[Сомнение VIII]
Ты продолжаешь, что это достойно меня, «Тела», и всех тех, кто, воспринимая все очень смутно, не знает, что следует спрашивать о каждой вещи; что же касает&ся тебя...75 и т.
д. Очень хорошо, что ты не считаешь меня с моими взглядами совершенно одиноким и на&ходишь мне единомышленников. Я сам с удовольст&вием принимаю их и считаю их людьми, которые не&устанно ищут истину, ненавидят хвастовство и искренне заявляют о том, что они знают и чего не знают. Это те, кто мало заботится о том, что ты скажешь, будто они имеют обо всем лишь смутное представление и, доверяя самим себе, считают, что нет ничего дороже ясности; они прекрасно знают, что следует спрашивать о каждой вещи, они достаточно точно оценивают силу человеческого дарования, а между тем сами напоми&нают другим, гордящимся своим мнением, чтобы они не раздувались от чванства, чтобы пришли в себя, дер&жались бы скромно, поняли бы, что их возможности также ограничены, перестали бы задыхаться от важ&ности и громко обещать нечто сверхвеликое... Я оста&новлюсь только на том, что ты говоришь далее: будто, что касается тебя, ты никогда не считал, что для рас&крытия субстанции следует искать что-нибудь иное, кроме различных ее атрибутов.II. В этом месте если ты действительно считал, что не следует искать ничего иного, поскольку сила чело&веческого ума не может представить ничего большего, то, насколько я понимаю, ты высказал прекрасную мысль.
Точно так же ты прекрасно заметил, что, чем боль&ше мы познаем атрибутов какой-либо субстанции, тем совершеннее постигаем ее природу. Конечно, ты прав, если ты признаешь это в той мере, в какой мы либо можем понять природу этой субстанции, либо считает&ся, что можем. Но если ты считал, что благодаря этому становится ясно и понятно, какова субстанция и ее природа в действительности, и ее глубочайшая сущ&ность не остается при этом скрытой, то ты, по моему мнению, очень далеко отступаешь от предела, которым может и должно быть ограничено бессилие человечес&кого ума. Ибо одно дело — атрибут, или Свойство, а другое — субстанция, или природа, которой это свой&ство принадлежит или из которой оно вытекает. Таким образом, познать атрибут, или свойство, и сумму таких свойств не означает познать самое субстанцию, или природу.
Все, что мы можем познать,— это те или иные свойства данной субстанции, или природы, поскольку они открыты для наблюдения и становятся очевидными из опыта; но в результате этого не происходит про&никновения в самое субстанцию, т. е. в глубокие нед&ра природы. Так, например, видя, что вода бьет из клю&ча, мы, правда, познаем, что эта вода—из этого источ&ника, но это не означает, что наш взгляд проникает в находящийся глубоко иод землей ключ. Мне кажется, что так установил сам великий и всемогущий господь, когда создал природу и дал нам право пользоваться ею. Ведь он открыл нам все, что необходимо знать о каж&дой вещи, дав вещам их свойства, через которые мы их познаем, и даровав нам различные чувства, с по&мощью которых мы могли бы воспринимать эти свой&ства, а также внутреннюю способность, с помощью ко&торой мы о них судим. Что же касается внутренней природы, то, поскольку он не счел ее необходимой для нашего познания, он пожелал оставить ее скрытой по&добно тому ключу; и, потому, когда мы стремимся по&знать се или предполагаем се познанной, мы проявляем лишь свою гордыню. Конечно, не потому, что знание не кажется прекрасным и желанным, но оно прекрасно и желанно так же, как, например, прекрасно и желан&но (таково по крайней мере мое мнение) иметь крылья или сохранять вечную молодость. Ведь конечно же, же&лать и надеяться как на первое, так и на второе могут только люди, охваченные гордыней и не знающие своей собственной природы. Да и в чем бы заключалось тогда различие между богом н человеком, если бы человек знал все, что доступно лишь самому богу? Что, если бы он мог похвастаться, что ему настолько хорошо извест&на природа каждой вещи в целом, что бог уже не мо&жет ничего добавить к этому знанию? Мне кажется, что всемогущий господь поступил так же, как обычно по&ступают создатели чудесных автоматических устройств. Эти люди выставляют на обозрение свои машины, да&вая возможность наблюдать их удивительные движе&ния, и было бы несправедливо, если бы зрители стали обижаться на то, что нм-де не захотели показать внут&ренний механизм. Точно так же и бог, создатель мира и всех находящихся в нем удивительных вещей, от са&мой малой до самой великой, был настолько милостив к нам, что не отказал нам в возможности созерцания их, и было бы несправедливо но отношению к нему, ес&ли бы кто-шгбудь, не довольствуясь тем, что бог по&желал нам открыть, стал бы жаловаться, что он не рас&крыл также сокровенных тайн природы каждой вещи, или стал бы считать, что он может познать их собст&венными силами.Но вернемся к нашему предмету. Доказав в своем «Рассуждении» только то, что ум есть вещь мыслящая, ты достиг не большего, чем достиг бы тот, кто в огром&ном сочинении о магните доказал бы, что магнит есть вещь, притягивающая железо и направляющая его к полюсам (мы уже прибегали к этому примеру)...
