек есть единственное живое существо, живущее одновременно в двух «мирах» — природном и общественном, что делает его особым предметом рассмотрения философии и многих других наук. Философское изучение данного вопроса состоит в исследовании того своеобразия, которое приняли в жизнедеятельности человека, в своем слиянии в этой жизнедеятельности законы природы и общества, взятые сами по себе, в «отрыве» от отдельного человека. Если законы природы вполне допускают такой отрыв, то законы общества могут допускать его как прием абстракции, ибо общество состоит из людей, и природа последних налагает свою печать на все общественные явления и закономерности.

Можно ли сказать, что и в объективном плане законы жизнедеятельности человека и законы общественного развития — это одно и то же, что между ними нет различия? Едва ли. Конечно, и рабовладельческое, и феодальное, и капиталистическое общество создавали не мистические силы, а сами люди, однако большинство людей больше страдало от этих своих построений, чем наслаждалось их щедротами. И создание данных формаций, и уже созданные формации не зависели во многом от воли людей, так как обусловливались не их стремлениями, а развитием производительных сил, которые, как известно, не зависят от воли и сознания людей, хотя и создаются при их участии. Что же касается индивида, то независимо от него общественные и природные силы определяют всю его жизнь в любом обществе.

Таким образом индивид подвергается действию множества детерминаций и сам является некой равнодействующей последних. Мы, конечно, не исключаем, что индивид — не просто пассивное следствие и результат всех этих воздействий, но что он и сам стремится избежать или ослабить действия одних детерминантов, усилить другие и даже добавить от себя какие-то внутренние детерминаторы.

Если природа человека биосоциальна, то сущность его социальна и только социальна. Что существенно в человеке как таковом в отличие от животных? Ясно, что все существенное в данном отношении дается человеку обществом. Различие понятий «природа человека» и «сущность человека» соответствует языковому смыслу терминов и природы и сущности. Однако останавливаться на этих общих определениях, даже при их правильном понимании, — значит обрекать теорию на застой. Понятия природы человека и его сущности фиксируют то, что присуще человеку во все времена истории и во всяком общественном положении. Они характеризуют абстрактного человека, человека вообще. Общечеловеческие черты — это то, что принуждает признавать в вас человека независимо от своего отношения к нему. Данные черты присущи и таким людям, которым мы, по всей справедливости, отказали бы в чести называться людьми. Без общечеловеческих, характерных для всех людей черт, не может быть и частного, конкретного человека, ибо он, по определению, будет заведомо непохож на человека.

С другой стороны, человек вообще всегда выступает как отдельный человек, индивид и как человек определенного времени, народа, класса. Проблема индивида до сих пор не нашла должного места в нашей философской литературе, если же индивид и появляется в качестве второстепенного персонажа, то трактуется крайне поверхностно, сводится к индивидуальным особенностям и «неповторимости». Вместе с тем проблема индивида— исходный и центральный момент теории человека. Ведь все определения, под которыми фигурирует человек (при- рода человека, его сущность,, личность и т. д.) суть умственные отвлечения от живого индивида, каких-то его сторон и черт,, самих по себе, отдельно от индивида не существующих. Индивид, таким образом, есть совокупность всех своих определений и единственно чувственная и подлинная их реальность.

Ни один индивид непохож не только на остальных живущих, но и ни на одного из своих предков и потомков. Однако этим индивид не отличается от любого предмета органического и неорганического мира; природа не создает совершенно одинаковых вещей. Вспомним Лейбница, который предлагал придворным неразрешимую задачу: найти в парке два одинаковых листа дерева. Одинаковые вещи (и то лишь приблизительно одинаковые) создает лишь машина. Отличается ли в этом отношении человек от всех остальных вещей в мире? Оказывается, отличается. Если мы изучили образ жизни и поведение пары животных или птиц, то мы можем предсказать такое же поведение и у любой другой пары таких же животных в тех же условиях. О человеке же этого сказать нельзя. При самых устойчивых нравах нет и не бывало двух одинаковых супружеских пар и одинаковой их совместной жизни. Два брата, выросших в одних и тех же условиях и воспитанных совершенно одинаково, часто весьма существенно отличаются друг от друга.

Таким образом, индивидуальность человека не ограничивается лишь внешними различиями между особями (видовое поведение в животном мире, как видим, не индивидуально, а стандартно), а выражается во всем его поведении. Насколько позволяет судить история, человек постепенно освобождается от животного стандарта, от стадности, все более разв'ивает свою индивидуальность как особенность психологии и поведения в отличие от других индивидов.

Марксистское положение о раскрытии всех сущностных сил, т. е. способностей и задатков человека, при коммунизме является продолжением этой исторической закономерности. Осуществляемый до сих пор в основном стихийно, процесс освобождения человека от животной стадности, развитие его индивидуальности в эпоху социализма, коммунизма становится процессом, сознательно направляемым. Проблема воспитания в значительной мере связана именно с индивидуализацией поведения человека, с его отклонениями от стандарта, от видовых особенностей поведения. Но как эти видовые особенности, ,так и «отклонения» требуют критического отношения, ибо заключают в себе как положительное, так и отрицательное.

