§ 75. Различные виды познания духа
То, что мы узнаем о душе, всего лишь ничто по сравнению с тем, что она представляет сама по себе. Ибо наше сознание о нас самих дает нам, может быть, наименьшее представление о нашей сущности. Поэтому мы не имеем такого совершенного познания о природе души, как о природе тел, хотя мы гораздо яснее усматриваем существование нашей души, чем существование нашего тела и окружающих нас тел. Поэтому мы не можем дать определений для модификаций или свойств души. Ибо так как мы не познаем ни душу, ни ее модификации через идеи, но только через ощущения и такие ощущения, как боль, удовольствие, теплота, не связаны со словами, то ясно, что, если кто-либо никогда не испытал чувств удовольствия или боли, он не мог бы получить познания их через определения. Поэтому мы сами для себя совершенно темны и непрозрачны; чтобы видеть себя, мы должны смотреть на себя со стороны; и не познаем нашей сущности, пока не будем созерцать себя в том, кто есть наш свет и в ком лишь все ветци становятся светом. Ибо вне бога даже самые духовные субстанции совершенно невидимы.
Но души других людей и чистые духи мы познаШ только путем предположений. Мы не познаем их ни в них самих, ни через их идеи, и так как они отличны от нас, то мы не можем познать их также путем сознания.
Мы только предполагаем, что души других людей таковы же, как наши. Мы утверждаем, что они имеют те же чувства, как мы, и даже, когда эти чувства не имеют никакого отношения к телу, мы уверены, что мы не заблуждаемся, ибо мы видим в боге известные неизменные идеи и законы, из которых мы с уверенностью познаем, что бог действует на другие духи так же, как на нас (liv. Ill, ch. 7, Eclairc. sur le III liv.). Но мы познаем предметы через себя самих и без идей, если они интеллигибельны и познаваемы через себя самих, т. е. если они действуют на дух и потому могут4 открываться ему, ибо рассудок есть чисто пассивная способность души. Но только одного бога мы познаем через него самого, ибо хотя вне его есть еще другие духовные сущности, которые также кажутся познаваемыми по своей природе, но только один бог может действовать в духе и открываться ему. Поэтому мы имеем непосредственное и прямое созерцание одного только бога, ибо лишь один оп может просвещать дух через свою собственную субстанцию, и потому в этой жизни лишь наше единство с богом является причиной того, что мы способны познавать то, что мы познаем. Невозможно думать, что нечто сотворенное может представлять бесконечное, что сущность без ограничения, бесконечная, всеобщая сущность может быть представлена через идею, т. е. особенную сущность, отличную от всеобщей и бесконечной сущности. Что же касается особенных сущностей, то не трудно понять, что они могут быть представлены через бесконечную сущность, которая содержит их в своей в высшей степени действенной и, следовательно, в высшей степени интеллигибельной субстанции. Поэтому мы должны утверждать, что мы познаем бога через него самого, хотя наше познание его в этой жизни весьма несовершенно (liv. Ill, ch. 7),§ 76. Способ созерцания вещей в боге
Тела же с их свойствами мы познаем, как показано выше, только посредством идей, так как они не интеллигибельны через себя самих и потому могут быть созерцаемы только в существе, которое содержит их в себе идеально.
Поэтому наше познание их весьма совершенно, т. е. наша идея протяжения достаточно содержательна, чтобы через нее познать все возможные свойства протяжения. Недостатки нашего познания протяжения, фигур и движений являются недостатками не идей, представляющих их, но нашего ума, созерцающего их (там же, ch. 7, Nr. 3).Но видеть тела (видеть здесь значит лишь воспринимать с помощью зрения) означает не что иное, как иметь в своем уме действительно присутствующей идею протяжения, которая касается или определяет его различными красками. Поэтому мы видим тела лишь в идеальном и общем протяжении, которое только через краски становится чувственным и отдельным, а краски суть не что иное, как чувственные представления, которые душа имеет о протяжении, когда оно действует в ней и видоизменяет ее. Но под протяжением, конечно, надо понимать всегда лишь интеллигибельное, идею или архетип материи, ибо материальное протяжение, очевидно, не может непосредственно действовать на ум. Оно абсолютно невидимо само по себе; только интеллигибельные идеи могут действовать на умы (Rep. а М. Regis [Ответ г. Режи]).
Как все отдельные тела состоят из общего протяжения или материи и особенной формы, так все особенные идеи тел не что иное, как общая идея протяжения в различных формах. Во всех определенных протяженных вещах лишь протяжение созерцается определенным образом. Поэтому все протяженное мы видим лишь в протяжении или общей идее протяжения. Таким образом, эта идея является главным доказательством, что мы видим все вещи в боге, ибо идея протяжения может находиться лишь в боге, она не может быть модификацией нашей души. Все модификации конечной сущности необходимо конечны: именно так как модификация субстанции есть определенный способ ее бытия, то она не может иметь большего объема, чем сама субстанция. Но ум наш ограничен, а идея протяжения неограниченна; мы не можем ни исчерпать ее, ни открыть в ней границы. Поэтому мы видим все тела в боге, так как идея протяжения, в которой мы видим все вещи ввиду ее неограниченности, может находиться только в нем (там же).
Но для того чтобы видеть чувственные тела и реальные фигуры, не требуется, чтобы в самом боге или в идеальном протяжении содержались чувственные гела и действительные фигуры. Дух может воспринимать часть бесконечного идеального протяжения, которое содержит бог, и потому познавать все фигуры в боге, ибо всякое ограниченное идеальное протяжение необходимо является идеальной фигурой, так как фигура представляет не что иное, как ограничение пространства. Но мы видим или чувствуем определенное тело, когда его идея, т. е. определенная фигура идеального и общего протяжения, становится чувственной и отдельной благодаря цвету или иному чувственному представлению, посредством которого его идея действует на душу и которое душа связывает с ним, ибо душа почти всегда распространяет свои чувства на те идеи, которые производят на нее живое впечатление. Поэтому не следует ставить идеальный мир в такое отношение к чувственному или материальному, как будто в нем было, например, идеальное солнце, идеальное дерево, чтобы представить себе солнце или дерево. Ибо так как всякое идеальное протяжение можно представить как круг или в идеальной форме солнце, дерева или лошади, то оно может служить нам для представления солнца, дерева, лошади, следовательно, стать идеальным солнцем, идеальным деревом и т. д. в том случае, если душа под влиянием тел может связать ощущение с этими идеальными предметами или идеями, т. е. когда эти идеи действуют на душу посредством чувственных представлений (Eclairc. sur le III liv.; X. eel). Поэтому мы воспринимаем чувственные вещи не отличной от рассудка способностью: сам рассудок представляет себе вещи в их отсутствии и чувствует их в их присутствии. Воображение и чувства не что иное, как сам рассудок, поскольку он воспринимает предметы органами тела, ибо рассудок есть лишь способность души воспринимать в себя все вещи, или, что одно и то же, идеи всех вещей (liv. I, р. 4).