МАТЕРИЯ (метафизика и философия).

Аристотель устанавливает три причины вещей - материю, форму и лишенность. Картезианцы отбросили последнюю, другие отбросили обе последних.

Мы знаем некоторые свойства материи, мы можем рассуждать о ее делимости и твердости. Смотрите "Неделимость".

Но какова ее сущность, каков объект, в котором заключены эти свойства? Это предстоит еще найти. Аристотель определяет материю как то, что пес quid, пес quantum, пес quale1, ни какая бы то ни было определенная вещь, что привело многих его учеников к мысли, что материя вовсе не существует. Смотрите "Тело".

Картезианцы считают сущностью материи протяженность; они утверждают, что поскольку свойства, о которых мы только что упоминали, являются единственными сущностными свойствами материи, необходимо, чтобы некоторые из них образовали ее сущность, и так как протяженность постигается прежде, чем все другие ее свойства и так как протяженность - единственное свойство, без которого невозможно постичь никакое другое ее свойство, они из этого заключают, что протяженность является сущностью материи; но это заключение не точное, ибо, как заметил доктор Кларк2, если руководствоваться таким принципом, существование материи имеет большее право быть сущностью материи, чем все прочее; потому что существование, или V6 existere, постигается прежде, чем все другие ее свойства, даже прежде, чем ее протяженность.

Таким образом, поскольку слово "протяженность" кажется порождающим более общую идею, нежели идея материи, он полагает, что можно с большим основанием признать сущностью материи ту непроницаемую твердость, которая является важнейшей особенностью всякой материи и из которой с очевидностью вытекают все свойства материи.

Более того, прибавляет он, если бы протяженность была сущностью материи и, следовательно, материя и пространство представляли бы собой одно и то же, из этого следовало бы, что материя бесконечна и вечна, что она - бытие необходимое, которое не может быть ни сотворено, ни уничтожено, что нелепо. К тому же, судя как по природе гравитации, так и по движениям комет, по колебаниям маятника и т.п., представляется, что пустая и не оказывающая сопротивления протяженность отличается от материи и что, следовательно, материя - это не простая протяженность, а протяженность твердая, непроницаемая и одаренная способностью сопротивляться. Смотрите "Пустота", "Протяженность"3.

Многие древние философы отстаивали взгляд о вечности материи, из которой, как они предполагали, образовано все, так как они не могли постичь того, что какая бы то ни было вещь могла возникнуть из ничего. Платон утверждал, что материя существовала вечно и что она в качестве пассивного начала или своего рода побочной причины сотрудничала с Богом в деле сотворения всех вещей. Смотрите "Вечность".

22. Философия в Энциклопедии...

Материя и форма, простые и первичные начала всех вещей, образовывали, согласно воззрениям древних, некие простые природы, которые они называли элементами, из различных сочетаний которых образованы все естественные вещи. Смотрите "Элементы".

Доктор Вудворт4, по-видимому, придерживается мнения, мало отличающегося от данного воззрения древних. Он утверждает, что части материи первоначально реально отличались друг от друга; что материя в момент ее сотворения состояла из многих разного рода корпускул, отличавшихся друг от друга по материалу, из которого они состояли (en substance), по тяжести, по твердости, по гибкости, по форме, по величине и т.д. и что различные сочетания этих корпускул обусловливают разнообразие тел по их цвету, твердости, весу, вкусу и т.д. Господин же Ньютон полагает, что все эти различия между телами обусловлены различным расположением одной и той же материи, которую он считает однородной и совершенно одинаковой во всех телах.

К свойствам материи, которые были известны до сих пор, господин Ньютон прибавляет новое, а именно - притяжение, заключающееся в том, что всякая часть материи одарена притягательной силой или стремлением приближаться ко всякой другой части материи, силой, которая в точке соприкосновения тел больше, чем в любом другом месте, а затем уменьшается столь быстро, что даже на расстоянии чрезвычайно малом становится неощутимой. Из этого принципа он выводит объяснение сцепления частичек, из которых состоят тела. Смотрите также "Притяжение".

Он замечает, что все тела, даже свет и все самые летучие части флюидов, состоят, по-видимому, из малых твердых частиц, так что твердость может рассматриваться как свойство всякой материи и что твердость присуща материи по крайней мере столь же необходимо, как непроницаемость; ибо все тела, известные нам, либо сами тверды, либо способны затвердевать; однако если составные тела так тверды, как мы порой наблюдаем, и если они в то же время очень пористы и состоят из частей, расположенных только друг подле друга, то простые части, в которых нет пор и которые неделимы, окажутся еще более твердыми. Более того, такие твердые частицы, будучи объединены так, что они образуют пену, могут касаться друг друга лишь в немногих точках; как же можно было бы разбить твердую корпускулу, части которой соприкасаются друг с другом всеми своими точками так, что невозможно себе представить наличие в них ни пор, ни промежутков, которые могли бы ослабить сцепление между ними. Но как могли бы эти столь твердые части, просто лишь расположенные друг подле друга и соприкасающиеся в немногих точках, говорит господин Ньютон, плотно прилегать друг к другу, если бы не существовала не- кая причина, благодаря которой они притягивают или прижимают к себе друг друга?

