ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Ну, если мы упомянули о разделении, то давайте из&учим, что такое разделение, распределение и подразделе&ние. Необходимо знать, что разделение есть первоначаль&ное расчленение данного сущего, папример когда мы говорим, что пекоторые из животных разумны и некото&рые неразумны.
А распределение есть второе расчлепепие того же су&щего по другому принципу, например когда мы снова делим животное и говорим, что пекоторые из животных смертны и некоторые бессмертпы.
Подразделение же есть расчленение одпой части разде&ленного, например когда мы, разделив животпое на разум&ное и неразумное, разумное опять разделяем на смертное и бессмертпое, а смертное снова делим на человека, ло&шадь и тому подобное. Точно так же философия делится на теоретическую и практическую, так как посредством теоретической части мы познаем все сущее, а с помощью практической творим чистоту паших правов.
Вопрос о том, почему философия разделяется па две части — па теоретическую и практическую, а не па одну пли на мпогие, достоин рассмотрения. Следует сказать, что о разделении на один пе может быть и речи, ибо никогда не бывает разделения на один, а также па мно&гое, так как разделять означает рассекать надвое, т. е., расчленяя, отделять что-либо от чего-либо, а не беспоря&дочно дробить на множество.
Философия же делится на две части по трем причинам. Во-первых, философия делится на теоретическую и прак&тическую, поскольку в нас самих существуют теоретиче&ское и практическое начала.
Так, например, теоретическое начало проявляется у всех детей, которые в разговорах любят задавать вопросы, т. е. проявляют любознатель&ность; точно так же любой из нас [всегда] хочет слышать что-нибудь [новое.] Практическое также существует в пас; оно проявляется в непрерывной деятельности души, кото&рая даже тогда, когда мы спим, не засыпает и продолжа&ет свою деятельность, проявляющуюся в сновидениях. А когда мы не спим и нам нечего делать, мы, например, или дергаем волосы, или играем веточкой. И вот, по&скольку в нас существуют теоретическое и практическое, постольку и философия делится на них.Вторая же причина разделения на две части, как мы уже выше говорили, заключается в том, что философия, как мы узнали выше, есть уподобление богу, который об&ладает двоякой силой —теоретической и практической. Теоретическая — это та, которой он познает все сущее, а практическая — благодаря которой он выступает как творец [всего сущего]. Поэтому и философия делится па две части — теоретическую и практическую, ибо с по&мощью теоретического она запечатлевает в себе теорети&ческое всесилие божества, а посредством практического — практическое всесилие, осуществляя заботу о человече&ских душах, ведя их от невежества к истинпому знанию.
Третья причина заключается в следующем: филосо&фия имеет целью украсить человеческую душу, а челове&ческой душе присущи две способности — познавательная и животная. Позпавательпая способность — это разум, размышление, мнепие, ощущение, воображение, о кото&рых мы сказали выше. А животпой способности присущи воля, избирательное свойство, благорасположение, гнев и вожделение. Поэтому и философия делится на две части — на теоретическую и практическую, дабы посредством тео&ретической части украсить познавательную силу души, а посредством практической — животную, так как прак&тическая часть философии учит пас не совершать чего- нибудь под влиянием гнева и не вожделеть к чему-нибудь неподобающему. Вот почему философия делится на две части — на теорию и практику.
Необходимо знать, что обе эти части одолеваются друг другом и одолевают друг друга.
Так, теория одолевает практику по подлежащему, ибо теории с целью познания подлежит все сущее, а практике — только лишь человече&ские души, так как она украшает только душу человека, но не безрассудных [животных]. А теория позпает сущ&ность и разумных и неразумных. Практика же одолевает теорию по цели, ибо целью теории является истипа, целью же практики является добро, так как с помощью практики [философия] украшает нравы, творя добро путем отвер&жения страстей. С помощью же теории украшается истина, так как именно теория учит нас истинным вещам.А добро превыше истины, как наиболее общее и все&объемлющее, так как все, что истинно, то добро, но не все доброе истинно; ведь бывает же иногда, что и ложь ока&зывается добром. К примеру, скажем, один человек дал другому на хранение меч, и вот в минуту гнева он при&шел взять его обратно, чтобы совершить убийство, а тот отказался и солгал, что, мол, ничего ты мне не давал. Вот вам ложь, которая есть добро.
Такова с божьей помощью и данпая глава.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Поскольку мы разделили философию на теорию и практику, то следует знать, что каждая из них [в свою очередь] подразделяется на части, и в первую очередь теория, ибо опа предпочтительнее практики, ибо для тео&рии подлежащим является все сущее, а для практики — только человеческие души.
