§ 5. Нащупывается вход в область метода  

О счастливец, одним прыжком выскочивший из подоб&ной тьмы на свет Божий! Но молю тебя, не откажи мне в руке, которая поддержала бы меня, нерешительного, пока я иду по твоим следам. Я повторяю за тобой все слово в сло&во, но на свой лад — немножко спокойнее. Я есмь, я суще&ствую. Но что я есмь? Не являюсь ли я чем-то таким, что я представлял себе раньше? Но правильно ли я это себе пред&ставлял? Сие недостоверно.

• Совсем напротив! — восклицаешь ты тут.— Стоп! Остановись!
• Остановиться?! Но все колеблется у меня под но&гами. А что, если я — нечто другое?
• Однако ты очень труслив! — подаешь ты реплику.— Ты либо плоть, либо ум.
• Пусть будет так. Хотя я, конечно, колеблюсь. Пусть ты и держишь меня за руку, я с трудом осмеливаюсь идти за тобой. А что,— спрашиваю я тебя,— если я — дух? Что — если нечто иное? Не знаю, не ведаю.
• Неважно,— говоришь ты,— ты либо плоть, либо ум.
• Ну, что ж. Итак, я плоть или ум. Но плоть ли я? Не&сомненно, я буду телом, если обнаружу в себе нечто из свойств, кои, как я некогда верил, присущи телу, хотя я и опасаюсь, правильно ли я в это верил.
• Смелее! — возражаешь ты.— Страшиться нечего. Итак, я осмелюсь, коль скоро ты меня ободряешь. Когда-то я верил, что мышлению присуще нечто телесное. Но я мыслю, мыслю. Е5рг|ха, е5рг|ха. Я есмь, я мыслю. Я — мыслящая вещь, я — нечто телесное, я — протяженность, я — нечто делимое; значение всех этих терминов было мне раньше неведомо. Что же ты сердишься и отталкиваешь меня, совершившего этот скачок? Вот я на суше, стою на том же берегу, что и ты,— благодаря тебе и твоему отри&цанию.
• Все это впустую,— подаешь ты голос.
• Но в чем же я погрешил?
• Ты (таково твое возражение) некогда неверно счи&тал, будто мышлению присуще нечто телесное. Ты должен был думать о чем-то духовном.
• Так почему же ты не предупредил меня об этом с са&мого начала? Почему, увидев полностью готовым и снаря&женным для решительного отреченья от старого, ты не по&велел мне сохранить в неприкосновенности по крайней мере вот это: «Мышление есть нечто присущее уму» — или даже взыскать это с тебя как плату за вход? Я вообще сове&тую тебе впредь вдолбить это изречение всем новичкам и строго предупредить их, чтобы они не выбросили его вон вместе с другими максимами — например, со старой ак&сиомой «Два плюс три составляют пять».
  Правда, я не га&рантирую, что они будут повиноваться. Каждый живет своим умом, и ты найдешь немногих, кто удовлетворится этим твоим atrrog e<pa 43, как некогда беспрекословно при&нимали слова учителя ученики Пифагора. Что, если най&дутся неверующие? Такие, кто откажется тебе следовать и упрямо будет коснеть в своем старом мнении? Как ты тогда поступишь? Не стану взывать к другим, беру в свидетели одного тебя: коль скоро ты гарантируешь силой и весом своих аргументов, что человеческая душа бестелесна и, на&против, совершенно духовна, разве не кажется, когда ты выдвигаешь в качестве основы своего доказательства поло&жение «Мышление есть нечто присущее уму, т. е. вещи совершенно духовной и бестелесной», что ты просто изла&гаешь новыми словами постулат, заложенный в прежнем твоем вопросе? Словно кто-то может быть настолько туп, что, поверив, будто «мышление есть нечто присущее духов&ной и бестелесной вещи» — а между тем он знает и сознает, что он мыслит (да и кто, в самом деле, может не заметить в себе этой плодотворной способности мышления и нужда&ется для этого в руководителе?),— он усомнится в том, что в нем самом содержится нечто духовное и почти бестелес&ное?! И дабы ты не подумал, что я бросаюсь пустыми сло&вами, посмотри, сколько есть серьезных философов, счи&тающих, что животные мыслят, и, таким образом, пола&гающих, что мышление, разумеется не присущее любому из тел, все же присуще протяженной душе, каковой обла&дают звери, а потому и не является преимущественным свойством ума и духовной вещи! Как, спрашиваю я, посту&пят они, когда ты велишь им отречься от этого их мнения и безосновательно, просто на слово, принять твое? А сам ты, когда этого требуешь, разве не просишь к себе снисхожде- ния, разве не нуждаешься в твердой опоре, будучи лишен исходного принципа? Но зачем я с тобой сражаюсь? Если я сделал неверный скачок, хочешь, я возвращусь назад?