Познание, оценка и практика
На начальных стадиях развития общества все три указанных акта представлял^ собой нерасчлененное единство, выступая как моменты практики, лишь позднее они получили относительную самостоятельность. Но и тут все эти три акта можно рассматривать как моменты практики в том смысле, что они в конечном счете направлены на обслуживание практики, на то, чтобы дать, так сказать, материал для нее: информацию о свойствах предметов и об их полезности или вредности для человека. Познание и оценка, следовательно, лежат в основе отмеченной Лениным функции практики — определять, что «нужно человеку». Диалектическое соотношение указанных трех актов состоит, таким образом, в том, что все они представляют собой нерасторжимое единство и, с другой стороны, каждый из них имеет свою собственную специфику.
Марксизм учит, что познание существует в конечном счете для практики. Это «в конечном счете» означает, что Маркс и Энгельс вовсе не отрицали непосредственных, ближайших мотивов, которые руководят человеком, познающим окружающий его мир. Этими мотивами могут быть просто любознательность, интерес к тому, чтобы понять явления этого мира, жажда познания. (...) Более того, без жажды познания, без интереса к миру и удивления перед ним не может быть вообще никакого истинного и плодотворного познания.
Без интереса к науке «самой по себе», безотносительно к ее практическим результатам не может быть настоящего ученого. Да, вероятно, и первобытный человек открывал те или иные явления в мире не без «бескорыстного» интереса и удивления. Значение и роль современной науки для техники, для хозяйства, для научного управления обществом, для освоения космоса и т. д. всем достаточно понятны, но у науки всегда есть и будет и другая функция — просветительная, «бескорыстная», «созерцательная». Наука, освещая великие тайны природы, человеческих отношений и его бытия, возвышает человеческий дух, пробуждает в нем высокие чувства, интеллектуальные запросы, уважение к индивиду как к носителю разума.Нет ничего примитивнее, как требовать от науки обязательного, сиюминутного «выхода» в практику, обзывать ученых бездельниками на том лишь основании, что они занимаются теоретическими исследованиями, которые не могут в данный момент найти практического применения, например повысить удойность коров или увеличить жировой слой у свиней. «Удойность» теории может обнаружиться лишь со временем. Теория относительности А. Эйнштейна довольно долго рассматривалась как чистая «игра ума», а теперь она лежит в основе самых тонких практических исчислений и измерений в ряде отраслей науки и техники. Генетика, которую представители примитивного «практицизма» объявляли лженаукой, становится •основой огромных успехов в различных отраслях сельского хозяйства и медицины.
Однако все сказанное вовсе не ставит под сомнение правильность и глубину положения о практическом назначении познания. ПЪследнее служит орудием верной ориентировки человека в окружающей его действительности, (...) для совершенствования общественных условий жизни людей, их физического оздоровления и удлинения сроков жизни, совершенствования умственной деятельности индивида, а также для учета влияния психики на различные ее виды. (...) Науку нельзя «освободить» и от задач повышения удойности и упитанности ¦скота, однако необходимо понимать сложность взаимоотношений между теорией и практикой и многообразие различных функций науки.
Главнейшие из них — познавательная, просветительная, воспитательная и практическая. Какая же из этих функций главная или основная? Это зависит от того, что нам нужно в том или ином случае от науки. Та или иная функция может выдвигаться на первый план в зависимости от потребностей общественной жизни, от того, «что нужно человеку». В этом широком смысле практическая функция является определяющей. Определяющей она является и в другом отноше- нии: практическая жизнь и ее потребности всегда лежали в основе жизни людей.Но практика не может осуществляться без мыслительных предпосылок, так как она представляет собой не инстинктивный акт, а сознательную и целенаправленную деятельность. Ей должно предшествовать познание предмета, явления. В. И. Ленин указал ступени познания: чувственное созерцание, логическое мышление, переход к практике. Первые две ступени — это предпосылки практики: они необходимы, чтобы практика была целесообразной, полезной, так как нельзя действовать «на авось», ничего не зная о свойствах предмета, явления, используемого в практике. Такой опыт путем «проб и ошибок» характерен для высших животных и полуинстинктивной деятельности первобытного человека. В современной жизни эти «пробы», т. е. эксперименты, производятся обычно в области науки, а не в непосредственной практике. При этом эксперимент проводится на базе научных предположений.
Марксистско-ленинская философия дала глубокую разработку проблемы отношений между познанием и практикой. Эти отношения, как известно, выражаются в следующих положениях: практика есть критерий истинности познания, практика— цель познания, практика — это основа познания, практика определяет то, что нужно человеку. Не останавливаясь на разъяснении этих положений, (...) выделим здесь моменты, необходимые для раскрытия нашей темы. Как было показано ранее, познание, оценка и практика представляют собой три момента единого мыслительно-физического процесса, совершаемого общественным человеком для обеспечения его жизнедеятельности.
