ПОЛЕМИКА С ДЕКАРТОМ И ОБОСНОВАНИЕ МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО СЕНСУАЛИЗМА
Гассенди выступил совместно с Гоббсом против ме&тафизического учения Декарта, отстаивая материали&стическую позицию. Так как с метафизическим учением Декарта была связана его рационалистическая теория, то Гассенди выступил против нее, отстаивая принципы эмпиризма и сенсуализма. Замечания, сделанные Гас&сенди Декарту, интересны тем, что Гассенди формули&рует в них свои взгляды без постоянных ссылок на Эпи&кура, самостоятельно и избегая теологических оговорок, выступает открыто как враг идеализма и сторонник ма&териализма.
Первое же возражение Гассенди направлено про&тив формулы Декарта: «Я мыслю, следовательно, я существую». Гассенди, не оспаривая этого самого по себе правильного положения, резонно замечает, что факт моего существования вытекает не только из моего мышления, но и из всякого иного моего действия. «Ведь ты мог то же самое положение,— говорит Гассенди Де&карту,—вывести из любого другого своего действия, ибо естественный разум нам говорит, что все, что действует, существует»
Кроме того, говорит Гассенди (так же, как и Гоббс), из положения «я мыслю, следовательно, я существую» отнюдь не вытекает положение, что я- есть дух, незави&симая от тела мыслящая субстанция.
Делать из приве&денного положения такой вывод — это все равно, что делать свойство вещи самой вещью или же делать дея&тельность субъектом деятельности, т. е. превращать предмет в субъект, что неправомерно, ибо противоречит действительному соотношению вещей и их свойств в объективном материальном мире[16]. Вывод Декарта ни&чем не отличается от вывода: «Я гуляю, следовательно, я есть прогулка». Этот иронический пример, выдвину&тый первоначально самим Декартом в качестве контр&возражения против его критиков, был затем остроумно использован Гоббсом[17] и Гассенди против Декарта.Из положения' «я мыслю, следовательно, я суще&ствую» логически следует, что я есть мыслящее суще&ство, которому в числе прочих свойств или родов дея&тельности принадлежит свойство мышления.
Декарт, отвечая на возражения Гассенди, указывал, что никакая другая деятельность человека не может дать ему основания для вывода о существовании, если одновременно с ней не будет присутствовать мышление о своем существовании, в то время как мышление не требует никакой другой деятельности, чтобы судить о том, что я существую. В ответ на это Гассенди справед&ливо говорит, что Декарт по сути дела совсем не пока&зал, каким преимуществом перед прочей деятельностью человека отлпчается мышление, преимуществом, кото&рое позволяло бы ему одному приписывать силу дока&зательства существования человека.
Гассенди утверждает, что Декарт не дает никакого определения мышления и не вносит буквально ничего нового в познание его природы. Намерение Декарта, не&сомненно, состояло в том, чтобы сделать природу души более отчетливо познаваемой, чем природу тела, но он этого не выполнил. Сказать о мышлении, что оно есть субстанция,— значит определить одно неизвестное че&рез другое. Нужно указать положительные свойства субстанции мышления. Например, о телесной субстан&ции мы знаем, что она имеет протяженность, фигуру, что она заполняет определенцую часть пространства и обладает еще рядом других свойств. Но что знаем мы о духовной субстанции? Что она не есть соединение те&лесных частей, ни нечто способное ощущать, ни что- либо другое.
