Сомнение IV
Но, говоришь ты, с одной стороны, у меня есть яс&ная и отчетливая идея меня самого, поскольку я — лишь мыслящая, но не протяженная вещь; с другой стороны, у меня есть отчетливая идея тела, поскольку оно — лишь протяженная, но не мыслящая вещь.
Я должен тебе возразить: прежде всего, что касается идеи тела, то выяснять это, по-видимому, не стоит тру- да. Ведь если бы твое утверждение относилось к идее тела вообще, то я вынужден был бы повторить мое прежнее возражение, а именно тебе следовало бы до&казать, что {природа ума], обладающего способностью мыслить, противоречит природе тела; при этом мы до&пустили бы логическую ошибку petitio principii, ибо главный вопрос состоит не в этом, а в том, не есть ли ты тонкое тело, поскольку, согласно твоему утвержде&нию, мышление с [природой] тела несовместимо. Но так как все, что ты говоришь, относится лишь к этому вот грубому телу, от которого ты считаешь себя отличным и отделимым, то я отрицаю не столько то, что у тебя есть его идея, сколько то, что ты можешь иметь тако&вую, будучи непротяженной вещью. Ибо скажи на ми&лость: каким образом ты себе представляешь, что ты — непротяженный субъект — можешь воспринять образ, или идею, тела, имеющего протяженность? Ведь такой образ либо исходит от тела, и тогда он, несомненно, те- лесен, причем части его расположены одна вне другой, т. е., таким образом, он имеет протяженность; либо же это образ воздействует па нас исходя из какого-нибудь другого источника; но так как он неизбежно всегда представляет протяженную вещь, то он неизбежно имеет и части и потому обладает протяженностью. В противном случае, т. е. если бы ои был лишен частей, как мог бы он представлять части? Будучи лишен протяженности, каким образом мог бы он представлять протяженную вещь? Или, лишенный очертаний, как мог бы он представлять вещь, ими обладающую? Наконец, если бы он был лишен положения, как мог бы он представлять верхнюю, ниж&нюю, правую, левую и все остальные части? Если бы он был лишен разнообразия, как мог бы ои давать представление о разнообразных цветах и т. п.? Итак, идея, очевидно, не вполне лишена протяженности. Но если это так, то можешь ли ты, будучи непротяжен&ным, представить ее себе, к себе ее приспособить, поль&зоваться ею и, наконец, замечать, как она постепенно стирается и исчезает?Что касается затем идеи тебя самого, то мне нече&го прибавить к тому, что я сказал выше, особенно по поводу «Второго размышления» Из изложенного мной там следует, что у тебя не только нет ясной и отчет&ливой идеи себя самого, но, по-видимому, нет никакой. Ибо, хотя ты знаешь, что ты мыслишь, однако ты не знаешь, каков ты как мыслящая вещь; так что тебе известна только функция, но неизвестно главное — функционирующая субстанция. Вот почему напраши&вается сравнение со слепым, который, чувствуя тепло и узнав, что оно исходит от Солнца, думает, будто у него есть ясная и отчетливая идея Солнца, так как, если его спросят, что такое Солнце, он может ответить, что это — источник тепла. Но, скажешь ты, я же гово&рю здесь не только о том, что я — вещь мыслящая, но и о том, что я — вещь непротяженная. Однако, не го&воря уж о том, что это утверждается бездоказательно и к тому же стоит под большим вопросом, я тебя прежде всего хочу спросить: разве это значит, что у тебя есть ясная и отчетливая идея самого себя? Ты говоришь, что ты — непротяженная вещь; тем самым ты говоришь, что ты не есть, но не говоришь, что ты есть. Разве для того, чтобы иметь ясную и отчетливую, или, что то же самое, истинную, подлинную, идею ка&кой-нибудь вещи, не нужно знать самое вещь пози&тивно и, так сказать, утвердительно, а достаточно знать, что она собой не представляет? Разве была бы ясной и отчетливой идея Буцефала, если бы кто-ни&будь узнал о нем, ну, например, что он — не муха?
Но не буду настаивать на этом, спрошу тебя лучше: итак, ты утверждаешь, что ты — не протяженная вещь? Но разве ты не рассеян по всему телу? Не знаю, что ты намерен ответить па это; ибо хотя я вначале утверждал, что ты находишься только в мозгу, однако это мое высказывание основывалось скорее на догад&ке, чем на решительном следовании твоему убеждению.
