Приложение 1 Этос Петербурга (материалы дискуссии)

Ниже публикуется не совсем обычный материал, представляющий собой фрагменты дискуссии на защите кандидатской диссертации С. В. Коротеева «Этос Петербурга», в которой автор книги принял непосредственное участие.

Традиция обнародования такого рода материалов не очень распространена у нас в России, хотя на Западе она есть. Существовала эта традиция и в нашем отечестве. Достаточно              вспомнить              блестящий              текст

П. А. Флоренского, представляющий собой отзыв оппонента на богословскую диссертацию А. М. Туберовского. Отмечая ее многочисленные недочеты, Флоренский тем не менее дает положительный отзыв на эту работу. Интересна основная причина, побудившая рецензента сделать это. Сочинение Туберовского, полагает Флоренский, «по самому замыслу делается своего рода исповедью и, следовательно, уже по заданиям своим есть и должно быть некоторою, в высшем случае, духовною автобиографией...» (Флоренский П. А. Отзыв о сочинении А. Туберовского «Воскресение Христово» // Флоренский П. А. Сочинения: в 4 т. Т. 2. С. 203).

В отличие от той давней истории исследование С. В. Коротеева не вызвало серьезной критики. Однако эта работа показала, что петербургский текст русской культуры не может не быть исповедальным текстом Автор, берущий на себя смелость сказать новое слово о великом городе, обязательно пропускает через свое сердце судьбу и непроговоренные смыслы его истории. Именно такой разговор состоялся на защите диссертации С.

Любой вопрос о Петербурге вызывает бурю ассоциаций. Все подходит к нему - и символ смерти/бессмертия, и кар- савинский опыт постижения средневековья, и бахтинская «смеховая культура», и постижение великого искусства русского девятнадцатого века, и нравственная неуспокоенность творцов века Серебряного.... Публикуемые отрывки стенограммы опираются, в основном, на дискуссию, развернувшуюся в ходе обсуждения диссертации. В ней приняли участие ведущие специалисты Санкт-Петербурга. Мы сознательно минимизировали разного рода формальные элементы, чтобы донести до читателя дух состоявшегося разговора.

Материалы стенографического отчета заседания диссертационного совета Д.212.199.10 при Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена от 5 июня 2008 г.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Уважаемые коллеги! Кворум есть. Совет правомочен начать заседание. На повестке дня защита диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук Сергеем Владимировичем Коротеевым на тему: «Этос Санкт-Петербурга». Специальность 09.00.05 - этика lt;...gt;.

Слово для изложения основных положений диссертации предоставляется Сергею Владимировичу Коротееву.

С.В. КОРОТЕЕВ. Уважаемая председатель, члены диссертационного совета, дамы и господа! В предлагаемом на ваш суд диссертационном исследовании поставлена цель - изучить этос Петербурга как исторически детерминированное понятие и факт живой развивающейся традиции, выявить и исследовать сущностные константы этого феномена, проанализировать основные этапы его исторического формирования, становления и развития.

О Петербурге, Петрограде, Ленинграде, Северной Венеции - Культурной, Морской столице, Граде Петрове, Граде Святого Петра писали много и многие. Эта традиция берет начало еще до основания самого города. Однако последнее время лейтмотив обращения к исследованию петербургского феномена звучит с новой силой.

Город как феноменологическое целое не может быть полноценно осмыслен вне обращения к системе не декларированных ценностей. Такие константы духовного опыта, как поведенческие и ментальные характеристики горожан, всегда оставались наиболее ускользающими от привычных аналитических процедур. Вместе с тем, именно универсалии духовного опыта формируют общую атмосферу и характер доминирующих умонастроений социума, принятые в нем нравственные установки и традиции. Все это, в конечном счете, определяет стиль и настроение жизни людей, глубинную основу их жизнетворчества - то есть те уровни ценностного взаимодействия, которые и фиксируются древнегреческим понятием «этос».

Философия петербургского пространства в этом смысле представляет собой уникальную, мало с чем сопоставимую культурную реальность. Немногие современные мегаполисы, по точному наблюдению М. С. Кагана, могут предложить столь значимый социокультурный опыт, продолжающий оказывать воздействие на судьбы страны и формирование идеалов человеческой личности.

Сама тема «Этос Петербурга» продиктована глубоко личными переживаниями, связанными с идентификацией себя как петербуржца. Меня интересовали довольно четкие вопросы: что отличает представителя петербургской культуры? в чем генезис противостояния двух российских столиц? Оказалось, что при всем многообразии трудов, посвященных феномену Петербурга, определенных ответов на эти вопро- сы, прежде всего с позиций философско-этического анализа, пока не найдено.

Окончательно тема «Этос Петербурга» оформилась в результате работы над проектом радио «Маяк» «Вас вызывает Петербург». Цикл передач, в создании которого мне довелось участвовать, был задуман с целью найти бывших петербуржцев-ленинградцев, которые в силу разного рода причин были вынуждены покинуть родной город, но которые по- прежнему ощущают свою сопричастность Петербургу. И эта цель была достигнута. Важным открытием стало единство высказанных участниками проекта мнений о существовании определенного влияния петербургской среды на человека, об архетипических особенностях этого феномена.

Содержательные составляющие проекта «Вас вызывает Петербург» наряду с теоретическими трудами видных исследователей социокультурного пространства города (В. Н. Топорова,              Ю. М. Лотмана,              Б. А. Успенского,

М. С. Кагана, К. Г. Исупова, М. С. Уварова), а также комплекс ключевых текстов петербургской культуры, - все это послужило источниковедческой базой работы.

