РАЦИОНАЛИСТИЧЕСКАЯ МЕТОДОЛОГИЯ ДЕКАРТА

Интенсивное развитие научного знания к концу эпохи Возрождения и тем более в XVII в. привело к радикаль&ному изменению отношения передовых философов и уче&ных к традиционной формальной логике и к формирова&нию более общих, простых и действенных принципов новой методологии. Отвергая аристотелевскую логику, такие фи&лософы выражали свое неприятие схоластики. Правда, ни Бэкон, ни Декарт не отбрасывали традиционную логику как негодную ветошь и даже считали ее полезной для эко&номной и более эффективной — по сравнению с обыденным мышлением — передачи уже обретенных знаний, но, как и многие другие философы, они отмечали, что ее роль совер&шенно ничтожна в открытии новых истин, в формулирова&нии обоснованных, подлинно научных понятий, раскры&вающих познавательную никчемность схоластических уни&версалий (понятий с нечеткими, расплывчатыми признака&ми, часто отражавших неопределенность обыденного опы&та).

и См. наст. том. С. 260.

своей эпохи показал непримиримость конфликта между возникшим тогда научным знанием и традиционными по&нятиями схоластической философии. Конфликт этот был выражен автором «Рассуждения о методе» в противопо&ложность схоластическим опусам в непринужденном, почти разговорном стиле, отличающемся незаурядными ли&тературными достоинствами и рассчитанном на читатель&скую аудиторию, значительно превосходящую привержен&цев цеховой учености.

Следует напомнить, что для совершенствования челове&ческого знания, в особенности того, которое претендует на статус научности, необходимы два главных фактора — многообразный опыт, без которого невозможно никакое знание, и деятельность по его осмыслению, проясняющая, анализирующая и обобщающая огромную пестроту опыта. Осознание бесплодности схоластической методологии при&вело многих философов эпохи Возрождения и XVII в. к идее о решающей роли опыта, который в эту эпоху много&кратно расширился и обогатился по сравнению с антично&стью и средневековьем. Огромные успехи производствен&ной деятельности сопровождались развитием такого эффективного способа исследования объективных законо&мерностей, как эксперимент — целенаправленный опыт, дающий конкретные ответы на вопросы, поставленные ис&следователем. Эта сторона методологии тогдашней фило&софии породила в ней могучее направление, обычно име&нуемое эмпиризмом. Наиболее ярким представителем мето&дологии эмпиризма был Фрэнсис Бэкон.

С другой стороны, в рассматриваемую эпоху совершен&ствовалась и интеллектуальная деятельность по осмысле&нию опыта.

Эта методология не означала игнорирования или даже недооценки опытного фактора знания. Тонкий экспе&риментатор, Декарт в заключительной, VI части «Рассуж&дения о методе» пишет: «Что касается опытов, то я за&метил, что они тем более необходимы, чем далее мы продвигаемся в знании» ,2. Аналогичные положения чита&тель встречает и в «Правилах для руководства ума». Переписка Декарта свидетельствует, что он был осведом&лен об индуктивной методологии Бэкона и в общем отно&сился к ней одобрительно. Для самого французского философа весьма характерно, что в поисках эффективной методологии он не раз приводит в пример производствен&ные приемы различных ремесленников — ткачей, выши&вальщиц и др., ибо «все эти искусства удивительно хороша упражняют ум» [10]. Декарт осуждает не только схоласти&ческую умозрительность, но и беспорядочные действия алхимиков, и совершенно произвольные заключения астро&логов, которые, не зная природы звезд и не наблюдая их движений, тем не менее берутся определять их воздействие на людей. Тонкий методолог с иронией осуждает тех философов, «которые, пренебрегая опытами, думают, что истина выйдет из их собственного мозга, словно Минерва из головы Юпитера» [11].

Но столь высокая оценка опытного компонента научно- философского знания не составляет главного в методологии Декарта. Его размышление над законами и правилами та&кого осмысления делает эту методологию прежде всего рационалистической. В основе развития научного знания, согласно Декарту, лежит совершенствование аналити&ческих приемов познавательной деятельности человека.

Принципиальное значение для методологии Декарта имеет трактовка математики. Философию, начиная с древ&ности, нельзя рассматривать как некую пранауку, от кото&рой в историческом прогрессе знания «отпочковывают&ся» все новые и новые науки. Подобно этому, и ма- тематику, даже древнюю, нельзя представлять в качестве некоей единой системы совершенно точного знания. В действительности то, что обозначается греческим словом «математика», уже в античности выступало как более конк&ретное знание — геометрия, арифметика, астрономия, музыка. К исходу античности — началу средневековья, потеряв значительную часть своего теоретическо-дедуктнв- ного содержания, эти дисциплины оформились как «сво&бодные искусства», обслуживавшие церковную и житей&скую практику. К началу Нового времени появились и другие прикладные знания математического цикла — оптика и «механические искусства». Великий математик, столь много сделавший для разработки математических формализмов, Декарт, обобщая приемы всех математи&ческих наук, пришел к заключению о существовании «всеобщей математики» (Mathesis universalis), оказы&вающейся синонимом «всеобщей мудрости». Всеобщая ма&тематика — та «всеобщая наука» (Scientia universalis), в которой «исследуются какой-либо порядок или мера, и неважно, в числах ли, или фигурах, или звездах, или зву&ках, в любом ли другом предмете придется отыскивать та&кую меру» [12]. Подходы к обобщенной математике Декарт видит у древнегреческих математиков Паппа и Диофанта, а ее методологическую суть усматривает уже в известной надписи над входом в платоновскую Академию, запре&щавшей входить туда всем несведущим в геометрии (ма&тематике).