Эту догадку я почерпнул из последующих твоих слов, что ты получаешь впечатления не от всех частей тела, а исключительно от мозга или даже от небольшой его части. Однако на основании этих слов я не получил уверенности в том, что ты находишься только в мозгу или в его части, так как ты можешь содержаться во всем теле и в то же время получать впечатления лишь от одной его части, подобно тому как мы обычно счи&таем, что душа рассеяна по всему телу, но видит она только глазами.Сомнение вызвали у меня также следующие слова: И хотя весь ум, по-видимому, составляет единое целое со всем телом, и т. <9.31 Ибо хотя в этом месте ты не утверждаешь, что ты един со всем телом, однако и не отрицаешь этого. Как бы то ни было, будь, во-первых, если тебе угодно, рассеян по всему телу, идентичен ли ты с душой или представляешь собой нечто от нее от&личное; но, спрашиваю тебя: можешь ли ты не иметь протяженности — ты, который простираешься от голо&вы до пят? Ты, который по величине равен своему те&лу? Ты, который имеешь столько же частей, сколько тело? Уж не будешь ли ты утверждать, будто ты пото&му не имеешь протяженности, что целиком содержишь&ся во всем теле и целиком — в любой его части? Если так, то скажи на милость, как тебя понять? Разве мо&жет нечто единое целиком находиться одновременно во многих местах? Правда, вера учит нас этому в отно&шении святого таинства32, но здесь речь идет о тебе как о некоем естественном явлении, воспринимаемом есте&ственным разумом. Можно ли представить себе, что во многих местах, {предназначенных для определенных ве&щей], размещено мало этих вещей? И разве сто мест не больше, чем одно? Разве также, если какая-нибудь вещь находится целиком в одном месте, она может од&новременно быть в других местах, не находясь при этом за пределами самой себя, точно так же как одно место находится вне другого? Что бы ты ни говорил, вопрос о том, помещаешься ли ты целиком в любой части своего тела или, скорее, по частям в различных его частях, в лучшем случае останется туманным и не&достоверным. И как весьма очевидно, что ни одна вещь не может находиться целиком одновременно во многих мостах, точно так же очевидно и то, что тебя нет цели&ком в отдельных частях [тела].
Ты весь можешь нахо&диться лишь во всем теле, причем части твои должны быть рассеяны по всему телу, и, таким образом, ты об&ладаешь протяженностью.Но пусть ты находишься в одном лишь мозгу или в какой-нибудь незначительной его части, все же, как видишь, остается то же самое затруднение, ибо, как бы мала ни была эта часть, она, однако, имеет протяжен&ность и ты не можешь не иметь ее вместе с ней; сле&довательно, ты обладаешь протяженностью и частицы твои соответствуют частицам указанной части мозга. Или, может быть, ты скажешь, что принимаешь эту часть мозга за точку? Это будет неверно, но пусть бу&дет так; все же если это физическая точка, то остается то же затруднение, ибо такая точка имеет протяжен&ность и не вполне лишена частей. Если же это точка математическая, то ты знаешь, прежде всего, что такая точка существует лишь в. воображении. Но допустим или, вернее, вообразим, что такая математическая точ&ка, с которой ты соединен и в которой ты пребываешь, существует в мозгу: ты сразу поймешь всю бесполез&ность подобного измышления. Ибо в согласии с ним мы должны представить себе, что ты находишься в месте средоточия нервов, через которые все части [тела], по&лучившие впечатления с помощью души, пересылают в мозг идеи, или образы, чувственно воспринимаемых вещей. Но во-первых, все нервы не могут сходиться в одной точке как потому, что мозг переходит в спинной мозг, в который входят и где заканчиваются многие спинные нервы, так и потому, что нервы, идущие к центру головы, не оканчиваются, как мы наблюдаем, в одном и том же месте мозга. Но предположим, что все эти нервы сходятся в одной точке; все равно окончание их всех в математической точке невозможно, ибо ясно, что нервы — это тела, а не математические линии, ко&торые могли бы сойтись в математической точке. Если даже сделать такое допущение, то жизненные духи, проводимые этими нервами, не могли бы ни выходить из нервов, ни входить в них, ибо духи эти — тела, а тела не могут находиться вне места или проходить через нечто, что не есть место, в данном случае — через математическую точку.
И даже, если бы они и могли находиться в такой точке и через нее проходить, ты, находясь в этой точке, не имеющей ни правой, ни ле&вой стороны, ни верхней, ни нижней частей и ника&кого другого подразделения, не мог бы определить, от-Куда [эти духи] приходят и что они тебе сообщают. То же самое надо сказать о тех [жизненных духах], кото&рые ты должен рассылать [по всему телу], чтобы сде&лать его способным ощущать или сообщать тебе инфор&мацию и двигаться, не говоря уж о том, что невозмож&но понять, каким образом ты можешь сообщать этим духам движение, если сам ты помещаешься в точке, если ты — не тело или не обладаешь телом, при помо&щи которого ты мог бы входить с ними в соприкосно&вение и подталкивать их. Ибо если ты скажешь, будто они движутся сами, а ты лишь направляешь их движе&ние, то я напомню тебе, что в другом месте ты утверж&дал, что тела не способны двигаться сами, причем ут&верждал это для того, чтобы сделать вывод, что ты — причина указанного движения. И затем объясни нам, каким образом можешь ты направлять это движепие без всякого напряжения с твоей стороны и, стало быть, без всякого твоего собственного движения? Как может одна вещь приложить усилие к другой вещи и заста&вить се двигаться без взаимного соприкосновения дви&гателя и того, что он движет? Может ли, далее, со&стояться это соприкосновение без участия [касающе&гося] тела? Ведь естественный разум ясно учит нас, что все то, что не есть тело, не может ни касаться, ни испытывать касания.