Согласно выдвигаемой в диссертации гипотезе, в Петербурге за три века существования сложился особый тип национального этоса. Благодаря этому появился своеобразный нравственный хронотоп, качественно отличающий каждого представителя петербургской культуры. Именно этос выступает условием формирования внутреннего мира петербуржцев как носителей особого типа духовной традиции, сохраняющей свою узнаваемость в других этнорегиональных условиях.

В первой главе проводится историко-философский анализ предпосылок и теоретических подходов к исследованию это- са. Рассматриваются трактовки Аристотеля, Канта, Гегеля, Монтескье, Шелера, Вебера и других мыслителей, а также современных авторов (Гусейнов, Бакштановский и т.д.).

Понятие этоса, представленное в его категориальном статусе, оказывается шире морали, что отмечает в известной работе «Рыцарь и буржуа» М. Оссовская. По ее справедливому мнению, этос определяет не столько нравственное поведение, сколько общую духовную и социально-культурную интенцию.

Предложенная М. Оссовской парадигма строится на сопоставлении двух доминирующих типов этоса: аристократическом и буржуазном. Естественно, что эти модели не отражают все разнообразие общественных нравов, а обозначают лишь их важнейшие исторические модификации. При этом подход М. Оссовской оказывается удачным и применимым (с определенными оговорками) при описании качественно иных типологических ситуаций.

Таким образом, этос является одним из ключевых концептов построения этической теории, который характеризует духовно-нравственные особенности культуры и общества, формирует своеобразный нравственный фундамент социума. Типология же этосов должна основываться не на исторических, а на мировоззренческих критериях - отношении личности к окружающему миру, родине, самому себе.

Вторая глава работы посвящена специфике Петербурга как уникального целостного социокультурного пространства, а также идеальным личностным образцам, на которых основывается этос. В частности, рассматриваются фигуры Петра Первого и Екатерины Великой, феномен декабризма и зарождение интеллигенции, наиболее яркие типажи «петербуржцев» в классической русской литературе (Онегин, Базаров, Башмачкин, Раскольников). В результате удалось выделить и систематизировать отличительные качества петербургского типа личности, определить нравственные установки и моральные принципы, которыми руководствуются петербуржцы.

Третья глава строится на анализе биографических фактов жизни и взглядов петербуржцев - представителей различных областей и поколений, с целью обоснования петербургского этоса как нормативного регулятора повседневной жизни людей.

Основные выводы, к которым удалось прийти, изложены в следующих положениях.

Северная столица обладает уникальным, исторически сложившимся типом жизненного мира, духовной предпосылкой существования и развития которого выступает этос Петербурга.

Составляющие этоса Петербурга, которые традиционно рассматриваются с помощью исторических, литературоведческих, культурологических подходов, всесторонне и предметно могут быть интерпретированы только в предметном поле философского исследования. Самостоятельный ракурс рассмотрения целостной феноменологии города предлагает методология философско-этического анализа.

На ее основе предложено авторское понимание понятия «этос Петербурга» в следующей формулировке: этос Петербурга - становящееся и воспроизводимое явление духовной сферы жизни петербургского социума, сформированное под влиянием исторических, природно-климатических, личностных, социальных, метафизических факторов.

Городской этос выступил условием появления особого петербургского типа личности, ключевыми качествами которого стали открытость к другим культурам, ориентация на европейские ценности, четкость, организованность жизни, отчетливая идентификация себя в рамках петербургского социума, эмоциональная сдержанность и скромность, особая нормативность языковых коммуникаций. Духовное содержание этоса Петербурга основывается на фундаментальных нравственных ценностях. Этос Петербурга характеризуется личностными образцами, к которым относятся наиболее яркие, признанные в обществе представители петербургского социума. Стоит заметить, что на основе анализа текстов культуры, личностные образцы этоса северной столицы выявляются в различных социальных слоях - представители власти, чиновники, творческая и научная интеллигенция, промышленники, «рабочий люд».

В заключение необходимо заметить, что в современных условиях этос Петербурга испытывает существенное влияние нивелирующих тенденций глобализации. В результате, с одной стороны, все меньше людей, идентифицирующих себя с северной столицей, разделяют духовно-нравственные воззрения и придерживаются норм, присущих петербургскому этосу. С другой стороны, становится все меньше неоспоримых моральных идеалов - личностных образцов этоса Петербурга. Именно поэтому сегодня особую значимость приобретает ценностная ретроспектива и актуализация в настоящем духовного опыта носителей петербургского этоса. Исторические примеры показывают, что этос северной столицы обла- дает огромной силой и потенциалом к самосохранению в сложнейших условиях.

Спасибо за внимание.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. У кого из членов совета есть вопросы к соискателю? Пожалуйста.

А.С. СТЕПАНОВА. Сергей Владимирович, у меня два вопроса. Первый вопрос связан с задачами, которые вы ставите, и относится к проблеме определения круга текстов различных жанров. Какие критерии определения этого круга трудов, определяющих петербургский текст?

И второй вопрос относится к первому пункту раздела научной новизны. Сколь обязательно преодоление различий в концепциях к определению этоса? Чем вы это аргументируете?