Логические приемы «всеобщей математики» образуют существо рационалистического метода Декарта. Пользуясь обоими способами обретения новых знаний — опытно- индуктивным и дедуктивно-математическим, он отдает ре&шительное предпочтение последнему. Люди, по убеждению Декарта, обычно ошибаются не столько в восприятии фактов, сколько в их осмыслении, нередко поспешном и малообоснованном. Осмысление же фактов осуществляет&ся на путях дедукции, но не силлогистической дедукции традиционной логики, а дедукции, понимаемой шире, фак&тически совпадающей со «всеобщей математикой».

Последняя доводит до предела те аналитические приемы мышления, без которых нет никакой науки. В Декартову эпоху аналитический метод (дополнявшийся затем синтетическим) составлял общерационалистический принцип научно-философской методологии, который был присущ как рационалистам в более узком, собственно гносеологическом смысле этого фундаментального терми&на, так и эмпиристам в узком смысле слова. Декарт — классический рационалист. Вместо множества правил традиционной логики в «Рассуждении о методе» чет&ко сформулированы четыре обобщенных правила разыс&кания подлинно научных истин. В качестве второго правила метода Декарт указывает на необходимость де&лить исследуемый вопрос на максимально простые элемен&ты, от которых должна отправляться последующая дедук&ция. Такие элементы в «Правилах для руководства ума» (см. в особенности шестое из них) называются абсолютными; здесь подчеркивается, что в тщательном ра&зыскании самого абсолютного состоит секрет всего этого искусства, называемого методом 16. Такого рода абсолют&ное, присущее познающему человеческому уму, Декарт на&зывает интуицией ума (intuitus mentis) — в философской литературе ее принято именовать интеллектуальной.

Здесь перед нами одно из основополагающих понятий методологии и гносеологии Декарта.

Интуиция от древности до наших дней представляет собой одну из наиболее трудных проблем познавательной деятельности человека. Трудность эта рождается нераз&дельностью собственно интеллектуального — и притом максимально интеллектуального — и чувственного ком&понентов знания, нередко приводящих к величайшим открытиям. В предшествовавшей Декарту (да и в современ&ной ему) философии акцент переносился то на умствен&ный, то на чувственный компонент интуиции. Впрочем, их единство осознавалось очень редко, ибо осмысление его стало возможным лишь в контексте материалистической диалектики. В акте интуитивного знания выражено наи&высшее единство познавательных сил человеческого духа, приводящее к истине. Непонятность такого весьма сложно&го единства и неожиданность достигаемой при этом ис- тины побуждали многих философов античности и тем более средневековья к иррационалистическому истолкованию интуитивного знания, к противопоставлению его дискур&сивному познанию. Многие средневековые философы, убежденные в таинственности, непознаваемости глубин человеческого духа, видели в интуиции сверхъестествен&ное свойство бога (в меньшей мере — ангелов и других внеприродных интеллигенций). Интуиция, рождающая ис&тину, например, в августинианской традиции, трактовалась как всегда неожиданное озарение, «сверхъестественный свет», ниспосылаемый слабому человеческому уму сверх&природным богом, не нуждающимся ни в чувственных фактаху ни в логическом рассуждении.

Другой смысл термина интуиция (буквально озна&чающего «пристальное всматривание») был связан с макси&мальным его сближением с чувственным знанием, в котором фактор непосредственности лежит, так сказать, на поверхности (особенно в зрении, образовавшем смысловую основу этого латиноязычного термина). Акцентирование опытно-сенсуалистического фактора номиналистами XIV в. и затем некоторыми ренессансными философами способствовало сближению понятия интуиции с чувствен&ным знанием.

Понятие интуиции у Декарта — основное выражение и даже синоним «естественного света» (lumen naturale, lu- miere naturelle), гарантирующего познание истины и про&тивопоставленного «сверхъестественному свету» мисти&ческой традиции, весьма сильной у многих схоластиков (хотя у некоторых из них встречается и словосочетание «естественный свет») и тем более у философов августи- нианского направлення, имевшего немало сторонников в XVII в.

