1. Вл. Соловьев и И. Кант: этические конвергенции и дивергенции
Владимир Соловьев — фигура во многом уникальная в истории отечественной философской мысли: с него начинается систематическая и всеобъемлющая работа, венчаемая построением оригинальной целостной системы.
Он сумел сплавить воедино плато- но-неоплатоновскую традицию официального российского православия с европейской философией в лучших ее образцах.В истории русской философии вплоть до трагического перерыва ее традиции можно выделить ее внутренний духовный ориентир, каким, без сомнения, выступает величественная фигура Платона, и усмотреть плодотворного побудителя ее духовной энергии в лице кёнигсбергского гения, в лице этого мудреца-Протея. И оба этих базисных начала были фундаментом философских исканий Владимира Соловьева. Именно он вывел русскую философию на мировую арену, преодолев мистически-иррациональный характер ее, с одной стороны, и плоский натурализм — с другой.
Что касается места и роли Канта в развитии русской философии, то я хотел бы отметить следующее: историки русской философии в один голос говорят о том, что гносеология никогда не была одушевляющим центром ее. Русская мысль озабочена по преимуществу смысложизненными проблемами, поисками практических ориентиров внутреннего лада в строе личности, сопряженного с социальной гармонией, на фоне единства с мировым целым. Она антропологична, вопреки позитивистско-натуралистическим веяниям, в одно время приобретшим господствующие позиции.
22
Но именно Кант в европейской философии Нового времени осуществляет поворот к антропологии, сыграв для нее роль Сократа в истории античной мысли. Превращение всей философской системы в ответ на вопросы: «Что такое человек?» и «Каково его место в мире?»
- предопределило влияние Канта.
Этические проблемы стоят в центре системы Канта, которым здесь подчинено все, но эти же проблемы есть движущий нерв русской мысли.
Когда в Европе раздался лозунг «Назад к Канту», он был тотчас же услышан Владимиром Соловьевым. Однако, если в Европе- а на первых порах это именно так — Кант был оценен как мыслитель, пролагающий новые пути в области философии науки, то Соловьев воспринял систему Канта как целое, как философское обоснование этики.
Никак нельзя обойти молчанием столь решительно и безапелляционно высказанное мнение А.Ф. Лосева, согласно которому «Владимир Соловьев нигде и никогда кантианцем не был»[5], а в «истории философии, вероятно, еще не было столь противоположно мыслящих философов, как Вл. Соловьев и Кант»[6]. Авторитет А.Ф. Лосева столь высок, что это мнение может много повредить и уже вредит делу изучения русской философии, разрывая ее живые связи в одном месте и добавляя лишние звенья в другом.
Конечно, можно не верить самому Вл. Соловьеву, когда он, работая над диссертацией «Критика отвлеченных начал», писал, что «автор в вопросах чисто философских находился под преобладающим влиянием Канта (курсив мой. — Л. К.) и отчасти Шопенгауэра»5, однако волей-неволей, читая Соловьева, нельзя не обратить внимания на тот факт, сколь обстоятельно и всесторонне Вл. Соловьев изучал Канта: практически все наследие мыслителя было скрупулезно изучено русским философом, как широко он использует кантовскую терминологию и как часто обращается к Канту за поддержкой в том или ином вопросе. Это, правда, не было каким-то исключением в истории формирования выдающихся русских мыслителей. Признания, аналогичные вышеприведенному, — у очень многих из них.
Обратитесь к В.И. Вернадскому — и вы найдете оценку еще более решительную и горячую; почитайте страницы автобиографии Н.А. Бердяева: «В теории познания я изошел от Канта», «Основная тема моя была в том, как дальше развить и вместе с тем преодолеть мысль Канта», «. в философии я все-таки более всего прошел школу Канта, самого Канта более, чем неокантианцев»[7] и т. д.; цитировать можно много...
Есть в русской философии и те, кого можно назвать антикантианцами, например В.Ф.
Эрн или Н.Ф. Федоров (видимо, к ним можно отнести и А.Ф. Лосева), но их антикантианство накладывает Кантову печать на лики мыслителей: отрицаемый мыслительный материал как источник (все еще мало изученный тип источников) определяет движение идей, заставляет мыслить о том же и на таком же уровне сущностной глубины. Правда, философская глубина не может быть достоянием Н.Ф. Федорова, который слишком занят проблемами религиозно-этическими и религиозно-политическими.Читая Соловьева, нельзя не обратить внимание на его оценку роли Канта в истории мировой философии: «Кант — основатель философского критицизма, представляющего главную поворотную точку в истории человеческой мысли, так что все развитие философии, если не по содержанию, то по отношению мысли к этому содержанию, должно быть разделено на два периода: до-критический (или до-кантовский) и после-критический (или после-кантовский)» [8] . Вл. Соловьев в собственно философских вопросах на каждом шагу демонстрирует после-критический стиль мышления; Кантовы понятия, Кантова терминология образуют остов и самую ткань соловь- евской мысли, которым он придает свой, оригинальный движущий нерв, направляя строимый организм системы к собственной цели, но имея ориентиром Канта.
Сам Вл. Соловьев оценивает систему Канта, на мой взгляд, много более точно, чем это делает А.Ф. Лосев почти полтора столетия спустя.
В чем видит А.Ф. Лосев столь глубокое несходство кёнигс- бергского и русского философов? Ответ таков: «Если не входить
ни в какие подробности, а дать только кратчайшую характеристику отношения Вл. Соловьева к Канту, то ничего другого нельзя сказать, как то, что Кант является выдержанным субъективным идеалистом, Вл. Соловьев же является выдержанным объективным идеалистом»[9].
Вл. Соловьев куда более осторожен в оценках, он не выносит приговора, материалистом или идеалистом является Кант. Одно он понимает абсолютно точно: Кант не может быть признан субъективным идеалистом, его ни при каких обстоятельствах нельзя сближать с Дж.
Беркли. Вл. Соловьев в этом отношении столь определенен, что наотрез отказывается признать наличие берк- лианских идей или даже их подобия в первом издании «Критики чистого разума», несмотря на то, что Кант, встретившись с непониманием такого рода, вынужден был переработать «Критику...» и подготовить второе издание. Русский философ считает, что «вопреки ошибочному мнению некоторых толкователей (между прочим, Шопенгауэра и Куно Фишера) нельзя найти никакого внутреннего противоречия в этом пункте между 1-м и 2-м изданиями "Критики чистого разума"»[10].Хотя А.Ф. Лосев и пишет, что «только упрямая слепота и неподвижный догматизм мысли могут находить в философском творчестве Вл. Соловьева, и в раннем, и в среднем, и в позднем, хоть какие-нибудь намеки на кантианские симпатии»[11], упрямиться заставляют исследователей творчества Вл. Соловьева факты и только факты, закрыть эту проблему вряд ли удастся.
Дать достаточно полный анализ этических концепций Канта и Соловьева в их тождестве и различии — задача фундаментального исследования. Я намерен осуществить общую оценку философских оснований этики двух мыслителей, чтобы обнаружилось влияние Канта на Вл. Соловьева и борьба последнего с некоторыми глубинными идеями кантианства. В этой первой части исследования мне хотелось бы осуществить сопоставление подходов к обоснованию добра Кантом и Вл. Соловьевым.