С.В. КОРОТЕЕВ. Что касается критериев определения круга тех текстов культуры, которые использовались. Понятно, как я уже говорил, о Петербурге писали многие и очень много. Естественно, я старался опираться на классическую традицию исследования петербургского социокультурного пространства.

Что же касается преодоления различий в подходах, мне казалось, что, действительно, необходимо интегративное, если можно так сказать, определение этоса, и это сегодня очень актуально. Единое восприятие данного понятия и вообще введение его в научный обиход необходимо в связи с той растерянностью и с тем кризисом, который происходит в нравственной сфере современного общества, не только российского. Вот, собственно, поиск этого единого определения этоса, мне кажется, может послужить ответом на вопрос о вариантах выхода из этого духовного кризиса.

М.С. УВАРОВ. Я хочу сказать, что я благодарен автору за этот текст, но у меня много вопросов, из которых я задам два или три.

Во-первых, на первой странице вы совершенно верно замечаете о некой общности судьбы «младших столиц» - Бразилиа в Бразилии, Астана в Казахстане... Вы специально исследовали этот вопрос, в чем отличие их от такой «младшей столицей», как Петербург?

С.В. КОРОТЕЕВ. Я специально этот вопрос не исследовал, хотя это действительно очень интересный момент, и как продолжение исследования это было бы очень актуально и интересно.

М.С. УВАРОВ. Второй вопрос касается этоса Петербурга. То определение этоса, которое вы дали, во многих своих основных положениях подходит, скажем, для определения метафизики Петербурга, или эстезиса Петербурга, или даже души Петербурга - то есть тех понятий, которые в литературе хорошо разработаны. В чем принципиальное отличие это- са Петербурга от метафизики Петербурга, или эстезиса Петербурга, или души Петербурга?

С.В. КОРОТЕЕВ. Мне кажется, что в личности. Прежде всего - в личностных образцах. В том-то и специфика этоса Петербурга, что мы его можем найти в самых разных социальных слоях. Вот сегодня где его искать? И вдруг мы приходим в театр и неожиданно видим гардеробщицу, которая работает там 40 лет, и вот он - этот этос Петербурга, например, явлен нам с помощью этой старенькой женщины.

М.С. УВАРОВ. Отсюда третий вопрос, и самый, может быть, волнующий меня. Вы говорите об этосе Петербурга, но Петербург существует в разные периоды своего исторического бытия: есть Ленинград, есть Петроград. И есть разные люди. Я недавно был на одной встрече, где человек буквально со слезами на глазах говорил об эпохе на днях скончавшегося Григория Васильевича Романова (бывшего первого секретаря Ленинградского обкома КПСС) - какого президента мы потеряли! Есть сегодня целый слой петербуржцев, которые считают, что они - ленинградцы, они не петербуржцы, что есть исключительно «светлое прошлое» ленинградской культуры. Причем говорят об этом серьезно, убежденно. Что это, разные этосы? Или это подчиненные этосы, которые мы должны игнорировать?

С.В. КОРОТЕЕВ. Я думаю, что в целом мы говорим все- таки об одном этосе, называем ли мы наш город Петербургом, Ленинградом, Северной столицей (какие имена он только ни носил!). Мне кажется, что эти моменты определения себя как ленинградца или петербуржца не отражают фундаментальной разницы в тех основах, на которых базируется петербургский этос, потому что это все-таки универсальные ценности.

И даже если мы будем смотреть какие-то прикладные составляющие этоса, например специфику разговора, специ- фику языковых коммуникаций, то она не сильно претерпевала изменения.

Вопрос о подэтосах, конечно, был сформулирован в одном из отзывов официальных оппонентов, в отзыве Алексея Павловича Козырева, о том, что, действительно, если дальше продолжать исследовать эту проблему, можно внутри петербургского этоса выявить - и это действительно было бы полезно - этос Охты, этос Невского проспекта, по другим каким-то критериям попытаться найти специфику.

Честно говоря, я бы не стал этим заниматься. Мне кажется, самое главное в этосе - что это объединяющее, интегра- тивное, сохраняющее, цементирующее культуру явление.

А.А. КОРОЛЬКОВ. По сути дела, в продолжение заданных вопросов, поскольку они невольно возникают.

Я с большим интересом прочитал тот раздел реферата, в котором говорится об особом петербургском типе личности. Это тема, которая, конечно, рождается невольно и в обыденном сознании, и она вполне естественна; в нашей стране всегда говорили об особом петербуржце, и о простолюдине, и о ком угодно. И в то же время всякая схематизация этого особого петербургского типа личности всегда оказывается трудной, и это видно из положений, выносимых на защиту. Я бы согласился со всеми интересными предложениями Сергея Владимировича относительно определенных черт петербургского типа личности, кроме одного - ориентации на европейские ценности. Я понимаю, о чем идет речь; понятно, что в Петербурге особое отношение к Европе. И перед этим, по-моему, совершенно справедливо написано об открытости петербуржцев другим культурам, и другим европейским странам особенно, наверное. Но вот «ориентация на европейские ценности» - тут возникает масса вопросов: а Ломоносов - это петербуржец или нет?

С.В. КОРОТЕЕВ. Архангелогородец.

А.А. КОРОЛЬКОВ. Достоевский?

С.В. КОРОТЕЕВ. Нет, и Пушкин-то не петербуржец, а самое главное, и Петр I - тоже не петербуржец!