Для понимания сути картезианского истолкования ин&туиции, пожалуй, наиболее важны «Правила для руко&водства ума». В третьем из них содержится знаменитое определение интуиции: «Под интуицией я подразумеваю не зыбкое свидетельство чувств и не обманчивое суждение неправильно слагающего воображения...» Тем самым ин&туиция отграничивается от недостоверности чувственного знания. Продолжая это определение, Декарт пишет, что интуиция — это «понимание (conceptum) ясного и внима&тельного ума, настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно то&го, что мы разумеем, или, что то же самое, несомненное понимание ясного и внимательного ума, которое порож- дается одним лишь светом разума...» |7. Следовательно, интуиция не чувственное, а только умственное, чисто интеллектуальное знание. В шестом из «Метафизических размышлений» принципиальная разница между чувствен&ным представлением и постижением посредством умствен&ной интуиции разъяснена на примере треугольника и тыся- чеугольника — первый воображается, второй же мыслится без всякого воображения. Простых и предельно ясных — интуитивных — понятий в человеческом уме великое мно&жество. Некоторые из них не только мыслятся, но и видятся, например то, что треугольник ограничен тремя линиями, а шар — только одной поверхностью. И все же удержание чувственных образов требует определенного напряжения духа, в то время как понимание, основанное на интуиции, осуществляется как бы само собой.

Острие картезианского учения об интуиции поражало многочисленные схоластические универсалии. Подобно другим передовым философам своего века, Декарт прибе&гал к принципам номинализма, с помощью которых он раскрывал призрачный характер различных «сил», «скрытых качеств», «субстанциальных форм», якобы ле&жащих в основе множества явлений природы. В дей&ствительности, полагал он, реальны только единичные и конкретные предметы и явления природно-человеческого мира; что же касается универсалий, то они очень часто появляются в результате онтологизации чувственных пред&ставлений обыденного сознания.

Многие из картезианских интуитивных истин в дей&ствительности отыскиваются путем длительного и сложно&го анализа, невозможного без обращения к опыту, к экспе&рименту. С позиций же рационалистической методологии Декарта опытно-экспериментальный фактор — при всей его необходимости и незаменимости — в конечном итоге лишь конкретизация умственных действий, которым принадлежит подлинная инициатива в научном исследо&вании.

Интуиции, по Декарту, образуют исходный пункт про&цесса рассуждения. Ведь это абсолютные, всеобщие исти&ны, от которых берет начало бесчисленное множество истин более частных, относительных, имеющих непосредствен&ное отношение к повседневной жизни человека. Третье пра&вило «Рассуждения о методе» требует всегда начинать с предметов самых простых и, следовательно, наиболее лег- них для познания, и от них постепенно подниматься к познанию самых сложных. При этом исходя из того, что все подчинено действию принципов «всеобщей математики», порядок необходимо предполагать даже среди тех предме&тов, «которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу» 18.

Движение мысли от простого к сложному — обретение новых, все более частных истин. Согласно рационалисти&ческой методологии Декарта, оно осуществляется на путях дедукции. В соответствии со «всеобщей математикой» бы&тие представляет собой совокупность бесчисленных отно&шений, в сети которых дедукция, отправляясь от абсолютно устойчивых интуиций, обнаруживает все менее абсолют&ное, все более относительное — цепь звеньев, связанных друг с другом определенной зависимостью. Выявление та&кого рода цепей показывает плодотворность интуитивных истин, их противоположность иррациональным псевдо&истинам.

От интуиции как знания непосредственного дедукцию отличает опосредствованность в выведении новых истин. Поскольку определяющий признак дедукции составляет ее непрерывность, дедуктивные операции требуют большого искусства и напряжения памяти. Если в дедуктивной цепи опущено хотя бы одно звено, вся цепь рушится (или по крайней мере разрывается) и искомый вывод становится сомнительным. Чтобы этого не произошло, в помощь памя&ти, нередко вынужденной удерживать множество звеньев дедукции, весьма целесообразно время от времени прово&дить последовательное перечисление всех звеньев де&дукции (составлять так называемую энумерацию) — чет&вертое правило «Рассуждения о методе». Каждое звено дедукции в достоверности не уступает интуиции, но достоверность здесь принадлежит не изолированному звену, а звену, неразрывно связанному с предшествующим и с последующим. Тем самым достоверность каждого звена дедуктивной цепи гарантирует достоверность всех остальных.

Подводя некоторый итог сказанному выше, еще раз под&черкнем, что картезианский аналитический и одновремен&но дедуктивно-синтетический метод, обычно именуемый рационалистическим и противопоставляемый эмпириче&скому методу Бэкона, отнюдь не игнорировал опытного фактора знания. Декарт прекрасно понимал, что эффектив- ным препятствием к превращению рационалистического метода в умозрительно-схоластическое рассуждательство служит постоянная связь его выводов с опытом, их конкре&тизация экспериментом.

В целом, однако, рационалистическая методология Де&карта все же односторонне, метафизически (т. е. антидиа&лектически) выдвигала значение собственно интеллек&туального фактора за счет фактора опытного. По Декарту, чувственное познание совершенно необходимо в повседнев&ной практической жизни. Теория же целиком основы&вается на интеллектуальном знании — значение его прямо пропорционально степени его математической достовер&ности. Мы убедимся в этом в дальнейшем обзоре важ&нейших разделов картезианской философии.