(Ц) Наслаждаться мирскпми удовольствиями...
225
8 Бернард Мандевиль
О том, что слова «приличие» (decency) и «удобство» (conveniency) очень двусмысленны и не могут быть поняты, если мы не знакомы с положением и состоянием тех лиц, которые их употребляют, уже говорилось в комментарии (Л).
Ювелир, торговец шелком и бархатом или какой-либо иной достойный доверия купец, имеющий три- четыре тысячи фунтов для ведения дела, должен каждый день есть два мясных блюда и что-нибудь совершеннонеобычное на воскресенье. Жена его должна рожать на кровати, покрытой алым дамасским узорчатым шелком, и иметь отлично обставленные две-три комнаты. На следующее лето она должна иметь дом или ио крайней мере очень хорошие комнаты за городом. Человек, проводящий время вне города, должен иметь лошадь, а его слуга —* вторую. Если у него приличное занятие, он надеется через восемь-десять лет держать свой экипаж и, несмотря нл это, еще через двадцать два — двадцать три года каторги (как он это называет) — стоить по меньшей мере тысячу фунтов дохода в год, которые унаследует его старший сын, и еще по две-три тысячи фунтов для каждого из остальных детей для начала самостоятельной жизни. А когда люди, обладающие таким состоянием, молятся о хлебе насущном и не подразумевают под этим ничего чрезмерно необычного, они считаются весьма скромными людьми. Называйте это гордостью, роскошью, излишеством, как хотите, — именно это и должно быть в столице процветающей страны. Те, чье состояние поменьше, должны удовлетворяться менее дорогостоящими удобствами, а другие, более высокого положения, разумеется, за свои удобства будут платить дороже. Некоторые люди считают всего лишь приличием, если им подают на серебре, а карету с шестеркой относят к необходимым жизненным удобствам; а если лорд не имеет трех-четырех тысяч дохода в год, то
его светлость считается бедняком.
* *
*
После первого издания данной книги па меня обрушилось несколько человек, предъявляя доказательства того, что чрезмерная роскошь, безусловно, приведет к несомненному разорению всей страны; однако я быстро опроверг их возражения, когда показал им те пределы, которыми я ограничил роскошь.
Поэтому, чтобы в будущем все читатели могли правильно понять меня в этом вопросе, я укажу на те предостережения, которые я высказал, и на те условия, которые я оговорил как в предыдущем, так и в данном издании, и, если ими не пренебрегать, они должны предотвратить всякую разумную критику и устранить некоторые возражения, которые в противном случае могли бы быть высказаны против меня. В качестве истин, от которых ни в коем случае нельзя отклоняться, я изло-жил следующее: бедных необходимо строго принуждать к работе; благоразумно облегчать их нужды, но безрассудно совсем их избавлять от них**; сельское хозяйство и рыболовство необходимо развивать во всех их отраслях, чтобы сделать провизию и, следовательно, труд дешевыми[56]*. Я назвал невежество в качестве необходимого компонента в той смеси, которую представляет собой общество[57]*; нз всего этого очевидно, что я никогда не мог вообразить, что роскошь нужно было делать всеобщей, распространяя ее во всех уголках королевства. Я потребовал также, чтобы была обеспечена неприкосновенность собственности, правосудие отправлялось беспристрастно и во всем учитывались интересы страны4*. Но на чем я более всего настаивал, о чем неоднократно повторял, это на том большом внимании, которое надо уделять торговому балансу, и на той заботе, которую следует проявлять законодателям в отношении того, чтобы каждый год импорт никогда не превышал экспорт5*; и там, где это соблюдается и где не игнорируются другие вещи, о которых я говорил, никакая чужеземная роскошь не может разорить страну, и я по-прежнему продолжаю это утверждать. Расцвет роскоши наблюдается только в таких странах, которые являются густонаселенными, а в них — только у верхушки, а чем больше верхушка, тем пропорционально еще больше должна быть самая нижняя их часть, та основа, которая поддерживает всех, масса трудящихся бедняков.
