Для духа, который выделяет тело как не принадлежащее ему и в этом отделении и различении познает себя духом, природа является самым интересным объектом его познания, ибо именно в этом различении он фиксирует ее; как существенный объект, она привлекает к себе все его внимание, возбуждает в нем страстное влечение изучить ее. Именно потому, что он воспринимает природу лишь как противоположность себе, а себя как противоположность ей, созерцание и исследование природы составляет интерес самой его сущности[§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. Поэтому Декарт не может достаточно быстро прийти к философии природы, только в ней он чувствует себя хорошо, она представляет его существенный интерес. Но с этой точки зрения природа, определяемая как другое, как противоположность духа, представляет для духа объект лишь в качестве материи. Субстанциальность, действительность или реальность для этого духа имеет лишь достоверное; оно для него истинное, т. е. то, что он ясно и отчетливо познает или представляет. Не та природа, которая воспринимается посредством обоняния, вкуса, осязания и зрения — словом, не определяемая чувствами, является для него субстанциальной природой, ибо чувство темно, неяоно, недостоверно; но только представляемая ясно и отчетливо, достоверная, очевидная природа является для него действительной природой. Но эта абстрактная, отделенная от чувственных качеств, предметная лишь для духа и для него очевидная природа есть именно материя или природа как материя, а именно такая, существенным определением которой служит протяжение. Правда, материя прямо противоположна духу, так как она делает недуховное недуховным, тело тем, что оно есть; существенным определением его служит только протяжение. Однако именно этот способ созерцания природы как простой материи, а самой материи как чистого протяжения есть то созерцание, которое тождественно с самодостоверным духом или по крайней мере меньше всего чуждо ему, ближе всего к нему, не удаляет его от себя, то созерцание, в котором дух остается при себе и в себе самом, в сознании и уверенности в себе, в отделенности и отвлечении от чувственного [**********************************]. Ибо материя как простое протяжение сама отделена от чувственных определений, она лишь предмет духа, она ясное и отчетливое понятие и, как таковое, утверждение духа, выражение его самодостоверности. Правда, созерцание материи есть уступка духа, но не отчуждение, оно не отделяет духа от себя самого, оно не низвергает его с ясного неба его самодо- СТоверности во мрак чувственных представлении. Но это созерцание природы, достоверное и очевидное, не отчуждающее духа от себя, не похищающее его из святилища самодостоверности, не отвлекающее от своей отдельности от чувственного, есть именно чисто математическое или количественное созерцание ее *, ибо в последнем природа реальна лишь как материя, протяжение, объект, а не иначе.
Декарт говорит сам, что в своей философии природы он не берет за основу другой материи, кроме составляющей предмет геометрии, и не применяет в физике иных принципов, кроме математических. «Я открыто высказываю, что понятие материи в приложении к телесным вещам для меня не означает ничего иного, как то произвольно делимое, подвижное, изменяющее форму, что математики называют величиной и обозначают как предмет своей науки, причем они имеют в виду только эти части, формы и движения» (Ргіпс. phil., p. II, § 64). О том, что эта материя, хотя она представляет отвлечение, обладает реальностью, не является вымыслом духа, Декарт говорит (R. d. С. ad C.L.R., Ер., р. 147): «Тела воспринимаются, собственно, не чувствами или воображением, но только интеллектом (Intelligenz), рассудком, т. е. истинно существующее в них, истинно объективное есть только то, что постигается рассудком, что является его объектом и поскольку оно таковым является». «Для меня оказывается, что сам телесный мир не воспринимается не чувствами и не деятельностью представления, а только разумом, не зрением и осязанием, а только мышлением» (Medit,, II).