Такие определения чисто негативны и ни&чего не дают для понимания сущности мышления. Чтобы мы тебя знали, нам надо знать не то, чем ты не являешься, а то, чем ты являешься, нам нужны пози&тивные определения твоих свойств, говорит Гассенди Декарту.Декарт похваляется тем, что его независимая от чув&ственности интуиция дает ясное и отчетливое знание субстанций, но разве, когда он определяет мышление как нечто непротяженное, он дает ясную и отчетливую идею самого себя? Разве нельзя сравнить Декарта со слепым, который, чувствуя теплоту и узнав, что теплота исходит от Солнца, воображает, будто он имеет ясную и отчетливую идею Солнца, так как если его спросят, что такое Солнце, то он может ответить, что это нечто дающее тепло? Разве это ясная и отчетливая идея о Солнце? Ведь если бы Декарта попросили дать точное и ясное понятие о вине, то он не ограничился бы тем, что сказал: «Вино есть белая или красная опьяняющая жидкость», а попытался бы исследовать и объяснить нам внутреннюю сущность вина, его субстанцию, со&стоящую, как показывают наблюдения, из водки, вин&ного камня, слизи и других веществ, смешанных ме&жду собой в том или ином количестве и в той или иной пропорции. Точно так же, когда от нас требуется дать определение мышления, то недостаточно сказать, что это способность думать, понимать и т. д., а надо путем как бы некоторой химической операции так исследо&вать мышление, чтобы можно было показать его под&линную основу, его настоящую субстанцию во всей пол&ноте ее свойств.
Гассенди не ограничивался в своих «Сомнениях» не&гативными возражениями против метафизики Декарта, он совершал, по его словам, «химический анализ мыш&ления», устанавливал: 1) материальную основу и, бо&лее того, в соответствии со своими общими механистиче&скими положениями — протяженность и атомистиче&скую структуру мышления; 2) эмпирическую и сенсуа&листическую основу мышления. В своей критике декар&товой метафизики Гассенди дает материалистический анализ познания.
Декарт, говорит Гассенди, не доказал, что мышле&ние не есть начало телесное и материальное.
Более того, Декарт сам гораздо более уверен в реальности ма&териальной субстанции, т. е. тела, чем в реальности непротяженной субстанции своего мышления. Единст&венное, что он мог доказать,— это что душа не есть грубая материальная субстанция, которую мы видим в других телах природы, окружающих нас, но он не опро&верг того, что душа может состоять из особого рода ма&терии, образующейся из малых частиц вещества, по&добных веществу огня.И в этом вопросе — о природе души — Гассенди ис&пользует теорию античной атомистики. Душа есть в своей сущности телесное начало, состоящее из атомов особой структуры, есть некая чистая, прозрачная и тон&кая субстанция, нечто вроде дуновения, проникающего все тело или по крайней мере мозг и его части, одушев&ляющего их и выполняющего там все функции. Душа отнюдь не восседает, подобно кормчему на корабле, как это изображал Декарт, но, имея протяженную атомисти- чесную структуру, рассеяна по всему телу. Душа со&средоточена не в одной шишковидной железе, а связана со всей нервной системой и всем мозгом.
Она растет вместе с ростом того тела, частью кото&рого она является, и дряхлеет вместе с ним. Она здо&рова тогда, когда здорово тело, и больна тогда, когда болеют те материальные органы, которые представляют собой ее основу.
Если бы, как говорит Декарт, сущность человече&ского Я сводилась к мышлению, то человек не мог бы существовать ни одного мгновения без мышления, он должен был бы мыслить, находясь в утробе матери, пре&бывая в летаргическом сне или в состоянии безумия. Характерно, что Декарт, отвечая на эти доводы Гас&сенди, писал, что поскольку мышление, которое не мы&слит, есть нонсенс, то душа человека мыслит всегда, в том числе и в утробе матери! При этом следует пом&нить, что Декарт все прочие психические функции чело&века, бессознательные и подсознательные, все то, что впоследствии Лейбниц назвал «малыми перцепциями», равно как п все чувственные формы познания, а также аффекты души (эмоции) начисто отделял от мысли&тельной деятельности, как таковой, относя их к физио&логическому автоматизму, тогда как Гассенди склонен был, как эмпирик и сенсуалист, сводить мыслительную деятельность человека к чувственному знанию.
