Ответ
е В состоянии дикости не размышляли и не рассуждали, шй тому что в этом не нуждались; при состоянии законов размышляют/ и рассуждают, потому что нуждаются в этом; при состоянии нравов не будут размышлять и рассуждать, потому что в этом не; будут больше нуждаться.
f Сказать, что бога нет, то есть что нет морального всеобщего^ существа, верховного существа, по образу которого мы созданы как моральные существа, — это разумно говорить против веры, Но если под этим понимать, что всеобщего бытия, метафизичен ского бытия, нет, — это было бы противно разуму, был бы провозглашен абсурд.
на приводимые им доводы, чтобы отвести от себя обвинение, будто бы он опасен, может только причинить зло, не принося ничего доброго.
Разумное я увидел там в том, что не существует народов в общественном состоянии без религии; что атеизм не может надеяться завоевать нацию и что чистый атеизм был зародышем, который сам по себе необходимо давал существование той или иной религии, тому или иному внешнему культу.
Сверх того, что я доказал, я увидел в авторе с точки зрения морали только неистового противника религии, которую он объявляет причиной человеческих несчастий и которую поставил себе целью сделать ненавистной в глазах людей.
Эта цель, столь плодотворная и столь легкая, когда не видишь дальше ничего, дала ему отличную возможность уничтожить религию посредством таких нравов; но как он заблуждается, если думает, что уничтожить ее таким образом означает утверждать, — даже если он думает, что утверждает всеми негативными рассуждениями, к которым прибегает, чтобы уничтожить ее ею самою и ее принципом, которым является бог! По его мнению, добрые нравы при религии существовать не могут, и он делает отсюда вывод, что они могут существовать только при атеизме.
Если это так, то не при таком атеизме, как у него, не знающего даже, что такое добрые нравы, — я имею в виду моральный естественный закон.Послушать его — так он пишет только для честных душ, и он не сочтет с.воих усилий напрасными, если его принципы внесли покой в одну из этих душ. Это, несомненно, бескорыстные усилия, даже очень большие усилия; но его книга опубликована, она создана для того, чтобы ее читали как честные, так и бесчестные души, то есть по меньшей мере двадцать против одной, и особенно молодежь, которая ищет лишь того, что благословляет в ней пылкость страстей, увлекающих ее.
Мог ли он надеяться, что при общественном состоянии,. подобном нашему, где порок всегда процветает больше, чем добродетель, его мораль произведет на его читателей такое же действие, как и его разрушительные догмы, и найдет в них таких же последователей? Несомненно, надеяться на это он не мог. Для чего же тогда сочинять такую книгу и как может он нас убедить в том, что, сочиняя ее, имел в виду только благо людей, не убеждая нас в то же время в том, что он человек, ошибающийся там, где меньше всего должен был ошибаться? Если бы он тщательно разобрался в своей совести, так же как и все подобные ему — в своей, он, вероятно, не нашел бы там ничего, кроме личных мотивов. От силы он мог как отец или как друг-атеист, увлеченный своей спекуляцией, сказать на ухо сыну или другу то, что он написал, — и то лишь в случае, если, вполне убежденный в их разуме, он мог быть уверен в том, что они не злоупотребят его уроками. Но сказать это вслух, сказать это [всем] людям означало тем больший недостаток благоразумия, что он сам признавал, что надежд исцелить нации от их закоренелых предрассудков он иметь не может. И он не отвертится, заявляя, что полагал необходимым считаться не с людьми вообще, а только с людьми, способными к усвоению философии и добрых нравов: потому что ему с наибольшим основанием должны были бы ответить, что ему следовало бы — раз его книга написана для того, чтобы выйти в свет, — подумать о человеческом обществе, о том, что нельзя, не совершая преступления, поджигать город, чтобы сделать добро нескольким его жителям ё.Вопрос XXI
Не будет ли оправдано со стороны названного автора, если он скажет, что, поскольку он не может исцелять нации от их застарелых предрассудков, он должен все же пытаться помешать им вновь впасть в бесчинства, в которые их так часто вовлекала религия?