ОТКРЫТИЕ (философия).
Впрочем, необязательно объект открытия должен быть сразу и полезным, и интересным, и труднодоступным открытию; открытия, совмещающие все эти три признака, - воистину первоклассные открытия.
Существуют и другие открытия, не обладающие всеми этими тремя преимуществами, однако необходимо, чтобы они имели хотя бы одно из них. Например: открытие компаса очень полезно, но оно могло произойти случайно и потому не представляло особой трудности для преодоления. Открытие электрического разряда очень любопытно, но тоже произошло почти случайно и больших усилий не требовало; с другой стороны, оно и до сих пор не слишком полезно. Открытие квадратуры круга явилось бы большим достижением, но открытие это в практике не было бы, строго говоря, полезно, потому что для практических нужд существуют методы достаточно точного приближенного вычисления.
Отметим, кстати, важно, чтобы к открытию, главной заслугой которого является преодоление трудностей, по возможности присоединялись бы еще и полезность или по меньшей мере уникальность. Таким именно случаем было бы вышеупомянутое открытие квадратуры круга - это было бы открытие труднодостижимое и своеобразное, потому-то его давно ищут.
Итак, открытия, о которых мы далее намереваемся говорить, бывают либо результатом случая, либо плодом необычайной одаренности. На практике, как в искусстве, так и в ремеслах, они часто результат случая; видимо, в силу этого открыватели самых полезных вещей остаются нам неизвестными. Чаще всего такие открытия совершались людьми, вовсе их не искавшими.
Поэтому заслуга этих людей никого не потрясла. Изобретение сохранилось, а изобретателя не запомнили. К данной причине можно добавить еще одну: большая часть достижений в искусстве делались постепенно, и открытие являлось результатом последовательных усилий многих мастеров, каждый из которых присоединял что-либо к уже найденному другими, так что оставалось неизвестно, кому из них его приписать. Прибавим к этому, что мастера обычно не пишут, а большинство литераторов, занятых исключительно своим предметом, не слишком заинтересованы в констатации открытий других лиц. Открытия, сделанные талантом, главным образом происходят в науках теоретических. Этим я не хочу сказать, что в прикладных искусствах и ремеслах не бывает открытий, совершенных благодаря таланту открывателей. Я хочу только сказать, что в науках открытий, сделанных благодаря случаю, меньше, чем открытий, совершенных благодаря одаренности открывателей. Тем не менее в науке также имеют место случайные открытия: например, притяжение железа магнитом не могло быть угадано ни само по себе, ни по аналогии; нужно было случайно сблизить кусок железа и магнитный камень, чтобы увидеть, что он притягивает железо. И вообще можно сказать, что в области физики своими знаниями мы обязаны ряду слу- чайных факторов. В науке бывают открытия, одновременно являющиеся плодом и гения и случая. Это бывает, когда что-нибудь ищут, используя для этого разные способы, и наталкиваются на нечто другое, чего вовсе не искали. Так многие химики, пытаясь сделать некоторые открытия и придумывая для этого различные процессы, сложные и хитроумные, нашли единственные в своем роде истины, о которых они и не помышляли. Так было во всех науках. Множество геометров, например, в поиске квадратуры круга, которую так и не нашли, случайно нашли прекрасные теоремы, которые стали общепринятыми. Подобные открытия - это некое счастье; но оно выпадает на долю лишь тех, кто этого заслуживает; и если говорят, что тонкая и умная реплика, сказанная кстати, удача умного человека, то открытие, о котором мы сейчас говорим, можно назвать удачей одаренного человека. По этому поводу вспомним, что король Вильгельм говорил о часто его побеждавшем герцоге Люксембургском: "Он слишком удачлив, чтобы быть бездарным". Открытия,, являющиеся плодом гения (а именно о них и следует говорить), происходят тремя способами: либо находят одну или несколько новых идей, либо присоединяют новую идею к идее уже знакомой, либо соединяют две известные идеи. Открытие арифметики, представляется, относится к первому из этих способов, так как идея изображать все числа девятью цифрами, а главное, прибавить к ним нуль, что определяет величину, создают возможность сокращенным способом производить вычислительные операции. Эта идея, по-видимому, была совершенно новой, оригинальной и не могла быть порождена никакой другой. Это гениальный ход, породивший, так сказать, сразу целую науку. Открытие алгебры напоминает второй способ; в сущности, это была совершенно новая идея изображать возможные