§ 30. Обзор и критика гоббсовской морали и политики
Так как человек является объектом и основой гоббсовской эмпирии лишь как чувственный, единичный индивид и фиксируется в этой чувственной единичности как самостоятельный и реальный, то государство неизбежно должно быть в ней не первоначальным и существующим само но себе, но чем-то вызванным и созданным [††††††††††††††††††††] или насилием и подчинением, или свободным соглашением и договорами самих индивидов; потому государство предполагает состояние неограниченной самостоятельности и свободы отдельных индивидов как так называемое естественное состояние.
Отсюда государство как соединение существующих в этой чувственной единичности и индивидуальности, самостоятельных и реальных, не только равнодушных ко всякому соединению и друг к другу, но и враждебных индивидов может быть лишь насильственным состоянием, единством, но не организма, подчиняющего граждан, а подавляющей, т. е. слепой, грубой, механической власти. Хотя индивиды в государстве получают звание и определение граждан, теряя по отношению к тиранически подавляющему государству все права, хотя граждане по отношению к согражданам сохраняют вместо права на все, которое имел каждый в естественном состоянии, лишь ограниченное право[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡] на нечто, однако в государстве они остаются вне государства, в соединении — вне соединения, остаются в так называе- мом естественном состоянии, т. е. отдельными самостоятельными индивидами. Ибо сами по себе, по своей природе граждане равнодушны ко всякому государственному соединению и единству, они ценят его, лишь поскольку могут достичь в государстве приятной жизни — той цели, которая недостижима во всеобщей войне, имеющей место в естественном состоянии. С необходимостью поэтому эта масса, эта разрозненная толпа равнодушных друг к другу индивидов должна сдерживаться лишь неограниченной деспотией, и потому единство, государство получает бытие лишь в абсолютной верховной власти, так что, представляет ли она господство многих или одного деспота, она является самим народом, государством [§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. Конечно, status civilis [гражданское состояние] есть состояние, отличное от status naturalis [естественного состояния], даже насильственное отрицание его, так как оно устраняет предполагаемую в морали и в status naturalis реальность отдельных индивидов, лишает их в отношении к государству всех прав, свободы и самостоятельности; но в то же время государство остается всегда в естественном со- стоянии, хотя именно деспотия составляет государство у а следовательно, и различие status civilis от status naturalis [*********************]. Ибо деспот имеет право на все, что в есте- ственном состоянии имел каждый, почему оно и было естественным состоянием; поэтому status civilis отличается от status naturalis лишь тем, что в первом сосредоточено у одного или нескольких лиц то, что во втором имели все. Абсолютная неограниченность верховной власти уравнивает ее с той естественной свободой, которую имеет каждый в естественном состоянии; она как неограниченная и неопределенная остается ненравственной, недуховной, неорганической, уничтожающей понятие государства, грубой естественной силой.
Это противоречие, вытекающее из самой основы Гоббсова учения о государственном праве, возникает особенно от того, что Гоббс под правом разумеет только естественную свободу, отделяет понятие права от понятия государства и переносит его из государства в воображаемое естественное состояние. Государство же имеет лишь значение устранения или ограничения неограниченной естественной свободы или естественного права [†††††††††††††††††††††]. Правда, верховная власть заключает в себе еще всю чрезмерную полноту неограниченного естественного права, но именно ввиду этой концентрации власти в одних руках право народа остается под властью государства жалким и скудным остатком того первоначально неограниченного нрава, которое ныне ограничено государством; так что государство, хотя, о одной стороны, оно кажется противоположным естественному состоянию, с другой — не отличается от него качественно, не приводит людей к точке зрения, по понятию и по содержанию, качественно и специфически отличной от естественного состояния, т. е. не возводит их на нравственную и духовную ступень, а является лишь ограниченным естественным состоянием.
Это видно также из того, что Гоббс считает целью государства. Цель его есть мир и основанное на нем благо народа, т. е. граждан или, скорее, толпы. Но благо есть самосохранение и физически приятное наслаждение жизнью. Жизнь в государстве есть жизнь, в которой равнодушные друг к другу индивиды, ограниченные и сдерживаемые законами государства, живут мирно рядом и вне друг друга, ведут приятную и выгодную жизнь; жизнь в естественном состоянии, в котором индивиды не ограничены и враждебны друг к другу и поэтому находятся в состоянии всеобщей войны, есть неприятная, вредная жизнь.
Конечно, приятная жизнь отличается от неприятной, но обе они имеют общее понятие, сферу чувственной субъективности человека как отдельного естественного индивида; в приятной жизни я пребываю еще в status naturalis так же, как в неприятной. Поэтому государство, имея целью физическое благосостояние личности, [благо] dissolutae multitudinis [разрозненного множества], представляет лишь ограничение естественного состояния, т. е. оно лишь сдерживает и ограничивает индивидов, так что они остаются без всякого духовного и нравственного определения и качества, вне друг друга, только в отношении к себе самим и своей чувственной самости, такими же грубыми животными, какими они были в status naturalis, только теперь они выражают свою грубость уже не в форме войны, которая уничтожает мир, самосохранение и приятную жизнь.Конечно, вместе с государством и в нем самом возникает различие между общей волей и разумом п единичной волей и разумом, и таким образом устраняется господствующая в естественном состоянии и в морали неопределенность и относительность того, что такое благо и зло; но эта общая воля и этот общий разум становятся всеобщими лишь через власть, утверждающую себя как единственная, исключительная и подав- ляющая воля одной верховной власти, которая ввйДу своего неограниченного права находится в status natu- ralis. Она всеобщая воля лишь потому, что имеет власть повелевать, но не по своему содержанию, которое ко всему безразлично, и, следовательно, не отличается от произвола властителя. То, что повелевает верховная власть, — безразлично, всеобще ли оно по своей природе или содержанию, т. е. истинно и законно или нет, — есть право, а то, что она запрещает, незаконно, и, таким образом, принцип произвола, лежащий в основе естественного состояния, является также верховным принципом государства [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡].