§ 36. Продолжение. Могут ли высказывания функционировать как целые имена
Мы должны обдумать еще один важный класс примеров, чтобы проверить на нем наше понимание отношения между номинативными актами и суждениями. Речь идет о случаях, когда утвердительные высказывания находят применение не только с целью определения и при этом— как действительные высказывания— как кажется, образуют части имен, но когда они, как к а же тс я, функционируют прямо как имена, как полные и целые имена.
Например, что наконец пошел дождь, обрадует фермеров. Субъект утверждения— признать это здесь необходимо— есть полное высказывание. Подразумевается ведь, что дождь действительно пошел. Модифицированное выражение, которое получило это суждение благодаря форме придаточного предложения, может послужить только для того, чтобы показать, что высказывание находится здесь в функции субъекта, что оно должно взять на себя [роль] основного акта для выстраиваемого на нем полагания предиката.Все это звучит прекрасно. Если бы оспариваемая концепция нашла действительную опору в этом классе случаев и ее действительно можно было бы принять относительно этого класса, тогда тотчас возникло бы сомнение, не является ли она действенной, несмотря на наши возражения, и в более широкой сфере.
Рассмотрим этот пример подробнее. На вопрос, чему обрадуются фермеры, отвечают: тому, что или тому факту, что наконец пошел дождь. Таким образом, факт, положение дел, которое считается существующим, есть предмет радости, есть субъект, о котором высказываются. Этот факт мы можем назвать различным образом. Мы можем, так жекак и в отношении всех других предметов, просто сказать: это, мы можем также сказать: этот факт или, определяя точнее, факт начавшегося дождя, начавшийся дождь и т. д.; среди прочего— как в примере: «что пошел дождь». Из этого сопоставления ясно, что это утверждение есть имя в том же смысле, как и все другие номинативные выражения фактов, и что оно вообще не отличается существенно от других имен в смыслодающих актах.
Точно так же как оно именует их и, именуя, представляет и так же как другие имена именуют другое— вещи, свойства и т. п., так же оно именует как раз (соответственно, представляет) положение дел, в частности эмпирический факт.
В чем же состоит различие между этим именованием и актом высказывания относительно положения дел в самостоятельном высказывании, т. е. в нашем примере высказываниянаконец пошел дождь? Кажется, что мы сначала просто высказы- васм, а затем только относимся к положению дел в акте именования наконец и т. д. — это обрадует фермеров. Здесь мы можем понять противоположность, она ведь несомненна. Положение дел, с одной и с другой стороны, то же самое. В простом высказы- 5 вании мы судим о дожде и о его появлении; оба для нас в полном смысле слова «предметны», «представлены». Мы осуществляем, однако, не простую последовательность представлений, но суждение, своеобразное «единство сознания», которое «соединяет» представления. И в этом соединении ю конституируется для нас сознание положения дел. Осуществлять суждение и «осознавать» положение дел этим «синтетическим», полагающим нечто «по отношению к нечто» образом есть то же самое. Осуществляется тезис и н а его основе второй, несамостоятель- 15 ный тезис таким образом, что в этом выстраивании-друг-на-дру- ге этих тезисов интенционально конституируется синтетическое единство положения дел. Очевидно, что это синтетическое сознание есть совершенно другое, чем то, которое противополагает (das Gegenubersetzen) себе нечто, так 20 сказать, в однолучевом тезисе, в простом воз-1 мо ж ном субъектном акте, в некотором представлении. Нужно сравнить тот способ, каким «осознается» дождь, и прежде всего нужно сравнить сознание как суждение, когда высказано положение дел, и непосредственно примыкающее к нему 25 сознание как представление, когда названо то же самое положение дел: это обрадует фермеров. Это указывает на высказанное положение дел, как указывают пальцем. Оно подразумевает, следовательно, то же самое положение дел.
Однако этот подразумевающий акт не есть сам акт суждения, который ведь прошел, зо истек как так-то и так-то случившееся психическое событие, но это есть новый и нового типа а к т, который в однолучевом тезисе просто противопоставляет себя, как указывающий, уже до этого синтетически (многолучевым образом) конституи- сс рованному положению дел, имеет его в качестве предмета совер- ^ 35 шенно в другом смысле, нежели суждение. Это положение дел $ поэтому осознается в суждении «более первично»; направленная на него однолучевая интенция предполагает многолучевую интенцию и отсылает к ней, что принадлежит собственному смыслу однолучевой интенции. Однако в каждом многолучевом модусе 40 сознания a priori коренится возможность (как «идеальная» сущностная возможность) быть переведенным в однолучевой, в котором положение дел в точном смысле «предметно» или «представлено». (Так же как, скажем, в идеальной сущности геометрической фигуры a priori заключена возможность, что ее «можно» 45 вращать в пространстве, преобразовывать, деформируя, в другие
фигуры и т. п.) Во всяком случае, теперь совершенноясно: «модус сознания», тот способ, каким объект становится интенциональным, в обоих случаях различен— это, однако, только другое выражение того, что мы имеем дело с «сущностно» различными актами, с актами различной интенциональной сущности.