На начальных этапах человеческой истории эти три вида деятельности совершенно сливались в практическом освоении мира. Их можно выделить теперь лишь чисто логически. Однако постепенно эти три стороны выделились и реально. У познания появилась чисто исследовательская функция, непосредственной целью и мотивом которой стало удовлетворение жажды знания. Этот непосредственный мотив научной деятельности настолько заслонил практическую функцию науки, что лишь когда последняя выступила особенно ясно, у мыслителей нового времени, начиная с Ф. Бэкона, возникла мысль, что наука —не только знание, но и практическое могущество.Классики марксизма-ленинизма развили эту мысль, положив учение о практике в основу теории познания. (...) Они указали, что, с одной стороны, в практике воплощаются результаты познания, а с другой стороны, практические потребности и задачи направляют процесс познания, сосредоточивая интересы исследователей на тех проблемах, которые особенно актуальны. (...) Лучшим примером влияния практики на науку •явился марксизм-ленинизм, ставший идейным оружием международного пролетариата в его борьбе против капитализма. При этом наибольшую разработку' получили в марксистском учении об обществе именно те вопросы, решение которых было особенно -необходимо для осуществления социалистической революции и установления диктатуры пролетариата.
Итак, хотя в отличие от начальных ступеней общественного развития, когда познание вплеталось непосредственно в ход практики, процесс познания в форме .науки стал процессом теоретическим, первенствующая роль практики и ее потребностей сохранились, ибо, кроме всего прочего, именно она определяет, что нужно человеку. В этой форме отмечается и значение оценочного отношения к действительности. Оценочное отношение, т. е. отбор тех свойств и явлений действительности, которые нужны человеку, представляет собой необходимый и при этом начальный момент всякой практики. Познание, наука, исследуя свойства явлений, поставляют, так сказать, материал для их оценки с точки зрения полезности или вредности (или безразличности) для человека, для практического использования или переработки предметов и веществ природы.
Геологи исследуют минералы и руды, открывают их свойства, и те из свойств, которые будут найдены полезными, используются в промышленности и сельском хозяйстве. Указанная формула находит свое прямое и непосредственное выражение также в том, что современная промышленность дает «заказы» химии и физике на изготовление веществ с заранее определенными, нужными промышленности свойствами. Научные исследования и открытия все более контролируются потребностями. В основе оценки лежит потребность или соображения пользы.Мы видим, таким образом, что оценка не только является предшествующим практике актом, но и сама входит в ее состав. Наряду с этим оценка производится и в науке. Имея в виду перспективы использования и практические последствия того или иного научного открытия, наука подвергает критике с этих позиций его результаты. Современная химия, например, создавая синтетические материалы, тут же исследует их на прочность, токсичность, температуроустойчивость, способность давать нить и т. д., т. е. оценивает их с точки зрения тех свойств, которые нужны промышленности.
Таким образом, акт оценки проникает в процессы познания и практики, может быть, именно по этой причине он так долго не находил своего места в теории познания. На эмпирической ступени познания акт оценки имеет преимущественно неосознанный и эмоциональный характер, выражаясь главным образом в чувстве удовольствия и неудовольствия, приятного или неприятного. На рациональной ступени оценка уже носит осознанный характер и проявляется в соображениях полезности, важности, значимости (для человека или общества). В прак- тике эти соображения контролируются далее перспективами развития хозяйства и его возможностями. Здесь вступают в силу техническая и экономическая оценки.
Пока міьі вращаемся в кругу материальной производственной жизни, особый характер оценочного отношения не так уж заметен, так как оно более или менее непосредственно' вплетается в акт познания и практики. Но как только мы перейдем в область социально-политической и духовной жизни, то роль, и место оценочного отношения сразу становятся , заметными, так как оценка приобретает явную самостоятельность.
В самом деле. Классовая оценка тех или иных социально-политических мероприятий, законов, событий общественной жизни и т. д. различна и в ряде случаев противоположна. Личные отношения людей ко всем этим фактам, образующие спектр отношений и оценок, многозначны. Нам понятно, конечно, что классовые, профессиональные, национальные, возрастные и прочие особенности оценок не случайны, а социально обусловлены, однако сам факт расхождения оценок одних и тех же объективных явлений свидетельствует об относительной самостоятельности оценочного отношения. В этом рассуждении нет ничего нового. Признание относительной самостоятельности политической, научной, моральной и эстетической идеологии является общеизвестным положением марксизма. Новым, может быть, является, во-первых, констатация того^ что различие идеологических взглядов невозможно без оценочного момента, и, во-вторых, что оценочное отношение является характерным признаком идеологии. Идеология есть система ценностей.В нашей философской литературе понятие идеологии связывалось либо с ее классовым характером (В. А. Ядов), либо с различием теоретического и практического моментов в общественном сознании (В. Ж. Келле и М. Я. Ковальзон). Не вдаваясь в подробный анализ указанных точек зрения, отметим, что они являются подходами к развиваемому^ нами тезису: идеология представляет собой ту сторону общественного сознания, которая содержит оценку общественных явлений. Эта формула представляется нам наиболее точной из существующих в марксистской литературе, наиболее адекватной действительному смыслу понятия идеологии. В самом деле, точка зрения В. А. Ядова на понятие идеологии (идеология есть классовая форма или сторона общественного сознания) опирается на привычные понятия (вероятно, поэтому она и пользуется популярностью).