А.А. КОРОЛЬКОВ. С этой точки зрения, я давно убедился, что, вообще говоря, все памятники, которые стоят в Петербурге (кончая Лениным), поставлены не петербуржцам, все пришлые (Смех.)

Ну, понятно, что мы интуитивно улавливаем, что такое петербуржец, может быть, иногда в этих самых старушках. И все-таки мне кажется, что вы допустили неточность: ориентация на европейские ценности, но все-таки нельзя при этом и российские ценности исключать.

С.В. КОРОТЕЕВ. Нельзя, конечно.

А.А. КОРОЛЬКОВ. Неужели петербуржцы - какая-то совершенно обособленная часть России, где нет вообще ориентации на русскую культуру и на российские ценности? Вот это подчеркивание, я думаю, должно быть чем-то дополнено.

С.В. КОРОТЕЕВ. Я полностью с Вами согласен. Причем я настаиваю в своей гипотезе, что этос Петербург это именно тип национального, тип русского этоса, и Петербург - это русский город, а не европейский.

А.А. КОРОЛЬКОВ. Вы во вступительном слове это сказали, верно.

С.В. КОРОТЕЕВ. Я принимаю в этом смысле Ваше уточнение. В принципе, я с этим полностью согласен. Может быть, не совсем точно здесь это прозвучало.

А.А. КОРОЛЬКОВ. Я удовлетворен ответом, спасибо.

1. П.              ВАЛИЦКАЯ. Тем не менее, и англомания, и французомания - это всё из Петербурга идет.
2. Н.              ПАНИБРАТОВ. У меня такой вопрос возник. Мы видим, что Петербург, простите меня за такое романтическое определение, ярко и быстро «чернеет», я имею в виду этнический состав населения. Поэтому, в продолжение вопроса Александра Аркадьевича, что вы рассматриваете как ориентацию на европейские ценности?

Конечно, возраст, наверное, сказывается в моем вопросе, но, присматриваясь к тому поколению, которое выросло в последние два десятилетия, и явно усматривая ориентацию на европейские ценности, ну почти ничего из петербургских черт не могу здесь выделить! Это какой-то другой народ, какое-то другое поколение - поколение, которое приходит, скажем, в метро, в электричку и садится так, как будто турецкий султан и сидит на троне!

Так вот вопрос в следующем: что вы считаете главным ядром сохранения петербургского этоса? Что вы считаете самым надежным, что следует охранять, и тогда, если это будет сохраняться, петербургский этос будет и дальше здравствовать? Что является гарантом сохранения петер- бургского этоса в его самых образцах - архитектура, деятели культуры, какой-то социальный слой, какие-то формы просветительства, музеефикация?

С.В. КОРОТЕЕВ. Спасибо за вопрос, Виктор Никифоро- вич, действительно, очень тревожащий лично меня вопрос и, думаю, многих, кто болеет за этот город.

Но скажу, что та проблема и то, о чем вы сейчас говорили, наверное, не исключительно петербургская проблема. Сейчас в современной философии есть такое понятие - «постмодернистский терроризм», у которого нет направленности, он взрывает само существование. Что ждать? Вот башни- близнецы взорвались, потом - метро в Лондоне, в Париже бунтуют, там та же проблема. Вот вы говорите: Петербург чернеет; мы видим пример Парижа - то же самое. Но почему в Петербурге каждое преступление, связанное с национальной ненавистью, вызывает такой резонанс? Ведь в Петербурге их не больше, чем в какой-то другом российском городе, в той же Москве, но в Петербурге это всегда звучит резонансно. Как вообще возможны такие проявления в городе, который считается городом толерантности, городом европейского образования и, вообще говоря, самым образованным, простите за тавтологию, городом нашей страны? Как на фоне Эрмитажа - и вдруг происходят такие преступления?!

И, на самом деле, что меня побудило к написанию этой работы - популярность нашего радиоцикла. Казалось бы, что мы будем говорить о Петербурге, на первый взгляд, это же абсолютно «провальный» проект. Посмотрите, что сейчас в СМИ происходят, какие передачи имеют самые высокие рейтинги и так далее. И тем не менее, у нас сотни звонков, у нас письма, у нас гости, которые рвутся в эфир! Получается, что если попытаться использовать такие современные механизмы и если бы таких тем и таких проектов было больше, то, наверное, серьезнее была бы и просветительская роль СМИ. Мне кажется, что просветительская роль СМИ очень важна в этом.

2. Н.              ПАНИБРАТОВ. То есть ваш ответ - проекты?
3. В.              КОРОТЕЕВ. Просвещение.

В.Н. ПАНИБРАТОВ. Гарантом является просветительская работа.

С.В. КОРОТЕЕВ. Просветительская работа, да, прежде всего. Естественно, образование.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Петербургскую школу надо делать.

М.Г. ЛАЗАР. Мои вопросы уже были заданы, но возникли новые.

Сохранение духа Петербурга. Ну, это как предложение на будущее. А вопрос такой: влиял ли на образ этоса Петербурга тип политического режима, который был в России?

И вопрос совсем не отсюда: а климат влияет на этос? Сразу вспоминается Гоголь и его «Невский проспект», где ветер, куда ни повернись, «дует в морду».

С.В. КОРОТЕЕВ. Тип политического режима, конечно, влияет. Если вспомните, кто в советское время в первую очередь подвергался репрессиям и гонениям, это были интеллигенты. Можно вспомнить «философский пароход». То есть очень многим, с кем этос был связан, носителям этого этоса при определенных политических режимах приходилось нелегко.

