о ПРОИЗВОЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ, И В ЧАСТНОСТИ о РЕЧИ И о ПРИСВОЕНИИ НАЗВАНИЙ 

Так как душа по самой своей природе подвижна и способна двигать как тело, в котором она пребывает, так и его члены, то известно, что каждый раз, как она теми или другими движениями выводит тело и члены из со&стояния покоя, это делается потому, что она обладает

волей к этим движениям.

Итак, когда мы, например, двигаем ногами и ходим, то это делается потому, что предварительно образы ходьбы представляются духу и его возбуждают. От этого возникает воля к ходьбе. Дух, приведенный в такое состояние, что он стремится ходить и двигаться, немед&ленно передает импульс той части души, с которой он соединен, она же передает его всей остальной части ду&ши, рассеянной по телу, п в частности в большом коли&честве в голенях и ступнях. Таким образом, постепенно активизируется и приводится в движение вся масса [тела]. Укажу мимоходом, что и воздух несколько спо&собствует этому движению постольку, поскольку все тело при этом разрежается и он проникает в его части. Таким образом, существуют причины движения тела, подобно тому как и корабль толкают и весла и ветер.

Что движение, далее, исходит от самого сердца, в котором находится дух, видно уже на следующем при&мере: мы иногда наблюдаем, что лошади, когда внезап&но открываются конюшни, служащие им своеобразными темницами, не в состоянии столь же внезапно устре&миться на волю, как этого желает их разум. Дело про&исходит так, как будто должна быть собрана и приве&дена в движение вся субстанция души, рассеянная по членам, чтобы она прониклась тем же стремлением, что и сам разум.

И правда, может показаться странным, что крохот&ные тельца, из которых состоит как ум, так и душа, спо&собны двигать, гнуть и переворачивать такую тяжесть, как масса тела; однако что же тут удивительного, если столь тонкая вещь, как ветер, с огромной силой толкает гигантскую массу корабля и одна рука, один руль пово&рачивает и направляет этот корабль, движущийся с лю- бой скоростью. А разве нет таких машин, которые при помощи блоков и колес передвигают и поднимают огром&ные тяжести, причем даже без особых усилий?

Впрочем, так как из всех видов движений, при по&мощи которых мы по желанию и произвольно двигаем части тела, особого внимания заслуживает то, которое мы наблюдаем в области языка и называем речью, то, очевидно, необходимо остановиться на этом специально.

У обладающих дыханием живых существ язык ус&троен так, что он способен на разный лад прерывать и как бы формировать с усилием выдыхаемый и создаю&щий поэтому звук воздух; так как все животные чув&ствуют свои возможности и знают, какую из своих спо&собностей как применить (поэтому бык бодается рога&ми, лошадь бьет копытом, лев впивается [в добычу] зу&бами и когтями, птица доверяется крыльям), то, говорю я, животные и в особенности люди, чувствуя, что их язык способен выражать аффекты духа (даже тогда, когда они желают высказаться о чем-то впешием), испу&скают звук, называемый голосом, и этот голос различ&ным образом изменяют при помощи языка и других частей, служащих для его варьирования.

Я говорю, конечно, и о животных, так как мы видим, что н они испускают разные звуки в зависимости от того, радуются ли они, или им больно, охвачены ли они страхом или преследуют какую-нибудь добычу. Ведь, например, собаки издают одни звуки, когда, разъярен&ные, они угрожающе рычат; другие, когда они лают ц все заполняют своими голосами; еще иные, когда они нежно лижут своих щенят, тормошат их if пастыо и лапами, будто кусая, на деле же лишь ласково урча; наконец, они еще воют, запертые в доме, и воют на дру&гой лад, когда, припав телом к земле, стараются увер&нуться от побоев.

Однако человек в сравнении с другими живыми су&ществами особенно живо чувствует возможности языка и на многие лады способен его изгибать, испуская та&ким образом много членораздельных звуков, пригодных к обозначению очень многих предметов. Отсюда и воз&никает разговор, или речь, при помощи которой люди общаются между собой, обозначая в словах свои душев&ные страсти и другие вещи так же, как если бы они ука&зывали на них кивком или пальцем.

Так как в этой связи обычно задается вопрос, каким образом люди впервые стали давать имена обозначаемым вещам, то следует знать, что имена не были установлены просто по уговору между людьми или при помощи зако&на 109, но сама природа людей и естественные наклон&ности, присущие отдельным племенам, привели к тому, что, когда люди сталкивались с предметами, они под влиянием специфических душевных движений и под впечатлением свойственных [каждой вещи] образов или вида [этих вещей] испускали особым образом воздух изо рта, а также дробили и расчленяли его в зависимости от силы отдельных аффектов и вйдений, а иногда и в за&висимости от особенностей разных мест, т. е. разного характера неба и земли в различных странах. И так как произнесенные звуки соответствовали всему этому и осо&бенно были связаны с желанием обозначить какие-ни&будь другие предметы, то отсюда возникли названия ве&щей.

Когда же какие-нибудь люди хотели обозначить дру&гие предметы, находящиеся вне поля их зрения, они произносили также какие-то определенные звуки и сло&ва, и [говорившие] вынуждены были всегда повторять их за ними; либо слушатели, стараясь при помощи раз&мышления и догадки уловить, о чем идет речь, привы&кали наконец понимать смысл речей говоривших.

Но так как разные люди издавали разные звуки, на&зывая одну и ту же вещь другим людям, и отсюда [для каждой вещи] возникло по нескольку названий, то впо&следствии у каждой народности постепенно и как бы с общего согласия были отобраны названия, пригодные для обозначения вещей, и распределены таким образом, чтобы эти обозначения, с одной стороны, были как мож- но менее двусмысленными и, с другой стороны, чтобы фраза, объясняющая вещи, могла быть как можно более краткой.

Из всего сказанного я заключаю, что первые люди дали вещам названия не в силу подлинного знания и не по чьему-либо приказанию и повелению (да и откуда могло быть у этого предполагаемого человека знание или власть, благодаря которым он мог бы заставить большинство людей пользоваться предписанными им словами), а в силу некоего естественного побуждения, подобного тому, которое заставляет кашлять, чихать, стонать, мычать и лаять.