III. Далее. Можно ли выдумать что-нибудь более прелестное, чем то, что ты придумал для умножения и углубления того знания, которое у нас есть относитель&но природы ума? Ты говоришь: И подобно тому как мы можем различить мноэюеетво атрибутов воска: во-пер&вых, что он белый, во-вторых, что он твердый, в-треть&их, что из твердого он становится жидким, и т. д.,— точно так же есть и множество атрибутов ума: во-пер- вых, он способен распознавать белизну воска, во-вто&рых — его твердость, в-третьих — изменчивость его со&стояния твердости, т. е. его текучесть. И непосредствен&но добавляешь: Отсюда можно ясно заключить, что ни у одной вещи нельзя познать столько атрибутов, сколь- ко у ума; ведь все атрибуты, познаваемые у какой-ли&бо вещи, можно считать и атрибутами ума, поскольку он их познает; а потому его природа нам наиболее из&вестна. Во-первых, ты поступаешь точно так же, как поступил бы кто-нибудь, кто, исследуя, например, при&роду пера, которым я это пишу, признал бы в нем столько же способностей, сколько букв больших, ма&лых, латинских, греческих, арабских оно может начер&тать, а также сколько линий прямых, кривых, длинных, коротких или треугольников, четырехугольников и дру&гих фигур больших, малых, прямолинейных, криволи&нейных, эллиптических, параболических и других, которые неисчислимы, и при этом стал бы считать, что, чем больше кто-нибудь знает таких способностей, тем полнее известна ему природа пера, что нельзя по&знать такого числа разнообразных фигур, сколько су&ществует у пера способностей, и потому природа пера наиболее известна по сравнению с природой всех букв и фигур.
Но если речь идет об исследовании природы пера, ие следует ли скорее выяснить, из чего оно сде&лано — из пера птицы, из тростника, из золота, меди, из серебра или из какого-либо другого материала? К какому роду оно принадлежит, из каких начал со&стоит? Каково их состояние, сочетание, соразмерность, соотношение и т. п.? Ведь то, что оно предназначено для письма и начертания фигур, это всем и без того прекрасно известно и может быть выражено одним словом... Равным образом едва ли нас продвинет впе&ред или поможет нам познать природу ума, если мы перечислим столько его познавательных способностей, сколько существует познаваемых вещей. Ведь можно выразить в одном слове, что ум имеет познавательную способность, которая в свою очередь в соответствии с делениями и дальнейшими подразделениями объекта может быть расширена сколько угодно, причем из та&кого рода расширения познается большое число не столько способностей ума, сколько его объектов. И пусть будет познано сколько угодно способностей, или, как ты это называешь, атрибутов, остается, одна&ко, [непознанным] самое главное в уме, а именно его субстанция, или природа, которой принадлежат эти способности и атрибуты. Наконец, пусть будет по твое&му желанию, когда ты говоришь, что природа каждой субстанции проявляется через атрибуты, и, таким обра&зом, природа ума проявляется через его способность познать белизну и т. д. В таком случае я утверждаю, что для полного раскрытия природы какой-нибудь суб&станции следует познать все ее атрибуты и соответст&венно для полного раскрытия природы ума следует по&знать все атрибуты ума, т. е. все способности позна&ния всех отдельных объектов, какие он только может познать, а также и сами объекты, в познании которых проявляется эта способность познания...IV. ...Мне представляется достаточным, подводя итог этому «Размышлению», собрать и свести в силло&гизм все твое рассуждение о природе ума и его по&знании:
Тот, кто не есть ни сочленение, ни тонкая ма&терия, разлитая по членам, и кто познает, что он есть, строго говоря, мыслящая вещь, г.