Автор этих строк в своих прежних работах также (...) отмечал, что, хотя мы говорим «буржуазная идеология», «пролетарская идеология» и т. д., тем не менее понятие идеологии как классовой стороны общественного сознания является слишком узким, так как данное определение не учитывает неклассовых форм идеологии (религиозную, например), с таких позиций можно отрицать идеологию в коммунистическом обществе. Вместе с тем данная точка зрения не объясняет наличия общечеловеческих форм и моментов идеологии и проч. Таким образом, рассматриваемое нами положение исходит из наиболее явного, временно-исторического и частного случая идеологии.
Точка зрения В. Ж. Келле и М. Я. Ковальзона (идеология есть та сторона общественного сознания, которая имеет практическую направленность) правильно подмечает характерную особенность идеологии: идеология есть та часть теории, которая является непосредственным руководством к действию. (...)
Сказанное об идеологии интересно еще и с другой стороны. Оценочное отношение к явлениям духовной жизни общества четко отличается от познавательного (социологического) подхода к ним. Отсюда становится понятным, почему проблема ценностей ограничивается иногда явлениями духовной жизни («ценность есть понятие моральное» и т. д.), наиболее явное принимается за сущность. В действительности же ценностное отношение, как м«ы видели, имеет не только духовное, но и всеобщее общественное значение, являясь -необходимым моментом познания и практики — этих основ человеческой жизни. В духовных ценностях самостоятельность и реальность ценностного отношения лишь наиболее рельефно выражены. Действительно, оценочное суждение о добром ИЛИ ЗЛОМ в этике, красивом или некрасивом в эстетике лежит в самом существе этих форм общественного сознания. (...) Но и в каждом акте социально-политической деятельности присутствует оценка, т. е. суждение о полезности или вредности того или иного действия для общества. Без суждения о полезном или вредном, эффективном или неэффективном нельзя принимать решений в технике, экономике и т. д.
В советской философской литературе все более осознается различие между подходом познавательным, .научным (научно- теоретическим или научно-социологическим), с одной стороны, и ценностным — с другой, хотя, как мы видим, еще не найден общепринятый термин для обозначения первого из этих подходов. Классики марксизма-ленинизма, говоря о научном методе в социологии, назвали его естественноисторическим, желая подчеркнуть, что этот подход или метод является общенаучным. Особенность его состоит, как известно, в том, что явление берется таким, как оно есть, т. е. как оно существует объективно, независимо от нас, независимо от нашего (морального, политического, эстетического и т. д.) отношения. При таком подходе изучаются сущность и объективные свойства явления, причины его возникновения, объективные связи с другими явлениями и т. д.
В. И. Ленин указывал, что детерминистический подход к явлениям общественной жизни впервые возвел социологию на ступень науки. Такой подход, будучи основой всех других подходов, в том числе и ценностного, отнюдь не исключает последних. Ленин выступал против объективистской философии и социологии, идеологическую сущность которых составляло отрицание оценочного отношения к общественным явлениям, их «чистое», якобы «объективное» описание. В противоположность этой лжеобъективности Ленин развил учение о коммунистической партийности, о пролетарском, классовом подходе к оценке фактов общественной жизни.
Если детерминистический, естественнонаучный, научно-социологический (это все одно и то же) подход раскрывает объективные причины возникновения того или иного общественного явления, законы развития общества, показывает сущность данных общественных отношений и объективную необходимость замены их новыми общественными отношениями, то ценностный подход выражает отношение человека (или социальной группы, класса и т. д.) к тем или иным общественным явлениям. Это — подход к явлению не «в себе», а для нас. Однако данная особенность ценностного подхода не дает оснований противопоставлять его научному подходу, считать его субъективным, произвольным и т. д., так как лежащие в его основе интересы и потребности людей сами детерминированы уровнем развития общества, характером общественного строя, классовым положением того или иного индивида и рядом других факторов.
Можно ли игнорировать человеческие потребности и интересы, желания и чаяния? Ведь именно они (...) являются непосредственными стимулами людских побуждений и поступков, общественной деятельности. Различие между знанием и оценкой, пониманием и интересом проявляется совершенно рельефно. (...) Марксистский естественноисторический подход объясняет, что такое капитализм. Но наряду с этим и на основе этого марксисты осуждают его, выражают отрицательную оценку капиталистическому строю и буржуазному образу жизни. (...)
По мнению некоторых исследователей, различие между научно-теоретическим и ценностным подходом является мнимым, так как учение о ценностях само может стать теорией и наукой. Нам представляется, что ценности и ценностное отношение следует отличать от теории ценностей. Развивая эту теорию, мы применяем к ценностям научно-теоретический подход.
Разобравшись в понятиях ценности и ценностного подхода, мы от ценности переходим к ценностям. (...)