величины общими буквами и придумать способ исчисления всех величин, вернее, представлять их самым простым выражением, какое только можно представить в их обобщениях. См. статьи "Универсальная арифметика" и "Предварительное рассуждение". Но чтобы полностью осуществить эту идею, надо было прибавить сюда уже известное исчисление чисел, или арифметику, так что это исчисление почти всегда необходимо в алгебраических действиях, чтобы свести величины к самому простому выражению. И, наконец, открытие применения алгебры к геометрии - уже третий способ, потому что применение это имеет своей главной основой метод изображения кривых уравнением с двумя переменными величинами. Какое же рассуждение понадобилось сделать, чтобы отыскать этот способ изображения кривых? А вот какое: кривая, согласно известной идее, есть место бесконечного множества точек, удовлетворяющих одной и той же задаче (см. статью "Кривая"). А ведь задача, имеющая множество реше- ний, является задачей неопределенной, а известно, что неопределенная задача в алгебре изображается уравнением с двумя переменными (см.: "Уравнение"). Итак, с помощью уравнения с двумя переменными можно изобразить кривую. Вот рассуждение, две посылки которого были известны. Кажется, что легко было прийти к следовавшему из них выводу. Однако Декарт первый сделал этот вывод; это произошло потому, что в области открытий последний шаг, кажущийся легким, бывает тем шагом, который делают позже всего. Открытие дифференциального исчисления относится почти к тому же случаю, что и применение алгебры к геометрии (см. статьи "Дифференциал", "Применение", "Геометрия"). Остальные открытия, состоящие из соединения двух неновых идей, должны рассматриваться как открытия, не иначе как при условии, что из этого получается нечто значительное, или когда трудно было сделать это соединение. Можно также заметить, что часто открытие состоит в соединении двух или нескольких идей, из коих каждая в отдельности была или казалась бесплодной, хотя изобретателям они стоили немалого труда. В таком случае они могли бы сказать автору открытия: sic vos поп nobis, но не всегда они были бы вправе присовокупить tolit alter honores1; ведь подлинная слава принадлежит тому, кто заканчивает, хотя самый труд зачастую выпадает на долю начинающих. Наука - это большое здание, над которым сообща работает много лиц; одни, обливаясь потом, извлекают камень из карьера, другие волокут его, напрягая усилия, к подножию строения, иные поднимают его вручную или механизмом, но архитектору, который применит в строительстве камень и построит здание, прина- дежит заслуга сооружения.В вопросах эрудиции настоящие открытия очень редки, потому что события, дела и факты, являющиеся предметом эрудиции, не угадываются и не изобретаются и потому должны быть уже описаны каким- нибудь автором. Однако открытием можно назвать, например, обоснованное и искусное разъяснение древнего памятника, до тех пор остававшегося не раскрытым усилиями ученых, либо доказательный вывод о непонятном, своеобразном и значительном факте, до того необъяснимом или спорном и т.п. (см. "Расшифровка").
Кажется, лишь две науки не способны ни на какие открытия: теология и метафизика; первая - потому что объекты откровения установлены со времени возникновения христианства, и все, привнесенное позднее богословами, сводится к простым более или менее удачным системам, упорядочивающим эти объекты, но о которых могут быть разные мнения; например, способ объяснения действия благодати и многого другого, вечные темы споров и подчас даже раскола. Относительно метафизики: если у нее отнять небольшое число известных ис- тин, давно доказанных, все остальное безусловно спорно. Кстати, люди всегда имеют одинаковый запас основных ощущений и идей, а потому комбинации таковых должны быстро исчерпываться. В метафизике все рассматриваемые ею явления находятся, так сказать, внутри каждого человека; достаточно небольшого внимания, чтобы их увидеть. В физике же - наоборот, поскольку все ее объекты находятся вне нас, от заурядного человека требуется много проницательности, чтобы их открыть; а подчас бывает даже, что, сочетая тела по-новому, можно, так сказать, создать совершенно новые явления. Примером могут служить опыты с электричеством, многие химические опыты и т.д. Я отнюдь не хочу сказать, будто ясно писать по вопросам метафизики вовсе не так трудно; достаточно вспомнить Локка2, автора "Трактата о системах"3, чтобы доказать противоположное. И здесь можно применить слова Горация: dificile est proprie communia dicere (трудно высказать общине что-нибудь глубоко свое)4.