е. вещь сомневающаяся, понимающая, утверждающая, от&рицающая, желающая, не желающая, воображаю&щая, чувствующая, причем познает это не с по&мощью воображения, а с помощью интеллекта, таким же образом, как он познает субстанцию воска, освобожденную от ее собственных атрибу&тов, и кто, кроме того, ясно представляет себе все атрибуты, через которые проявляется природа ума, т. е. все отдельные способности познания всех отдельных атрибутов как воска, так и вооб&ще всех отдельных вещей, одновременно с позна&нием которых познаются и эти способности,— тот ясно и полностью себе представляет природу ума и знает ум лучше, чем тело.Но я не есть ни сочленение, ни тонкая мате&рия, разлитая по членам, и в то же время познаю себя и г. д.
Следовательно, я имею ясное и полное пред&ставление о природе ума и знаю ум лучше, чем тело.
Так как, принимая во внимание слабость этого рас&суждения, нет необходимости что-нибудь добавлять к тем выводам, которые уже были сделаны, то скажу только, что, если ты считаешь свое заключение истин&ным и правильно обоснованным, если ты считаешь, что ты выполнил то, что обещал в заглавии, и но крайней мере доказал, что ум известен тебе лучше, чем тело, следовательно, тело не должно быть тебе незнакомо. Да и каким образом мог бы ты сопоставлять его с умом и говорить, что обладаешь более ясным понятием од&ного, чем другого, если бы ты не обладал понятием как того, так и другого? Как мог бы ты на основании атрибутов тела понять атрибуты ума, если бы у тебя не было предварительного понимания атрибутов те&ла? Каким образом, возвращаясь к желанному тебе исходному пункту, мог бы ты сказать следующее: Так как мне теперь известно, что ум и тело познаются не чувствами, как таковыми, или способностью воображе&нияно одним только интеллектом76 и г. д.? Повто&ряю, я говорю это, во-первых, для того, чтобы ты по&нял, что отнюдь не без основания выдвигается против тебя следующее возражение: То, благодаря чему каж&дая вещь представляет собой нечто, обладает этими ка&чествами в большей степени, [чем эта вещь]; но атрибу&ты ума известны благодаря атрибутам тела. Следова&тельно, атрибуты тела лучше известны, чем атрибуты ума. И далее, принимая, что из двух вещей нам лучше известна та, атрибуты которой нам лучше известны (если только мы примем твое положение, что субстан&ция проявляет себя через атрибуты), ты продолжаешь: Но при сравнении тела и ума атрибуты тела оказы&ваются более нам известны, чем атрибуты ума. Следо&вательно, тело нам известно лучше, чем ум. Во-вторых, я говорю это, чтобы ты признал, что ты не доказал су&ществования тела и не вывел из твоего знаменитого Архимедова принципа ни существования тела, ни его сущности, ни его атрибутов. В-третьих, чтобы ты не смог впоследствии ссылаться на то, что тебе еще не известно тело и что остается еще доказать, что оно су&ществует и каково оно; разве только ты захочешь впасть в противоречие с самим собой, допустить логи- чесную ошибку petitio principii и погубить плоды всего этого твоего «Размышления», на которое, пишешь ты, в другом месте, как тебе кажется, ты потратил больше сил, чем на что-либо другое, тобой написанное.