[Против «Третьего размышления»77] [Сомнение I]
И сомнение относительно этого правила: То, что ты раньше считал совершенно определенным и очевидным, впоследствии, однако, оказалось сомнительным, а имен- но: Земля, небо, светила и все прочее, воспринимаемое чувствами, и даже арифметические и геометрические истины, например что два плюс три — пять, и т.
п., так как бог может заставить тебя заблуждаться относитель&но этих вещей. Поэтому ты говоришь: Как только представится случай, я должен исследовать вопрос, существует ли бог и если существует, то может ли он быть обманщиком; если же это нам неизвестно, то, как мне кажется, я никогда не могу быть ни в чем уверенным. Исходя из этого, ты только тогда под&тверждаешь [истинность] этого правила в четвертом и пятом «Размышлениях», когда устанавливаешь, что бог существует .и что он не может быть обманщиком.Прежде всего, я не говорю здесь о том, что пере&ход от созерцания твоей сущности к свойству самого созерцания, т. е. к его определенности, представляется достаточно случайной дедукцией (точно так же как неожиданно, с другой стороны, твое рассуждение о бо&ге), в то время как правильный метод рассуждения требует, мне кажется, чтобы условия познания рас&сматривались отдельно от познанных вещей п чтобы после того, как начался разговор об этих последних, не пользовались бы случаем перейти к рассуждениям от&носительно первых. Далее, я не говорю о том, что, как мне кажется, в этом месте начинается порочный круг, поскольку ты уверен в существовании бога и в том, что он не обманщик, на том основании, что ты имеешь от&носительно этого ясное и отчетливое понятие; с другой стороны, ты будешь уверен в том, что обладаешь яс&ным и отчетливым понятием относительно этого пото&му, что знаешь, что существует бог, который не может обманывать. В-третьих, как мне кажется, ты здесь со&вершенно неправомерно и вопреки законам индукции формулируешь универсальное положение на основании рассмотрения отдельного, единичного. Только потому, что, как ты установил, уверенность в этом положе&нии — я мыслю — вытекает из ясного и отчетливого восприятия, ты делаешь следующее заключение: Сле- дователъпо, истинно все то, что я воспринимаю ясно и отчетливо. Совсем не удивительно, если ты так легко скатываешься к паралогизмам. В-четвертых, когда ты говоришь, что если мы не знаем того, что следует знать о боге, совершенно нельзя быть ни в чем уверенным, то включаешь ты сюда уверенность в положении я мыслю или не включаешь? И если включаешь, то в таком случае ты до сих пор ничего не сделал, хотя и заявлял и доказывал, что ты мыслишь, существуешь и т.
д., да и в дальнейшем ты ничего не сделаешь, так как все, что ты собираешься сказать и утверждать об остальных вещах, предполагает уверенность в этой твоей более чем Архимедовой точке опоры и ее проч&ность. Если же ты не включаешь сюда эту уверенность, тогда главная твоя уверенность зависит не от бога и того понятия, которое ты о нем имеешь; более того, уверенность в истинности твоего понятия о боге будет черпать свою прочность из той, первой, уверенности, и потому любая уверенность в любой вещи будет отно&ситься не к уверенности в существовании и правди&вости бога, по к уверенности в твоем положении я мыслю...Далее. Ты установил здесь общее правило, что все то истинно, что ты воспринимаешь вполне ясно и от&четливо. Я совсем ие хотел придираться к этому слову вполне, вставленному здесь как явная уловка. Скорее я даже принимаю это правило, так как едва ли можно найти лучшее в столь скрытом и запутанном мире ве&щей; я высказал только некоторое сомнение, заметив, что если такое число великих умов, которые, как ка&жется, должны были многое воспринимать ясно и от&четливо, считали тем не мспее, что истина остается скрытой от нас, то не справедливо ли было бы подо&зревать, что это правило обманчиво. Ты же словно ше&ствуешь по облакам, касаясь головой небесных светил и не признавая никакого тумана, [за которым прячет&ся истина], и не можешь вынести то, что твое правило не было мной принято безусловно. Когда я попытался высказать самое незначительное сомнение, ты обра&тился-ко мне со следующими словами: Ты должно бы&ло бы помнить, о Тело} что ты обращаешься к Уму, на- столько далекому от телесных вещей, что он совершен- но не знает, существовали ли когда-нибудь до него люди, и потому не может подчиниться их авторитету. Вот здесь-то ты очень ясно показал, что я разговари&ваю вовсе не с Умом, далеким от телесных вещей, ибо даже самое незначительное словечко, исходящее от Те&ла, т. е. от плоти, подействовало на него так, что он ясно показал, что на деле он не Ум, а всего только че&ловек, разве только это не явный признак человеческой природы — так подчеркивать свою самостоятельность, чтобы пренебрегать даже авторитетом великих людей.