И необходимо зпать, что Платоп и Аристотель каж&дый по-разному подразделяют теорию. Так, Платоп под&разделяет теорию па естествознание и теологию, так как он пе хочет делать математику частью философии, а чем- то вроде предварительного образования, как грамматику и риторику. Поэтому он пад входом своей академии сде&лал надпись: «Не знающий геометрии пусть не входит». Оп сделал такую надпись из-за того, что многие вещи он относит к теологии и приноравливает к теологии. А матема&тика, частью которой является геометрия, становится пособником для познания теологии.
Аристотель же подразделяет теорию па естествозна&ние, математику и теологию, так как математику как науку он считает частью философии.
Ну, вот так [об&стоит дело].Однако необходимо знать, почему теория делится на три части. По поводу этого мы скажем, что все сущее есть подлежащее для теории в целях познания, а все сущее имеет троякое бытие: или оно материально по предмет&ному и мысленному бытию, как, например, дерево, камень и все остальное из обозреваемого нами, так как они и предметно и мысленпо имеют материальное бытие, ибо невозможно познать камень или дерево без материи; или сущее нематериально и по предметному, и по мыслен- ному бытию, как, например, бог, ангел, разум, душа, ибо они и предметно и мысленно имеют нематериальное бы&тие, так как невозможно признать материальными бога, или ангела, или разум, или душу. Сущее, наконец, имеет предметно материальное бытие и мысленно нематериаль&ное бытие, например формы, которые предметно мате&риальны, ибо треугольник, квадрат или другие формы не могут существовать без материи; они пребывают или в камне, или в дереве, или в какой-нибудь другой вещи. А мысленно они нематериальны, ибо, когда кто-то при размышлении представляет себе формы, он именно эти формы, как таковые, отпечатывает в мысли. Как воск, принимая на себя оттиск букв перстня, отпечатывает па себе одни только буквы и ничего материального не берет у перстня, так и размышление, воспроизводя в себе фор&му, ничего не берет у материи, а воспроизводит и запечат&левает в себе самое формуб4. И вот, так как все сущее есть подлежащее для теории в целях познания, а сущее, как мы сказали, имеет троякое бытие, то и теория делится на три части: на естествознание, математику и теологию.
Необходимо знать, что естествознание предназначено для тех вещей, которые и предметно, и мысленно имеют материальное бытие, а математика — для тех, которые предметно имеют материальное бытие и мысленно не&материальное бытие. Теология же предназначена для тех, которые нематериальны и предметно, и мысленно. Ну, а если это так, то давайте скажем, почему они располо&жены в таком порядке.
Необходимо знать, что вначале ставится естествозна&ние, как родственное и близкое нам и как целиком мате&риальное.
А математика ставится в середине, т. е. между естествознанием и теологией; как сообщающаяся с обоими, ибо она материальна, как естествознание, и нематериальна, как теология. Теология же, разумеется, ставится в конце, так как невозможно [непосредственно] после естествозна&ния подняться к теологии, ибо нельзя перейти [сразу] от целиком материального к полностью нематериальному. Это было бы подобно тому, как если бы людей, долгое время находившихся в темноте, заставили взглянуть на солнце; они тотчас же ослепли бы. То же самое случилось бы и с теми, кто стал бы переходить от целиком мате&риального к целиком нематериальному. На это намекает сказание об Оте и Эфиальте, которые захотели взгромоз&дить на Олимп гору Осса, а потом на нее — лесистыйПелион, чтобы взобраться на небоб5. Здесь имеется в виду не что иное, как если бы философы без матема&тики захотели перейти от целиком материального к пол&ностью нематериальному, т. е. подняться от естествозна&ния к теологии.
А что вслед за естествознанием нужно обратиться к математике, велит замечательный Плотин, говоря: «Но&вичков для приближения к бестелесной сущности следует обучать математике, с помощью которой бестелесная сущность поддается познанию» 66.
Но некоторые сомневаются и спрашивают: если мы изучаем не только математику, но и естествознание и теологию, так почему же речь идет только о математике? На это пифагорейцы отвечают, что справедливо ведется
ечь только о математике, ибо опа существует в области абстрактного] размышления, а то, что обычно пости&гается мышлением, есть достояние одного лишь размыш&ления, ибо мысль есть попросту восприятие сущего, [уже постигнутого мышлением].
Такова с божьей помощью и данная глава.