8*
227
Если разоряются те, кто слишком рьяно подражает другим, обладающим гораздо большим состоянием, то они должны благодарить только самих себя. В этом нет ничего, что говорило бы против роскоши, ибо, кто может существовать и живет богаче, чем позволяют доходы, тот дурак.
Некоторые знатные люди могут держать три-четыре экипажа и шестерку лошадей и в то же время откладывать деньги для своих детей, в то время как молодой лавочник разоряется, держа всего одну жалкую лошадь. Вогатая страна не может обойтись без мотовства, и все же я вообще не знаю города, в котором было бы полно расточителей и в то же время не было бы достаточно скряг, число которых соответствовало бы числу мотов. Когдастарый купец разоряется из-за того, что в течение долгого времени был расточительным или неосторожным, молодой новичок, начавший заниматься тем же самым делом, приобретает состояние благодаря экономности или большему трудолюбию, хотя ему нет еще и сорока. Кроме того, слабости людей часто работают по принципу противоречия; некоторые ограниченные души никогда не могут процветать, потому что они слишком скаредны, в то время как более хитрые люди накапливают огромное богатство, свободно тратя свои деньги и внешне презирая их. Но превратности судьбы необходимы, и самые прискорбные из них не более вредны для общества, чем смерть отдельных его членов. Крестины должным образом уравновешивают похороны. Те, кто непосредственно несет потери из-за несчастий других, очень жалеют об этом, жалуются и шумят; но другие, нажившиеся на них, поскольку таковые всегда есть, держат язык за зубами, потому что считается неприличным, если кто-то наживается на потерях и бедствиях своего соседа. Различные подъемы и спады образуют колесо, которое, постоянно вращаясь, приводит в движение весь механизм. Философы, осмеливающиеся направлять свои мысли за пределы того узкого круга, который находится непосредственно перед ними, рассматривают резкие перемены в судьбах цивилизованного общества точно так же, как расширения и сокращения легких; последние являются в такой же мере частью процесса дыхания у более совершенных животных, как и первые; так что изменчивое дыхание непостоянной фортуны для общества то же самое, что изменчивый воздух для живого существа.
Следовательно, скупость и расточительность в равной мере необходимы для общества.
То, что в некоторых странах люди обычно более щедры, чем в других, вытекает из различия в материальных условиях, которые склоняют к одному или другому пороку, и возникает из состояния общества, а также темперамента, данного природой. Я прошу прощения у внимательного читателя за то, что здесь я для людей, обладающих короткой памятью, кое- что повторяю: суть этого можно было уже видеть в комментарии Р. Наличие большего количества денег, чем земли, большие налоги и недостаток провизии, трудолюбие, старательпость и деятельный и беспокойный дух, злонравие и мрачный характер, старость, мудрость, род занятий, богатства, приобретенные нашим собственным трудом, и надежно обеспеченные свобода и собственность — все это располагает к скупости. Напротив, праздность, довольство, добродушие, веселый нрав, молодость, безрассудство, деспотическая власть, легко нажитые деньги, изобилие провизии и неуверенность в обладании собственностью — все зти обстоятельства делают людей склонными к расточительству. Там, где больше первых, преобладающим пороком будет скупость, а расточительность — там, где вторые перевешивают; однако всеобщей бережливости всех людей никогда не было и не будет, если она не требуется интересами всей страны.Законы, направленные против роскоши, могут быть полезны бедной стране после великих бедствий войны, чумы или голода, когда остановилась работа и был прерван труд рабочих; но вводить их в богатом королевстве означало бы неверно понимать его интересы. Я закончу свои замечания о возроптавшем улье, заверив сторонников всеобщей бережливости, что персы и другие восточные народы не смогли бы покупать в больших количествах тонкое английское сукно, которое они употребляют, если бы мы наряжали своих женщин меньшим количеством азиатских шелков.