М.Г. ЛАЗАР. Наоборот, тип режима как бы возвышал и подчеркивал этос, даже в советское время.

С.В. КОРОТЕЕВ. Да, в итоге это помогало тому, что этос как-то сохранялся и мог даже сильнее звучать.

А что касается климата, то у меня отдельный раздел посвящен этому. Конечно, природная доминанта; вы Гоголя назвали, можно вспомнить и Достоевского, и еще многих. Действительно, очень много написано об этом.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Конечно, тут и угроза наводнений, и так далее. Еще вопросы есть? Пожалуйста, Наталья Львовна.

Н.Л. ЛЕОНТЬЕВА. Сергей Владимирович, я всё хочу понять, что же такое все-таки этос, и прошу вас прояснить: может быть, этос как-то связан с интеллигентностью? Связан ли как-то этос с совестливостью? Я как этик хотела бы узнать, это как-то связано понятийно?

С.В. КОРОТЕЕВ. На мой взгляд (я свою трактовку в данном случае привожу), этос в фундаменте своем как раз основывается на фундаментальных этических ценностях. Но, тем не менее, это не исключительно этическое понятие; мы можем найти разные составляющие. Почему и социологи занимались этосом (тот же Вебер), и культурологи? Потому что мы тут находим и эстетические, и культурологические аспекты, не только строгость морали, и даже не столько строгость мо- рали, а как это моральное реально может воплотиться. Естественно, что это зиждется на фундаментальных этических ценностях, а проявляет себя в реальной жизни людей в их стиле поведения, о чем я говорю, и в общей направленности данной культуры, в ментальности, в мировоззрении.

Н.Л. ЛЕОНТЬЕВА. Как соотносятся интеллигентность и этос?

С.В. КОРОТЕЕВ. Интеллигентность - это немножко другое понятие. Мы говорим об этосе, когда говорим об общности; практически любой социум, любую общность людей мы можем охарактеризовать через этос. Когда мы говорим об интеллигенции, мы говорим об особом слое людей, который возник, в том числе и во многом, в связи с Петербургом, у этого слоя людей существует, естественно, определенный набор нравственных ценностей, которыми они руководствуются. В этом смысле этос и интеллигенция, может быть, отчасти пересекающиеся понятия, прежде всего этос Петербурга и интеллигенция - пересекающиеся понятия, но разные.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Что общего в этических основаниях у петербургского профессора и гардеробщицы? Вот это - то, о чем мы говорим.

С.В. КОРОТЕЕВ. Фундаментальные, да, этические ценности.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Есть еще вопросы? Тема, которая, по- моему, касается каждого, поэтому волнует всех. Достаточно вопросов? Спасибо.

Слово предоставляется научному руководителю - доктору философских наук, профессору Алексею Викторовичу Чечулину.

А.В. ЧЕЧУЛИН. Уважаемые коллеги, уважаемые члены совета, уважаемые гости!

Мне очень приятно было работать с Сергеем, потому что мне кажется, что он проделал самостоятельную серьезную работу не только над текстом, но и над собой как над личностью; он стал просто другим человеком в ходе этой работы.

Я знаю его очень давно, с первого курса; наверное, я в какой-то степени даже способствовал его переходу в наш университет, и я хочу сказать, что Сергей как раз такой - нормальный петербургский интеллигент, образованный, воспитанный, толерантный, рациональный, ориентированный на европейские ценности при приоритете русских этнических ценностей.

Собственно, этот момент, Александр Аркадьевич, мы специально проговаривали, не знаю, почему Сергей эту фразу забыл - ориентация на европейские ценности при приоритете русского этнического. и так далее.

Я хочу сказать, что научная и философская общественность очень часто ругает средства массовой информации, совершенно справедливо ругает, но Сергей - как раз тот самый журналист, который, будучи действующим, активным, хорошим журналистом, который ведет много всяких своих проектов, сам передачу ведет, сам лично общается с очень разными людьми, он как раз является примером того, что в СМИ не всё плохо. Мне кажется, что его медийные проекты как раз и есть такие петербургские передачи, они посвящены сюжетам городской жизни, связаны, прежде всего, с какими-то культурными, социальными проблемами, очень интересные, и уж точно там никакой «чернухи» нет - такие нормальные хорошие петербургские передачи.

И я хочу сказать, что это человек достойный, и здесь, наверное, говорить о личности нужно больше, чем о том, что он сделал, потому что то, что он сделал, он представил, а мне хочется сказать, что человек он в высшей степени достойный, и мне было просто очень приятно с ним работать. Спасибо.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. На вопрос Виктора Никифоровича о том, каким образом можно всё это, вот ответ реальный - через наши СМИ, петербургское радио в том числе.

Спасибо, Алексей Викторович. lt;...gt;

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Переходим к свободной дискуссии. Кто из членов совета хочет выступить? Пожалуйста, Анна Сергеевна.

А.С. СТЕПАНОВА. Я хочу сказать, что с большой радостью я встретила эту тему - «Этос Петербурга» и автореферат диссертации (диссертацию, к сожалению, не прочитала, но обязательно прочитаю). Я хочу высказать вам благодарность за такую тему, за такую работу и благодарность за этот цикл передач, который был создан при вашем участии. Это очень важно.

