Ответ
Люди — вследствие состояния законов, одарившего их добродетелями и пороками и той чрезмерной разумностью, которая создала у них самое высокое и одновременно самое ложное представление о них самих, — люди, говорю я, сотворили бога и дьявола, благой и злой принцип из обоих принципов, или метафизических противоположностей, из добра и зла в общем, то есть из крайнего «более» и крайнего «менее», метафизических крайностей, которые являются лишь одним и тем же, которые дают лишь принцип, являющийся их срединой, относительное существование которой я доказал.
Тем самым они построили эти два принципа по своему моральному подобию, придав одному все свои добродетели в превосходной степени, а другому — все свои пороки; таким образом, Целое приобрело из-за них моральность, противную его природе, как и их разумность, которую они также придали ему.
Это действительно претит, так как, не впадая в абсурд, нельзя сказать об этом бытии, что оно есть метафизическое благо и зло, из которого проистекают физические добро и зло, частью которых являются моральные; что оно ни добродетельно, ни порочно, хотя оно и является первичным принципом наших физических поступков, называемых добродетелями и пороками, как и всего, что в нем существует.Именно из той моральности, которую люди наделили метафизический принцип, или Целое, и родились все религии. А так как эта моральность абсурдна, то, следовательно, все религии стремятся к абсурдур. Но как люди впали в эту ошибку? Дело в том, что они не могли не впасть в нее, поскольку в обществе для них существовала лишь возможность состояния нравов или состояния божеских и человеческих законов и прийти к первому состоянию они могли только через второе4. Оказавшись в первом состоянии, куда, бесспорно, войдут подлинные моральные добродетели, человек не будет знать ни добродетелей, ни пороков; следовательно, ему не будет нужен ни бог, ни дьявол.
В невежественном человеке при состоянии законов все способствовало тому, чтобы заставить его вообразить моральные разумные существа, богов и дьяволов доступными чувствам существами, которые чувствам недоступны; и кроме его состояния законов больше всего способствовало этому плохо усвоенное понятие о двух началах или о Целом, понятие, с которым он связал доступные чувству идеи, в частности физические и моральные идеи, свойственные ему в обществе и при состоянии человеческих законовг.
Точно так же вследствие своего состояния'законов и вследствие своего плохо понятого ощущения метафизического существования, которое не умирает, которое во всем и везде и которое есть более или менее добра, — менее, которое называют злом, — он наделил себя душой, отличной от его тела, моральной и бессмертной душой, что непрестанно побивается в этой жизни обоими началами. Механизм его тела со своей стороны способствовал этому; и причина этого в том, что после размышлений о своей разумности, о своей мысли, о своих ощущениях и т. п. у него не хватило здравого смысла сказать себе то, что так просто, а именно что все это он, все это скрытые пружины его машины34, единой и непре- станно составляемой другими телами8, что ему нечего было познавать, кроме того, что он испытывал, кроме того ощущения, которое у него было, и что, следовательно, все его разыскания в этом направлении были лишены всяческого разумного основания.Вопрос XXXII
Каким образом моральная истина, или состояние нравов, вытекает из Истины, или — что равно — из метафизического начала?