6. Подобный же характер носят рассуждения об акциденциях предложений: о противопоставлении, равнозначности и конверсии...
Но оставив противопоставления, я спрошу, как ос&меливаются они нагромождать еще и равнозначности? Вот, например, те, кто изучает грамматику, учат, что два отрицания равнозначны утверждению. Был ли до сих пор кто-либо, сведущий в латыни, кто бы этого не знал? С другой стороны, диалектики, приписав се&бе это краткое и легкое наставление, одновременно так расширительно его толкуют, что совершенно из&вращают латынь, если только вообще от нее что-ни&будь остается. Я уж умалчиваю вот о чем: зачем им так умножать правила ради разнообразия противопо&ставлений? Я умалчиваю и о следующем: зачем нуж&но, после того, как кто-нибудь скажет, что всякий че&ловек справедлив, увеличивать число отрицаний ради того, чтобы обозначить одну и ту же вещь? По край&ней мере, это не нужно тем, кто стремится к истине, а не к болтовне. Я умалчиваю также вот о чем: почему ты считаешь равнозначным предложению некий че&ловек несправедлив предложение не всякий человек справедлив? Хотя оно может иметь такой же частный смысл, тем не менее оно может иметь и всеобщий смысл, равно как и предложение иной человек спра&ведлив, которому равнозначно предложение какой-то человек справедлив; то же самое относится и к про&чим случаям. Я только предупреждаю: неужели кто- нибудь это поймет, если предложение нет какого-либо человека не справедливого ты сделаешь развнознач- ным такому: всякий человек справедлив? И неужели кто-нибудь сочтет, что ты говоришь по-латыни, если, чтобы сказать: нет ни одного справедливого человека (nullus homo est justus), ты произнесешь: нет ни одного человека, который не есть не справедливый поп' aliquis homo поп est поп justus). Ну-ка, скажи, разве кто-нибудь когда-нибудь так говорил и какая может быть польза от подобного рода речи и исковер&канных фраз?
Что мне сказать относительно конверспй? Разве только, что тот их вид, который называется контрапо- зицией, еще больше сбивает с толку своей смесью от&рицаний из-за перестановки крайних членов. Ведь аристотелики хотят, чтобы предложение всякий чело&век есть живое существо обязательно было перевер&нуто таким образом: всякое неживое существо есть не человек, а также предложение некое живое существо не есть камень было бы переверпуто таким образом: некий не камень не есть неживое существо. Вот уж что поистине вызывает тошноту!