о САМООГРАНИЧЕНИИ В ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ ЖАДНОСТИ 

Переходим к рассмотрению самоограничения, или того расположения духа, в силу которого человек до&вольствуется малым: поистине ничто не может быть большим благом для человека.

Какая, в самом деле, достойная вещь эта бедность, если она удовлетворяется и довольствуется достаточ&ным, т. е. теми дарами природы, которых хватает для

того, чтобы, как я сказал, не терпеть голода, жажды и холода! Так как разнообразие этих даров природы огра&ниченно и они легко добываются, для тех же предметов, которые, в силу суетного мнения, представляют собой предмет вожделения, нельзя установить ни меры, ни границы, то поистине надо быть благодарным благосло&венной природе за то, что она необходимые предметы сделала легко добываемыми, а то, что трудно добыть,— мало необходимым.

И так как мудрец должен питать надежду, что в те&чение всей своей жизни он ни в чем не будет нуждаться, то разве не благоприятствует в высшей степени этой на&дежде легкая возможность добычи этих скромных ве&щей, между тем как, наоборот, предметы роскоши не дают повода для такой надежды: и не по этой ли при&чине обыкновенные люди, даже обладая большими бо&гатствами, словно боясь, что им их не хватит, вечно тру&дятся, что-то накапливая, и в то же время никогда не считают эти накопления достаточными?

Отсюда следует, что мы должны довольствоваться легко добываемыми и простейшими вещами, помня, что даже все богатства [мира], сосредоточенные в одном месте, не в силах каким-либо рациональным путем устранить душевные тревоги; простые же, повсюду встречающиеся и наиболее доступные вещи удовлетво&ряют самые наши насущные телесные потребности и, кроме того, обладают тем преимуществом, что человеку, думающему о смерти, не жаль с ними расстаться.

Жалкие умы людей и ослепленные души! Они не желают видеть, что сама природа не требует от себя ничего иного, как устранить из тела то, что в силу не&хватки необходимого причиняет ему страдание, и дать уму радостно, без тревоги и страха наслаждаться всем остальным.

Если, таким образом, предметы, достаточные для поддержания жизни, в отношении которых никто не бы- вает беден, и не доставляют утех, на какие так падка толпа, то все же природа не бедна своими утехами и неизменно доставляет чистые удовольствия указанными выше дешевыми и простыми средствами. Вот почему мудрец так равнодушен к вещам, порождающим жад&ность к деньгам (разумеется, как к средству для еже&дневных расходов на любовные утехи и удовлетворение тщеславия); далекий от всего этого, он лишен всякого стимула к алчности, и вообще к заботе о деньгах.

Если я говорю, что нет меры и границы вожделению к богатствам, порождаемому суетным мнением, то это обусловлено тем, что, в то время как природа удовлет&воряется малым, суетное мнение, предшествуя вожде&лению, вечно направлено на что-либо, чего якобы не хватает, и, словно этого чего-то в каждый данный мо&мент все еще не хватает, усиливает к нему страсть. Поэтому человеку, не удовлетворяющемуся малым, всегда всего мало, и, чем больше у него накоплено бо&гатств, тем больше, по его мнению, их ему не хватает.

Вот почему, так как никогда не бывает нехватки в малом, мудрец, обладающий этим малым, должен, как я уже говорил, считать его своим богатством. Ведь нет ничего, чего бы не хватало такому богатству, в то время как достоянию [богатых людей], как бы оно ни было ве&лико, вечно чего-то не хватает, поскольку оно не беско&нечно. Из этого следует, что тот, кому собственные вла&дения не кажутся слишком обширными, даже сделав&шись властелином целого мира, все же чувствовал бы себя бедным: ибо бедность — спутница неудовлетворен&ности, и тому, кто завоевал бы весь мир, недоставало бы остальных миров, что суетное мнение внушило бы ему таким же образом, как оно внушило ему жажду обладать всем этим миром, когда он имел ограниченные владения.

Поэтому если ты желаешь сделать кого-либо бога&тым, то знай, что тебе следует для этой цели не увели&чивать его богатства, а отвращать его от страстей.

Такое расположение духа или, если хочешь, способ&ность, состоящая в самообуздании и в отказе от стрем&ления к тому, что с точки зрения природы не есть не&обходимость,— эта способность, говорю я, в связи с простейшим и легчайшим способом добывания необ&ходимых вещей порождает такую же беззаботность, ка&кую навевает тихое уединение и удаление от толпы, ибо благодаря этому, даже вращаясь в обществе и живя среди толпы, человек чувствует себя не менее свобод&ным, чем тот, кто живет уединенно.

Этой же основной причиной объясняется, почему всякий, кто когда-либо пытался наилучшим образом обеспечить себе беззаботность и уверенность в завтраш&нем дне при помощи внешних средств, всегда стремится к таким вещам, которых возможно достичь, и считает, что именно такие вещи как бы благоприятны для его цели; те же вещи, которых достичь невозможно, он счи&тает вредными. Мало того, такой человек не добивается даже многих из доступных вещей, а от всего того, без приобретения чего легко обойтись, он просто отказы&вается.

С другой стороны, скажи на милость, разве мало горя причиняет отсутствие такого самоограничения и умения себе отказывать? Этого горя так много, что че&ловеческий разум, словно пытаясь вычерпать его дыря&вым сосудом, никогда не может его целиком охватить. Ведь не говоря уже о том, что накопление больших бо&гатств лишь изменяет характер [человеческого] горя, но не кладет ему конец,— потому ли, что [разбогатев&шие люди] обременяют себя заботами, от которых они были раньше свободны, или потому, что своим богат&ством они дают место интригам, которые в конце кон&цов их губят,— не говоря уже об этом, разве не вели&чайшее несчастье, что, чем больше ты набиваешь себе брюхо, тем больше тебя мучает голод?