35 § 1 1. Отличие этих «материальных» законов m от «законов формальных», или «аналитических»
Необходимости, или законы, определяющие конкретные классы несамостоятельностей, коренятся, как мы неоднократно 40 подчеркивали, в сущностных особенностях содержаний, в их своеобразии, или, точнее говоря, они возникают на основе {чистых родов, видов, видовых дифференций}[125], под которые подпадают соответствующие несамостоятельные и допол-
няющие содержания как случайные единичности.
{Представив совокупность таких идеальных объектов, мы тем самым имеем совокупность чистых «сущностей», «эссенций» всех идеально (idealiter) возможных индивидуальных предметов (существований) (Existenzen). Этим эссенциям соответствуют далее «содержательные (sachhaltige) понятия» и положения, которые мы четко отделяем от «чисто формальных понятий» и положений, свободных от всякой «содержательной материи». К этим последним относятся формально-логические и сущностно связанные с ними формально-онтологические категории, о которых шла речь в заключительной главе Prolegomena, и возникающие из них синтаксические построения. Такие понятия, как нечто или одно, предмет, свойство, отношение, связь, множество, количество, порядок, порядковое числительное, целое, часть, величина и т. д. имеют принципиально иной характер по сравнению с понятиями дсш, дерево, цвет, звук, пространство, ощущение, чувство и др., выражающими, со своей стороны, нечто «содержательное». Если первые группируются вокруг пустой идеи нечто, или предмета вообще, и связаны с этим предметом посредством формальных онтологических аксиом, то последние упорядочиваются относительно высших содержательных родов (материальных категорий), в которых имеют свои корни материальные онтологии. Такое кардинальное разграничение между «формальной» и «содержательной», или материальной, сферой сущностей отражает истинное различие между аналитически-априорными и синтетически-априорными дисциплинами и, соответственно, законами и необходимостями. В следующем параграфе это различие будет рассмотрено в систематической форме.Теперь, без сомнения, ясно, что все законы, или необходимости, которым подчиняются разнообразные виды несамостоятельности, принадлежат сфере синтетического Apriori, и мы в полной мере понимаем, что их отделяет от чисто формальных, т. е. несодержательных законов и необходимостей.}[126] Законы такого вида, как закон причинности, который определяет несамостоятельность вещно-реальных изменений, или законы (как правило, не вполне сформулированные), определяющие несамостоятельность простых качеств, интенсивностей, протяженно- стей, границ, отношений и т. п., нельзя приравнивать к чисто «аналитическим» обобщениям типа: целое не может существовать без частей, или к аналитическим необходимостям, таким как: не может быть короля, господина, отца, если нет подданных, б'луг, детей. Общим является здесь следующее: коррелятив-
ные моменты (Korrelata) требуют друг от друга взаимного присутствия, их нельзя мыслить один без другого, они не могут быть друг без друга. Если мы с этим сопоставим какое-то утверждение противоположного типа, например: цвет не может быть без че- го-то, что имеет цвет, или цвет не может быть без некоторой покрытой им протяженности и т. д., то различие бросается в глаза. Цвет — не относительное выражение, значение которого включало бы представление об отношении к чему-то еще. Конечно, цвет «немыслим» без того, что окрашено, но существование чего-то окрашенного, конкретнее — протяженности, «аналитически» не коренится в понятии «цвет».
Сущность этого различия станет ясной из следующего рассуждения.
Часть как таковая никоим образом не может существовать без целого, частью которого она является. С другой стороны, мы отмечаем (по отношению к самостоятельным частям), что часть нередко может существовать вне целого, компонентом которого она является. Противоречия в этом нет. Подразумевается здесь следующее. Если оценивать часть по ее внутреннему содержанию, по свойственной ей сущности, то может так случиться, что то, чему присуще это содержание, будет способно существовать и без целого, в котором оно присутствует; оно может быть само по себе, без связи с чем-то еще, и тогда оно, естественно, уже не часть.
Изменение связей или их полное устранение в этом случае не затрагивает собственного, такого-то и такого-то содержания части, не прекращает его существования, теряются лишь его связи, его бытие-как-части (Teilsein). Но есть части иного вида, с которыми дело обстоит прямо противоположным образом, как нечасти они немыслимы вне определенных связей из-за своеобразия своего содержания. Итак, возможности и невозможности, о которых идет речь, коренятся в сущностном своеобразии содержаний. Совсем иначе дело обстоит с «аналитической» тривиальностью, что часть как таковая не может существовать без целого, частью которого она является. Было бы «противоречием», т. е. «формально-аналитической» бессмыслицей нечто называть частью, когда недостает соответствующего целого. В этом случае внутреннее содержание части к делу вообще не относится, лежащая здесь в основе «формальная » закономерность не имеет ничего общего с отмеченной выше «содержательной» закономерностью и, таким образом, не может служить ей препятствием.Конечно, взаимообусловленность коррелятов (Korrelativa) как таковых указывает, разумеется, на взаимную необходимость некоторых моментов, т. е. на обязательно присущие каждому отношению (Relation) связи и определенности связей. Но она указывает на это лишь с формальной неопределенностью. Господ-
ствующая здесь закономерность — одна для всех отношений как таковых; это просто формальная закономерность, коренящаяся чисто в «аналитической сущности», в данном случае в сущности формальной категории «отношение». Она ничего не перенимает от содержательных особенностей отношений и отдельных членов отношений, называя их лишь «некоторые». Скажем, для простого случая двух членов отношения эта закономерность утверждает: если некоторое а находится в некотором отношении к некоторому Р, то это Р находится в некотором соответствующем отношении к а, причем аир здесь неограниченные переменные.