Этот автор замечает еще, что самые малые частицы могут быть связаны друг с другом сильнейшим притяжением и образовывать более крупные части, обладающие свойством твердости в меньшей степени, и что многие из последних благодаря связывающему их сцеплению могут образовывать еще более крупные, твердость которых по мере их увеличения ослабляется, и это постепенное ослабление заканчивается самыми крупными частицами, от которых зависят химические процессы и цвета естественных тел, частицы, сцеплением которых образуются тела такой величины, что мы можем их ощущать.

Господин Ньютон полагает также, что эти частицы обладают не только силой инерции и подчиняются не только законам пассивного движения, естественно вытекающим из инерции, но что они приводятся в движение еще определенными активными началами (prin - cipes), каковыми являются начало гравитации или начало, являющееся причиной брожения и сцепления тел; и не следует рассматривать эти начала как качества оккультные, относительно которых предполагается, что они вызываются специфическими формами вещей, но их надо считать всеобщими законами природы, на основе которых сами вещи образовались. В самом деле, истинность этого нам открывают явления [природы], хотя их причины еще не открыты. (Смотрите "Брожение", "Гравитация", "Эластичность", "Твердость", "Жидкость", "Соль", "Кислота" и т.д.)

Гоббс, Спиноза5 и другие отстаивают взгляд, что все объекты во вселенной материальны и что все различия между ними обусловлены только их модификациями, их движениями и т.д.; они, таким образом, думают, что чрезвычайно тонкая и колеблемая чрезвычайно сильным движением материя может мыслить.

Тонкая материя - название, которое картезианцы дают той материи, которая, как они полагают, пронизывает поры всех тел, свободно в них проникая и заполняя эти поры так, что в порах тел, в промежут- ках между ними не остается никаких пустот. Смотрите "Картезианство". Но напрасно для поддержки своего взгляда относительно абсолютной пустоты (существование которой они отрицают) картезианцы прибегают к такому механизму, чтобы привести этот вззгляд в согласие с явлениями движения и т.п., одним словом, для того, чтобы позволить тонкой материи действовать и двигаться так, как им желательно. На самом деле, если бы существовала подобная материя, необходимо было бы, чтобы она заполняла собой все пустоты во всех прочих телах, чтобы сама в себе она совершенно не имела никаких пустот, то есть, чтобы она была совершенно твердой, намного тверже, например, золота и, следовательно, чтобы она была гораздо тяжелее этого металла и чтобы она оказывала сопротивление большее, чем золото (смотрите "Сопротивление"), что невозможно согласовать с явлениями [природы]. Смотрите "Пустота".

Господин Ньютон (хотя и не согласен с картезианцами) тем не менее признает существование тонкой материи или среды более разреженной, чем воздух, которая пронизывает самые плотные тела и которая способствует возникновению многих явлений природы. Он заключает о существовании этой материи из .опытов, произведенных с двумя термометрами, помещенными в стеклянные сосуды, которые переносятся из холодного места в теплое, и из одного из которых удалили воздух. Находящийся в пустоте термометр нагревается и почти сразу же ртутный столбик в нем поднимается так же, как и в термометре, находящемся в воздухе; а если эти термометры переносят из теплого места в холодное, они охлаждаются и ртутные столбики в них падают приблизительно до одинакового уровня. Не показывает ли это, говорит он, что теплота теплого места переносится сквозь пустоту через посредство вибрации среды гораздо более тонкой, чем воздух, среды, остающейся в пустоте после того, как из нее удалили воздух; не является ли эта среда той же самой, которая преломляет и отражает лучи света? Смотрите "Свет" у Чемберса.

Об этой среде, или тонком флюиде, тот же философ говорит также в конце своих "Принципов"7. Этот флюид, говорит он, пронизывает самые плотные тела, он скрывается внутри их субстанции; благодаря его силе и его действию частички, из которых состоят тела, притягиваются и сближаются друг с другом на чрезвычайно малые расстояния, и когда они оказываются смежными, они очень сильно прилипают друг к другу; этот же флюид есть причина действий, производимых наэлектризованными телами как тогда, когда они отталкивают соседние тела, так и тогда, когда они их притягивают; именно этот флюид производит наши движения и наши ощущения посредством вибраций, передаваемых нервами от окончаний наших внешних органов мозгу.

Но философ прибавляет, что пока нет еще достаточно большого количества экспериментов, необходимых, чтобы определить и доказать законы, следуя которым этот флюид действует.

Быть может, создается видимость противоречия между концом рассматриваемой нами главы, в которой господин Ньютон, по-видимому, приписывает сцепление тел друг с другом этому флюиду, и предшествующей главой, где мы говорили, следуя за господином Ньютоном, что притяжение является свойством [всей] материи. Но надо признать, что господин Ньютон по этому вопросу никогда не объясняется откровенно и ясно; кажется даже, что в определенных местах своего труда он говорит не то, что думает8. (Смотрите "Гравитация", "Притяжение", а также "Эфир", "Среды".)