РАДИКАЛЬНОЕ СОМНЕНИЕ И ЕГО ПРЕОДОЛЕНИЕ
Присущее скептицизму отрицание возможности об&рести достоверное знание было вполне приемлемо для фидеизма, вне и без которого невозможна никакая ре&лигия. Вполне закономерно поэтому, что некоторые теологи XVII в. пытались использовать ту сторону скептицизма, которая, по их убеждению, ослабляя притязания науки, укрепляла религиозную веру.
Сказанное объясняет борьбу против скептицизма тех видных философов XVII в., которые, как, например, Ф. Бэкон, используя присущий скептицизму критический, антидогматический компонент, вместе с тем стремились вскрыть его ограниченность и несостоятельность в отрица&нии возможности достичь совершенно достоверных истин науки. Но именно Декарт сделал преодоление скепти&цизма важнейшим вопросом своей методологии. Он был убежден, что решение этого вопроса подведет прочный фундамент под его метафизику. Схоластическая же ме&тафизика, положения которой были осознаны многими фи&лософами как шаткие и сомнительные, тоже, считал Картезий, оказывалась весьма уязвимой для критики скептицизма.
Подходы к преодолению скептицизма можно видеть уже в «Правилах для руководства ума», где говорится (в гл.
XII), что из сомнения Сократа вытекала та несом&ненная истина, что он был убежден в факте своего сом&нения. Совершенно определенно вопрос о преодолении сомнения поставлен в IV части «Рассуждения о методе». Но наибольшее значение имеет та аргументация, которую Декарт развивает в первом и втором из «Размышлений о первой философии».В этом произведении Декарт великолепно демонстриру&ет приемы строгой и искусной аргументации. Общий его замысел состоит в том, чтобы преодолеть скептицизм изнутри, всемерно заостряя и даже подкрепляя его доводы. Картезий выдвигает принцип всеобъемлющего, радикаль&ного сомнения (de omnibus dubitandum), согласно которо&му в человеческом сознании нет ни одного совершенно достоверного, свободного от каких-либо сомнений факта. В «Размышлениях о первой философии» воспроизводятся аргументы античных скептиков (дополненные соображе&ниями «новых пирронистов» — М. Монтеня и его после&дователя П. Шаррона). Во-первых, это аргументы, вскрывающие недостоверность внешних чувственных вос&приятий: палка, опущенная в воду, кажется сломанной, четырехугольная башня издали представляется круглой и т. п. Не менее обманчивы и показания внутренних чувств. Боль, например, люди иногда ощущают и в ампутирован&ных конечностях. Вторая группа скептических аргумен&тов связана с нередким отсутствием четкой границы между явью и сном: бывает ведь, что переживаемое нами во сне более ярко и впечатляюще, чем переживаемое наяву. Аргументы, показывающие недостоверность чувст&венных восприятий, выявляют тем самым зыбкость наших знаний как о внешних вещах, так и о нашем собственном теле. Но ведь мы можем противопоставить им вполне достоверные чисто интеллектуальные математические истины. Однако и здесь ошибки не столь уж редки. Свое всеобъемлющее сомнение Декарт распространяет и на эту сферу. Картезнй прибегает к предположению о существовании некого «злого гения» (genius malignus), которому доставляет удовольствие вводить нас в заблуж&дение даже в самой достоверной из наук.
Гипотетическое существование этого дьявольского начала призвано у Де&карта довести до наивысшей степени отрицание воз&можности достичь какой бы то ни было достоверной истины.Смысл всей этой, казалось бы, ультраскептической аргументации сводится к тому, что методическое размыш&ление погружает мыслящего таким образом человека в пу&чину сомнений. Однако скептицизм для Декарта — не самоцель, как для действительного скептика. Подлинный смысл картезианского скептицизма состоит в очищении че&ловеческого ума от множества самых различных предрас&судков. И какой бы бездонной ни казалась нам пучина сомнений, есть момент, позволяющий ее преодолеть. Это — сам факт сомнений, представляющих собой проявление нашей мысли. Сомневающийся всегда мыслит, даже если это происходит во сне, а если мыслит, то, следовательно, живет, существует. Отсюда знаменитое заключение Де&карта: Я мыслю (сомневаюсь) у следовательно, я существую (Cogito (dubito) ergo sum). В этой истине, по убеждению философа, никакой нормальный человек сомневаться не может. Ее и следует рассматривать как высшую, исходную для всех наших интуиций. Опираясь на нее, Декарт стре&мится внести в свою метафизику математическую досто&верность.