Я не буду много говорить о положительных моментах диссертации, особенно после блестящего выступления Алексея

Павловича, которое я выслушала с огромным интересом, и даже появилось желание познакомиться с этим текстом тоже. Мне бы хотелось просто отметить, безусловно, логичность этой работы, содержательность ее, сказать, что я ее приветствую и поддерживаю.

lt;...gt;Обращение к истокам - это, конечно, замечательно, то, что вы начинаете работу с этимологии самого слова «этос» и рассматриваете античную традицию достаточно подробно. Но мне кажется, хотя работа не посвящена античным сюжетам, здесь неплохо было бы не останавливаться на фигуре Аристотеля, а пойти несколько дальше, захватить эллинистическую эпоху и хотя бы упомянуть о стоиках, поскольку само понятие «этос» очень существенно для эллинистической эпохи и для стоиков. Стоик Посидоний создал науку «этологию», оттуда, собственно говоря, это название и происходит, он впервые употребил сам термин. И мы знаем, что Теофраст написал замечательное произведение «Характеры», это тоже относится к этой же эпохе. Конечно, фигура Аристотеля заслоняет, к сожалению, других философов, о которых все- таки не следует забывать.

Второй момент связан с моим первым вопросом. Я имею в виду круг источников литературы, которые очерчивают само понятие петербургского текста. Мне кажется, этот круг неплохо было бы дополнить мемуарной литературой; когда мы говорим об этосе Петербурга, мне кажется, это необходимо.

Еще один момент, который, безусловно, очень интересный, не очень понятный, - это проблема единого и многого (это, в общем-то, и философская проблема), когда мы говорим о том (Михаил Семенович это отметил в своем вопросе), один это этос или множество этосов. Мне кажется, все-таки этот момент множественности, этого разнообразия, эта спецификация этосов - она присутствует, то есть боюсь, что это имеет некоторый фундаментальный характер, по крайней мере приобретает в последнее время. И это то, на что неплохо было бы обратить внимание.

И, наконец, действительно, Петербург переживал разные периоды, я бы сказала, четко очерченные периоды, в частности ленинградский период. Это ведь жизнь целого поколения, моего поколения, например. Здесь многое происходило. Я не застала блокаду, но переживала ее как собственную, поскольку это было связано с жизнью и судьбой моих близ- ких, с детских лет это так и воспринимала, и не только я, а и мои ровесники. Поэтому мне хотелось бы здесь обратить внимание на то, что были такие периоды, как блокада, репрессии, и без этого тоже не обойтись. По-моему, это надо еще проанализировать и как-то осмыслить, особенно в контексте того, что Алексей Павлович Козырев говорил, упоминая о таких катаклизмах, связанных с прибытием огромного количества людей. Я думаю, что здесь речь идет именно о таком количественном давлении, потому что после блокады все-таки не было такого массового возвращения, и приобщение к культуре происходило другими темпами, нежели это происходило в 70-е годы. Я думаю, что это, действительно, факт очень интересный, я сама подумала, что, наверное, надо это как-то осмыслить.

Так что спасибо вам большое! Я поддерживаю вашу работу и вас лично.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Спасибо. Пожалуйста, Андрей Евгеньевич Зимбули.

А.Е. ЗИМБУЛИ. Это добротная работа, и не просто потому, что автор в диссертации пишет о моем родном и любимом городе, а потому, что пишет добротно, пишет аргументировано, увлекательно. Хочу поздравить и с тем, что это новаторская работа. И я тоже очень удовлетворен приездом нашего уважаемого официального оппонента-москвича.

Мне недавно довелось слышать от приезжих из Казани, они восхищаются - как у вас хорошо, какие культурные люди у вас в автобусе едут. Я-то этого не ощущаю, а они говорят: вы не были в Казани! Вот сюжет.

Поэтому я поздравляю нас, повторяю, работа добротная.

Причем я наблюдаю, как рос автор. Я наслаждаюсь и могу сказать, что это настоящий, именно показательный аспирант, который старательно, внимательно переваривает все предложения, всё готов воспринять (хотя могу сказать, что иногда советы бывают взаимоисключающие). Вот эта жадность к знаниям, открытость, вдумчивость, скромность и высокая взыскательность - просто пример.

Поздравляю Сергея, конечно, буду голосовать «за» и хотел бы надеяться, что голосование будет столь же однозначным. (Аплодисменты.)

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Еще Михаил Семенович хотел что-то сказать. Пожалуйста.

М.С. УВАРОВ. В свое время я залез в фонды нашей Национальной библиотеки с целью посмотреть, сколько же существует публикаций о Петербурге. Есть такое многотомное издание «Летопись Петербурга», и в нем мелким шрифтом указаны все публикации о Петербурге - это десятки тысяч работ, я не ошибаюсь здесь в порядке цифр! И, конечно же, в этих публикациях об этике петербургской культуры говорится. В этом смысле нельзя сказать, что впервые в этой диссертации затронута данная тема. Но в жанре диссертационного исследования она затронута именно впервые, насколько я знаю. Это замечательно, потому что, действительно, столько говорить, писать, думать о Петербурге, как это было в нашей истории, пожалуй, столько не досталось ни одному городу мира.

А.А. КОРОЛЬКОВ. Может быть, Парижу только.

М.С. УВАРОВ. Может быть, Парижу, но я не уверен. Так вот, Сергей Владимирович, действительно, нашел эту лакуну, причем нашел ее с точки зрения практической этики. Я уверен в этом, поскольку участвовал в нескольких циклах на радио и телевидении, посвященных Петербургу, знаю, насколько это сложная работа! Казалось бы, вот он город - о чем знаешь, о том и говори. Но любое твое слово о Петербурге, неточно произнесенное, вызывает сразу бурю возмущения, потому что все всё знают. Что само по себе очень хорошо.

И сегодняшняя наша дискуссия, когда мы все говорим о Петербурге, в очередной раз подтверждает, что этот разговор, конечно же, не может закончиться, сколько бы публикаций не было сделано на эту тему.

Я сегодня понял еще одну очень важную вещь. В год 300- летия Петербурга пытались сделать официальным гимном города песню одного известного композитора, где рефреном были слова: «Санкт-Петербург - гордая белая птица, / Санкт-Петербург - бронзовый царь и царица». Меня это страшно возмущало тогда, и не только по чисто художественным причинам (песня-то очень слабая); сегодня же, осмысливая тему диссертации, я понимаю, почему возмущало. Потому что Петербург, с точки зрения его этических координат, это не только Екатерина и Петр; во всяком случае, не только позитивно-просвещенческое, что дал XVIII век. По- моему, диссертант эту ситуацию очень хорошо определил в своей диссертации, потому что если Петербург - только «бронзовый царь и царица», то, извините, это не Петербург уже, и даже не русский город, даже не европейский город, это - «бронзовый царь и царица».

Очень важная для меня мысль прозвучала из уст Александра Аркадьевича Королькова сегодня - об «европейскости» Петербурга. Это штамп, который идет от классиков петер- бурговедения. На самом деле, действительно, диссертант показывает (может быть, не до конца, нужно дальше это развивать), что этос Петербург - это, скорее, пространство и время этической самостоятельности, или хронотоп нравственности, о котором Вы говорили. В этом смысле это, скорее, новгородская, русская традиция, чем европейская, потому что самостийность, самостоятельность и этическая самодостаточность - это и беда, и великое достижение Петербурга. Беда - потому что за это ему, в основном, и доставалось в двадцатом веке, и не только в двадцатом.

Отсюда следует еще очень важная для меня мысль, и это уже пожелание диссертанту; я считаю, что это недоработано в диссертации и является пространством для будущей работы. Вспомните Мандельштама, одно из самых трагических его стихотворений, оно называется «Ленинград», а рефрен, вы помните, посвящен Петербургу (я имею в виду стихотворение: «Я вернулся в мой город, знакомый до слез.»). И вот, смотрите, этот «Ленинград - Петербург», который несет, на самом деле, двойную трагедию в 20-м веке для русской истории, - Мандельштам на поэтическом языке почувствовал это совершенно гениально, это невозможно повторить; до такого уровня чувствования судьбы Петербурга добиралось очень небольшое число великих русских поэтов, может быть, еще Ахматова. Вот отсюда я хочу сказать следующее. На самом деле, Петербург - и его этос в том числе - это не только просветленная жизненная позиция, это еще и этос смерти, который в Петербурге всегда существовал, в том числе во времена Екатерины и Петра. Я думаю, что, если не размножать этосы Петербурга (я не думаю, что это перспективно - этос Невского проспекта, этос Фонтанки и Охты, это какой- то постмодернистский ход, размножение гипотез), все-таки если взять какие-то базовые координаты, допустим координаты жизни и смерти Петербурга, тогда этос станет как некое полифоническое явление.

На эту тему мы много спорили с Моисеем Самойловичем Каганом; у него все-таки Петербург - город жизни, в основном, у меня была несколько иная позиция, и он сильно ругал меня в некоторых своих работах, но потом мы помирились.

А.А. КОРОЛЬКОВ. «Реквием» Ахматовой, наверное, тоже не случаен.

М.С. УВАРОВ. «Реквием» Ахматовой не случаен, и это, конечно же, не «бронзовый царь и царица», извините меня за этот мой рефрен. Я думаю, что и Мандельштам, и Ахматова, и даже Даниил Гранин в своей книге «Интеллегенды» (сегодня упоминали Гранина; русский интеллигент Даниил Гранин честен по отношению к Петербургу) пишет буквально следующее: вся эта самостийная гордость Петербурга, утверждение, что это абсолютно лучший город земли по архитектуре - все это легенда и миф. Флоренция самого Гранина, например, восхищает гораздо больше, а Казанский собор, как он пишет, это слепок не только с собора святого Петра в Ватикане, но и с каких-то вторичных итальянских соборов где-нибудь в Неаполе. На самом деле, как говорит Гранин, я его цитирую, Петербург не дал миру ни одного оригинального архитектурно здания.

А.А. КОРОЛЬКОВ. Скоро даст (Смех).

М.С. УВАРОВ. Несомненно. Поэтому, я бы сказал топос «негордыни» должен присутствовать, потому что гордыня - вещь страшная, а иногда мы этого не понимаем. И тем самым искажаем смысл проблемы: ну, конечно, лучший город земли, и точка! Думаю, что так могут сказать жители многих великих исторических городов. Видимо, петербургская интеллигентность должна впитывать и вот эту «негордыню». У нас есть эти традиции, которые, возможно, истончаются в последнее время, но они все еще живы. И для меня очевидно, что существует особый тип петербургского философского дискурса, не всегда связанного непосредственно с темой Петербурга, но всегда определяемого этическими координатами петербургской культуры.