Возьмем, к примеру, такие феномены видового поведения, как половая любовь, честолюбие, стремление к лидерству, комфорту, обладанию вещами и проч. Вековечность этих страстей указывает на то, что они присущи человеку как биосоциальному существу и, взятые отвлеченно, не заключают в себе ни- чего плохого. Более того, они являются мощными импульсами жизнедеятельности. Но сколько принесли эти страсти зла, страданий и бедствий человечеству! Поэтому каждая эпоха, каждый господствующий класс, насаждая свою культуру, налагал свои ограничения на эти страсти. Пролетарской идеологии угнетенного класса, с одной стороны, и класса-гегемона — с другой, присуще весьма сложное отношение к этим страстям, к их массовым проявлениям и индивидуальным извращениям. Их выход за рамки дозволенного данным обществом ограничивается, пресекается законом и моральным давлением. Таким образом, стандарт, одинаковость поведения в определенных рамках необходима для любого общества. Безудержная «индивидуализация» поведения разрушает общественную жизнь и требует обуздания. Мир теперь все более ясно видит, к чему привело господство буржуазного индивидуализма как принципа общественной жизни капиталистического мира.

Благополучие, довольство и счастье, согласно марксизму, должны быть уделом не большинства (к чему стремились идеологи индивидуализма), а всех людей, каждого индивида без исключения. Счастье человека — конечная цель построения коммунизма, поэтому проблема индивида не сводится лишь к борьбе за развитие индивидуальности, способностей, сущностных сил и проч. Проблема индивида — это одновременно выход за пределы заботы об индивиде, ибо высшие заботы о нем имеют всеобщий характер и могут быть достигнуты лишь на базе совершенствования общества. Проблема индивида глубже и шире, чем проблема индивидуальности.

С проблемой индивида мы выходим в область диалектического материализма, так как человеческий индивид — это наиболее сложное выражение ряда общих свойств материи, и прежде всего закона отдельности (относительной обособленности, отграниченное™, оформленности) всех вещей и явлений действительности. Индивид есть та материальная форма, в которой воплотился человек со всем своим биологическим и социально- историческим содержанием. Индивид — это та материальная форма, в которой воплотился человек. Итак, индивид помимо своего свойства индивидуальности выступает и в таких своих важных функциях (и соответственно определениях), как материально-естественная основа и носитель общественных отношений, как основная форма, в которой природа присутствует в обществе, как последняя форма, в которой существует общественная дифференциация, и т. д. С индивидом связана жизнь и смерть, а значит, и вся драма личной судьбы человека.

Наряду с проблемой индивида ждет своего дальнейшего развития и проблема личности, которая, будучи составной частью марксистской теории человека, одновременно имеет собственную достаточно сложную и тонкую проблематику. Понятие личности, в отличие от рассмотренных выше категорий, есть понятие в основном идеологическое и ценностное. Оно выдвигается чаще всего в связи с правами и обязанностями человека, его свободами, мыслимыми идеальными формами и т. п. Прозаическая и презентистская трактовки личности, т. е. рассмотрение последней в ее современном состоянии, со всеми недостатками, не может нас удовлетворить. Личность — возвышенный момент в понятии о человеке, поэтому и «набор» понятий, связанных с понятием личность, имеет преимущественно аксиологический и перспективный характер.

В понятии личности фигурируют большей частью ценностные определения, а именно те или иные качества, даваемые в положительном плане. Эти определения меняются в зависимости от того, какие именно добродетели особенно ценятся в данном обществе (или нравятся данному исследователю проблемы личности). В зависимости от этого само понятие личности приобретает различные степени, чего нет в понятиях онтрлоги- ческого, теоретического, общенаучного плана: человек, так же, как и индивид существует или не существует. Личности же бывают различных степеней совершенства, соответствия своему понятию. Все люди суть личности, но личностный момент выражен в них по-разному, и в различной степени: по степени разумности ее мыслей и действий, по степени оригинальности, самостоятельности решений, по величине и значению того вклада, который она сделала в развитие общества и культуры, по ее общественной роли и т. д. Все люди — личности, но большинство из них проживает жизнь, которая мало чем отличается от жизней остальных, окружающих ее; личность человека как бы «спрятана» в массе.

Критерием развития личности является не то, насколько она повторяет существующий стереотип, а то, насколько она из него выделяется. Иногда личность проявляется именно тем, что противится существующему стереотипу, массовому образу жизни и мышления. Однако критерием развития личности нельзя считать лишь нонконформизм. Личность может выражаться также и в том, насколько она осуществила уже поставленную, конформную и ставшую общей задачу. Поэтому значительной личностью может быть не только революционер или реформатор, но и герой труда, и автор произведения, отразившего характерные и важные черты эпохи. Личность и масса— не противоположности, а одновременно разные понятия и различные явления в человечестве. Массовое — это фундаментальное, непрестанно текучее, как движение ледника, необходимое и неопровержимое; личное — это движение, разнообразие, творчество. То и другое — свойства природы, свойства ее движения.

Таково вкратце соотношение понятий «человек», «индивид», «личность».