Отсюда и проистекало различие позиций Декарта и Гассенди. Стремление подчеркнуть специфику понятийного зна&ния приводило Декарта к метафизическому идеализму. Стремление материалистически объяснить психику че&ловека приводило Гассенди к утере специфики мышле&ния, к утере качественного своеобразия высшей ступени психической деятельности человека и к вульгарной трактовке мышления как особой материи. И Декарта и Гассенди ограничивали современный им уровень иссле&дования деятельности центральной нервной системы, уровень исследования человеческой психики и метафи&зическая односторонность их методологии.Основным доказательством материальности души, т. е. психической деятельности человека, Гассенди счи&тает материальную природу человека в целом. При этом он пользуется соответствующими теориями Эпи&кура. Ощущения от воздействия внешних вещей воз&никают в человеческой психике таким образом, что от вещей истекают состоящие из особого рода подвижных атомов зрительные, слуховые и другие образы. Они проникают в сознание человека через соответствующие органы чувств: глаза, уши и т. д. Таким образом, здесь, по Гассенди, действуют чисто материальные компо&ненты познания. Но это и есть основа всякого знания, в том числе понятий и мышления, как такового. И оно вследствие этого материально. Если бы мысли были иепротяженны, то каким образом они могли бы воспри&нять протяженный образ воспринимаемой вещи? Идея, говорит Гассенди, понимая под идеей образ вещи, оче&видно, не вполне лишена протяжения. Но если это так, то как может человек, не будучи протяженным, поль&зоваться ею? Когда наша душа совершает усилие, она заставляет двигаться наши телесные органы и даже, с их помощью, внешние вещи, но это возможно только через соприкосновение. А каким образом может совер&шиться соприкосновение без тел, которые соприка&саются?
В связи с критикой идеалистической концепции Де&карта по вопросу субстанциональности души Гассенди опровергает различие, которое Декарт ввел между мы&слящим человеком и животными как якобы лишенными души автоматами, действующими лишь в силу опре&деленного расположения органов, подобно машинам.
Гассенди доказывает, что между человеком и живот&ными в отношении психики нет принципиального раз&личия, имеет место только количественная разница. «Если разум есть нечто ощущающее и воображающее, то он, по-видимому, должен быть приписан жи&вотным» Конечно, животные не обладают человече&ским разумом и лишены человеческого дара речи, но они разумны по-своему и обладают своим собственным способом общаться.Вопреки мнению Декарта, будто чувственное по&знание не способно открыть сущности вещей, будто оно является источником неотчетливого знания, Гассенди доказывает, что в основе всякой науки лежит именно ощущение, чувственность, опыт и что основой рацио&нального знания являются именно они, а не мышление само по себе, не «естественный свет разума», или неза&висимая от ощущений «интеллектуальная интуиция».
Акт ощущения состоит в восприятии внешних обра&зов вещей. Поскольку наши органы чувств механически воспринимают в себя материальные образы внешних вещей, то ощущения всегда безошибочны, как безоши&бочна прямая линия, которую мы чертим, располагая прямой линейкой. Ошибки, которые мы допускаем в познании, вопреки Декарту, проистекают не из ощу&щений, а из заключений ума, когда эти заключения со&вершаются без достаточных оснований (почерпнутых из ощущений). Декарт в качестве примера ошибочности чувственного знания приводит пример башни, которая четырехугольна, но издали кажется круглой. Гассенди использует этот пример с обратной целью: чувствен&ное восприятие отдаленной башни, каково бы оно ни было, всегда истинно, а мнение, высказываемое при рассуждении, может быть либо истинным, либо лож&ным.
Разум человека не обладает никакими врожденными идеями — человек рождается на свет без того прида&ного, которым, по Декарту, наделяет бог человека при его рождении. Даже идея бога не врождена, потому что есть много атеистов — людей, не верящих в бога. Нет ничего в интеллекте, чего первоначально не было бы в ощущении!
Ощущение есть основа разума и его критерий. Истинность или ложность понятий и суждений разума проверяется путем сопоставления их с очевидностью, фактом, ощущением. Если разум соответствует очевид&ности ощущения, его выводы правильны, если же он противоречит чувственной очевидности, они ложны.
Гассенди заимствует из «Канона» Эпикура его учение о предварительном понятии, вводя этим в свою эмпирическую теорию познания момент рационального знания, момент деятельности предвосхищающего опыт понятия.