А в целом я, конечно, поддерживаю диссертацию, желаю автору в дальнейшем развивать эту тему и, может быть, использовать в своих радиопередачах.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Спасибо. Лев Николаевич Летягин, пожалуйста.

Л.Н. ЛЕТЯГИН. Уважаемые коллеги! Прозвучала мысль о том, что сама по себе проблема «этос Петербурга» вызывает некоторую степень радости. Я подумал о том, что эта проблема была поставлена слишком поздно, с большим опозданием.

Сложно определять очевидные вещи. И, мне кажется, в чем уникальность индивидуальной позиции соискателя ученой степени — он сумел пробиться через колоссальные слои мифологии! Сложно говорить об индивидуальных ценностных позициях, и как раз Сергею Владимировичу эту самую авторскую ценностную позицию удалось определить.

Вообще, мифология - это то, что больше всего мешает Петербургу в самых разных его статусах. И, конечно же, Петербург - это не европейский город, по крайней мере, когда мы обращаемся к позиции таких экспертов, как европейцы. Дюма, Теофиль Готье, Кюстин... Где вы найдете город, где могут маршировать сто тысяч солдат, не мешая друг другу? Ни в Берлине, ни в Париже, ни в Лондоне таких площадей нет. Европейцев Петербург пугает своим русским масштабом.

И, собственно говоря, эта иная точка зрения интересна как раз в этическом плане. Очень тонкая, наблюдательная мадам де Сталь скажет, почему петербуржцы в отличие от парижан такие нравственные - а потому, что зимние ночи холодны, а летние светлы. И этот тот самый климатический аспект, который позволяет, действительно, почувствовать, из чего складывается этос как таковой.

И я думаю, что изначально, сама по себе идея открытости - конечно, наследие от открытости имперского Рима. И то, что это город святого Петра, который трижды отрекается от своего учителя, в конечном счете сказывается архетипиче- ски, о чем не раз уже говорилось, в судьбе Петербурга как города. Петербург, Петроград, Ленинград - это тройное отречение от собственного названия и, в конечном счете, - возвращение к исконному, Санкт-Петербургскому. Я думаю, что это некое замыкание символического круга, которое как раз именно сегодня позволяет нам говорить об этосе как о неком свершившемся факте философского дискурса.

И в связи с этим я думаю, что, действительно, Петербург это неуловимый феномен. Как-то Наум Александрович Син- даловский, колоссальный «мифолог» Петербурга, в полемике сказал: Лев Николаевич, вам тяжело: вы работаете с конкретикой, а кто меня проверит? Миф - это то, что в любом случае оказывается сложнее преодолеть, но мне кажется, что любые влияния и вливания в этом плане для Петербурга как раз в силу его открытости оказываются в какой-то степени полезными. Мы можем сколько угодно говорить о немецком засилье в прошлом, точно так же, как, допустим, ну трудно сказать - кавказское, южное. Я думаю, что Петербург в конечном счете все-таки сохранит этот свой единственный этос, и как раз немцы так много сделали, чтобы Петербург стал российским городом.

Самая, может быть, показательная в этом плане поведенческая цитата, это когда Екатерина в своем парадном кабинете, и ей пускают кровь: «Ну вот, голубчик, посмотри, последнюю немецкую кровь выпустил».

Я думаю, что Петербург способен слишком многое не только переосмыслить, но и пережить. И в этом плане, мне кажется, работа Сергея Владимировича отличается не ретроспективным, а по преимуществу перспективным характером. Я думаю, что в самой позиции автора есть то, что способствует выживанию петербургского - уникального, единственного по своему качеству. Поэтому я обращаюсь к членам уважаемого совета: от вашего решения сегодня зависит как раз вхождение в научное сообщество несомненного носителя этоса Петербурга! (Аплодисменты.)

А.А. КОРОЛЬКОВ. Можно высказать мысль по поводу темы выступлений?

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Давайте. И на этом завершим.

А.А. КОРОЛЬКОВ. Я думаю, что не случайно эта тема пробудила такие внутренние чувства и творческие возможности каждого из выступавших, что мы имели дело с совершенно великолепной научной конференцией по поводу Петербурга; раскрылись даже какие-то внутренние состояния каждого из говоривших здесь. У меня даже возникло ощущение, что впервые можно осуществить то, о чем мы говорим с иронией в отношении одного из петербургских историков русской философии, который издал в качестве книжки все свои отзывы о диссертациях (Смех). В данном случае я бы стенограмму этого заседания издал, и это бы с интересом читалось. Или, по крайней мере, эти выступления могли были бы быть преобразованы в сборник о Петербурге; я уверен, это было бы очень интересно.

Ну, не занимаю больше времени, хотя мог бы тоже высказаться.

А.П. ВАЛИЦКАЯ. Спасибо, Александр Аркадьевич. Решено дискуссию прекратить и предоставить соискателю заключительное слово. Пожалуйста.

С.В. КОРОТЕЕВ. Я тоже не буду занимать много времени. Просто хочу сказать слова благодарности научному руководителю, родной кафедре, оппонентам. Спасибо за все высказанные идеи и мысли о том, как можно продолжить эту тему, за замечания. Мне кажется, что, действительно, очень важно, чтобы проблемы, которые были подняты, получили развитие, причем в разных областях, о которых я уже говорил. Что касается меня, я и в своей профессиональной деятельности, и, может быть, в научной буду продолжать этим заниматься.

Спасибо (Аплодисменты).

Материал к публикации подготовлен Е. А. Романчевой