И ты пытаешься прикрыться ссылкой на эту «от&влеченность» [ума], точно так же как выше ты ссылал&ся на то, что говоришь не от своего имени, а лишь приводишь общераспространенное мнение, господст&вующее среди других; при этом ты используешь такой стиль письма, который показался тебе наиболее подхо&дящим для подобного рода хитростей.
Я бы мог ска&зать даже, что достаточно хорошо помню, что ты от&влек себя тем способом, каким тебе заблагорассуди&лось, и так как в тебе не осталось ничего, кроме суж&дений, не осталось даже образов вещей — источников суждений, то я хотел предложить тебе в качестве дока&зательства своей правоты не авторитет мудрецов, а их опыт, о котором ты мог бы сам иметь суждение. Я мог бы также предвосхитить твои ответы или, скорее, увертки, но мне неприятно тратить время на пустяки.Я перехожу к тому разделу, где ты говоришь, что я привожу довольно удачное общее место, касающееся скептиков78, по с удовольствием добавляешь, что оно ничего не доказывает; при этом ты ничего не отвеча&ешь на мои возражения. Впрочем, для меня не ново, что ты, не зная, что ответить, пытаешься отделаться подобными словечками. Но здесь я обращаюсь к чита&телю и хочу его спросить: считает ли он, что был дап удовлетворительный ответ на то, что я говорил о сво&ем собственном опыте и об опыте тех, которые делали аналогичные наблюдения над собой и над другими? Получается, что совершенно различные и даже прямо протпворечащие друг другу вещи должны быть истин&ными, если верно все то, что каждый, по его мнению, воспринимает ясно и отчетливо. Поэтому и нужно бы&ло, чтобы ты по крайней мере разрешил это затрудне&ние относительно восприятия вкуса дыни, которое в обоих случаях ясно и отчетливо, и о проведении двух линий, постоянно приближающихся друг к другу, точ&но так же как и относительно тысяч других аналогич&ных вещей, которые могут быть приведены, а не откло&нял бы молча этот вопрос, сказав только, что это не доказательство. Я по крайней мере не видел ни одного человека, который бы при возникновении сомнения не ожидал с нетерпением на него ответа, ибо, если воз&никшее затруднение не будет разрешено и объяснено, правило не может не считаться ошибочным. Ведь даже если сказать, что кто-то когда-то воспринимал что-то просто, ясно и отчетливо, а не вполне ясно и отчетли&во, это, конечно, не может иметь никакой силы у тех, кто не только «вполне», но даже в высшей степени яс&но и отчетливо воспринимает противоположное.
Ты до&бавляешь, что ничего не доказывает и то, что некото&рые идут на смерть во имя ложных убеждений (я, правда, говорил «противоположных»), так как ни&когда нельзя доказать, что они ясно и отчетливо вос&принимают то, что они столь настойчиво утверждают. Но это тоже великолепная уловка, если ты вдобавок еще заявляешь, что необходимо проникнуть пе только в их голову и мозг, но даже в сам ум для того, чтобы доказать, чем обусловлено их восприятие. Но это до&ступно тебе одному, поскольку ты считаешь себя умом! Для нас же, поскольку мы люди и рассуждаем, как это и подобает людям, исходя из следствий, представляется вполне очевидным аргумент (и тебе не следует его от&клонять), что они воспринимают ясно и отчетливо ка&кое-нибудь мнение как наилучшее и самое предпочти&тельное и идут на смерть ради этого убеждения. По&истине они не могут привести нам более сильного дока&зательства в пользу своего восприятия, чем то, что они жертвуют своей жизнью, вещью столь дорогой, вернуть которую нет никакой надежды, равно как нет надежды получить за такую жертву какую-нибудь выгоду, кото&рая помогла бы им представить себе, что могло бы быть в другом случае, если бы они сохранили свою жизнь; они настолько далеки даже от мысли об этом, что считают себя достойными осуждения на вечные и поистине невыразимые муки, если только подумают об этом. Одним словом, то, что они с таким упорством утверждают свои взгляды, что даже идут на смерть за то, что они воспринимают, самым убедительным обра&зом показывает нам характер их восприятия. И не по&тому, что некоторые из них не ошибаются, но потому, что они считают, что так же ясно и отчетливо воспри&нимают то, что считают истинным, хотя бы это было и ложным, как те, кто не заблуждается, считают, что они ясно и отчетливо воспринимают то, что считают истинным и что действительно истинно. Поэтому и следовало тебе обратить особое внимание на это, дабы, разрешив сомнение, сделать ясным свое правило, а не обходить окольной дорогой возражение об идущих на смерть ради противоположных мнений, подобно тому как ты уклонился от предыдущего возражения, просто не обратив на него внимания.