Если мы отвлечемся от непосредственной [функции] указания, то существенная черта выделенного в нашем примере это (das) состоит в том, что мы мыслим простое утверждение на месте субъекта (и на любом другом месте в определенном контексте, которое затребовано именнопредставлениями), а с другой стороны, этого по необходимости недостает, когда мы мыслим самостоятельное высказывание в собственном смысле. Как только оживляется лежащий в основе определенного артикля момент значения, осуществляется также некоторый акт представления в нынешнем смысле[261]. Действительно ли употребляется в языке или диалекте артикль, говорят ли[der] человек илиhomo, Карл или[der] Карл, при этом безразлично.
{Легко видеть, что этот момент значения не отсутствует и в функционирующем в качестве субъекта(subjektivisch) утверждении что S есть Р (da/i S Р ist).В самом деле}[262], что S есть Р означает то же самое, что и то, что S естьР, или, несколько изменив форму, [тот] факт, [то] обстоятельство, что S есть Р.Итак, эта ситуация никоим образом не позволяет нам говорить здесь о суждении, действительной предикации (хотя это и напрашивалось), которая могла бы быть субъектом или вообще номинативным актом. Напротив, мы отчетливо видим, что между утверждениями, которые функционируют как имена [различного] положения дел, и между соответствующими высказываниями о тех же самих положениях дел существует различие в интенциональной сущности, которое опосредствуется только идеально закономерными отношениями. Высказывание никогда не может функционировать как имя, аимя— как высказывание, не изменив сущностно свою п р и р о д у, т. е. не изменив свою сопряженную со значением сущность и вместе с ней само значение. При этом мы не хотим, конечно, сказать, что соответствующие акты дескриптивно
друг другу совершенно чужды. Материя высказывания частично тождественна материи номинативного акта, в обоих случаях то же самое положение дел интендировано в тех же самых терминах, но в различной форме. Поэтому весьма близкое родство форм выражений не случайно, но коренится в значениях. Если иногда, несмотря на изменение функции значения, выражение остается неизменным, то мы имеем дело как раз с особым случаем экви- вокации. Он относится к весьма широкому классу случаев, когда выражения функционируют в аномальном значении. Очевидно, что эта аномалия, коренящаяся в чистой сущности сферы значений, есть вид чисто грамматических аномалий42amp;.
Таким образом, наше понимание повсюду может быть проведено последовательно: мы везде различаем представления и суждения, а среди представлений— полагающие представления, [т. е.] наделяющие [предмет] значимостью существования(Seins- wert), и те, которые не являются таковыми.
Далее мы без колебаний будем оспаривать, что причинные придаточные предложения, предложения вида так как S есть Р, имеютхарактер суждений. [Мы без колебаний] поставим их в то же самое отношение к условным придаточным предложениям, каковое мы открыли между полагающими и неполагающими именами. Это так как может указывать на суждение, в котором было высказано: S есть Р, но в самом причинном предложении это суждение больше не осуществляется, больше не высказывается Sесть Р, но на просто «представляющей » опоре— которая в качестве посылки причинного утверждения(Vordersatzthe- sis) характеризуется как модификация синтеза всуждении— основывается («на нем» осуществляется) второе утверждение, утверждение-следствие(Nachsatzthesis). Эта целостность есть новая форма синтеза в суждении, смысловое содержание которого может быть сведено к тому, что лежащее в основе положение дел обусловливает последующее положение дел. Только как комплекс может функционировать здесь причинное придаточное предложение и придаточное предложение следствия, когда мы говорим: S есть Р, и так как это так, то Q есть Р. Здесь не просто дело в том, чтобы синтетически констатировать следствие, но также иметь и удерживать оба эти положения дел«S есть Р » и «Q есть Р » сообразно суждениям(urteilsmaBig) в самом соотносящем [их] синтетическом сознании.Только что осуществленное расширение показывает, что номинативные представления в узком и собственном смысле только репрезентируют для нас более широкий, но строго ограниченный
42sСр. IV Исследование, § 11 и добавление к § 13.
класс «тетических», «однолучевым образом полагающих» актов. Это нужно иметь в виду и в дальнейшем, даже если мы связываем наше рассмотрение с действительно номинативными представлениями; в соответствии с этим термин «номинативное представление», там, где он функционирует как термин, обозначающий класс, должен быть понят в весьма широком смысле.
Нужно, пожалуй, обратить внимание на терминологию, которая играет здесь весьма важную роль: под суждением понимается значение самостоятельного, отдельного высказывания. Это значение благодаря внутренней модификации может стать значением условного или причинного придаточного предложения, как и номинативным значением вообще, и это тот тезис, который мы ранее выдвинули.