3. В «Лекциях по физике»...
Далее, в первой книге «Физики» Аристотель оспа&ривает неподвижное начало Пармепида и Мелисса, и, однако, затем в восьмой книге он доказывает, что су&ществует одно неподвижное начало движения (или первый двигатель). Во второй главе той же первой книги Аристотель сначала говорит, что не следует спорить с теми философами, которые отрицают мно&жество начал и к которым относятся Парменид и Мелисс, а вслед за этим он очень пространно с этими философами полемизирует. В пятой главе Аристотель учит, что противоположности не возникают друг из друга; однако немного ниже он указывает, что все, что рождается, рождается из противоположного, а все, что уничтожается, переходит в свое противоположное. В шестой главе Аристотель показывает, что число начал не может ограничиться двумя, так как у субстанции нет ничего противоположного, и, однако, выше он до&пускает, что в каждом роде имеется одна противопо&ложность (разве только ты станешь отрицать, что существует род субстанции). В восьмой и девятой главах первой книги Аристотель в очень многих ме&стах допускает существование лишенности, а в пер&вой главе второй книги он заявляет, что он позже рассмотрит вопрос о том, существует ли лишенность или нет и есть ли что-либо противоположное суб&станции (надо полагать, что он забыл то, что гово- рил раньше), it потом, рассматривая этот вопрос в пятой книге «Физики» и во второй книге трактата «О возникновении», он утверждает, что для субстан&ции нет ничего противоположного. А ведь это выска&зывание можно считать только отрицанием лишен&ности! Во всяком случае после этого Аристотель нигде не берет ее как начало. В седьмой главе той же вто&рой книги он говорит, что неподвижный двигатель не содержит в себе самом движущего начала, и тем не менее оп называет его двигателем. По крайней мере производящая причина, которая есть в то же время двигатель, определяется Аристотелем как то, от чего движение берет свое начало. В той же главе Аристотель говорит, что этот первый двигатель дви&жет физически, а в другом месте он утверждает, что этот двигатель — не физический. Так кто же в самом деле поймет этот двигатель, который движет физи&чески и все же не есть физический двигатель? И за&чем тогда так много говорится об этом двигателе в «Физике»? С одной стороны, Аристотель спорит про&тив Эмпедокла, утверждающего, что произведения природы возникают случайно, а с другой стороны, он сам признает, что уроды представляют собой ошибки и промахи природы. Более того, в седьмой главе седь&мой книги «Метафизики» он утверждает, что все рождающееся без семени рождается случайно. С этим связано и то, что он говорит в двенадцатой главе третьей книги трактата «О душе»: Все природные тела существуют ради чего-нибудь или представляют собой случайные сочетания того, что существует ради чего-либо. В девятой главе Аристотель спорит против абсолютной необходимости, и, однако, в восьмой гла&ве он готов был совершенно исключить всякую слу&чайность в природе. В первой главе третьей книги Аристотель устанавливает столько родов сущего, сколько имеется родов движения, из чего следует, что есть лишь три категории; однако в другом месте, как мы видели, он установил их десять. В четвертой главе Аристотель сначала заявляет, что он будет гово&рить лишь о физическом бесконечном, а затем рас&суждает о потенциальном бесконечном или о таком, которое получается благодаря увеличению или умень- шению. Но это уже «е физическая, а математическая бесконечность, относящаяся к чистому мышлению. Во всяком случае в этой же главе Аристотель указывает, что всякая чувственно воспринимаемая вещь обладает конечной делимостью, вследствие чего то, что в по&тенции бесконечно, не относится к чувственно вос&принимаемым или физическим вещам. В первой главе четвертой книги Аристотель утверждает, что матема&тические предметы не занимают места; однако же за&тем в третьей главе пятой книги и в бесчисленпых других местах, о которых не стоит упоминать здесь, он учит, что соприкасаются такие предметы, края ко&торых, т. е. точки, линии, поверхности (а это вещи математические, ибо чем же иным они могут быть?), смежны; но ведь смежны предметы, которые находятся в одном месте. В третьей главе той же пятой книги Аристотель доказывает, что ничто не может существо&вать в себе самом; однако же среди значений выраже&ния «существовать в» он указал то, їв котором [оно] употребляется, когда говорят, что «целое содержится в своих частях», а согласись, что это означает лишь то, что целое содержится в самом себе. В четвертой и шестой главах он выражает мнение, что приращение и уменьшение — виды перемещения, а раньше он их сделал такими же самостоятельными видами движе&ния, как перемещение. В двенадцатой главе Аристо&тель утверждает, что время не бывает быстрым и мед&ленным, и в то же время ои считает его числом или однородной мерой движения, которое бывает и бы&стрым и медленным. В той же главе Аристотель утвер&ждает, что вечное не может измеряться временем, но время тем не менее, как он считает сам, тоже вечно, так что оно может быть однородной мерой. В трина&дцатой главе Аристотель указывает, что время не про&изводит разрушения; однако в двенадцатой главе он говорил, что время само по себе — причина уничтоже&ния. В четырнадцатой главе он утверждает, что время есть число всякого движения — изменения, перемеще&ния и т. д., но преимущественно оно есть число не&бесных перемещений, из чего следует, что существует столько времен, сколько видов движущегося. Между тем в десятой главе он доказывал, что движение [не&бесной] сферы не есть время, ибо иначе было бы столько времен, сколько движущихся тел. В первой главе пятой книги Аристотель делает все страдатель&ные состояния неподвижными, а потом он тем не менее одним им приписывает движение. В той же гла&ве Аристотель рассуждает о случайном движении и в то же время указывает, что этот вопрос должен быть изъят из физики. В качестве довода он приводит то обстоятельство, что случайное есть нечто слишком ча&стое; как будто не следует при этом указать, что оно реже, чем сущее само по себе. В той же главе Ари&стотель сначала устанавливает четыре рода измене&ний: из подлежащего в подлежащее, из не-подлежа- щего в не-подлежащее и т. д., и тем не менее он тут же заявляет, что одно из этих изменений, а именно изменение из нечподлежащего в не-подлежащее, есть изменение в наименьшей мере. Точно так же он в этой главе утверждает, что возникновение и уничтожение не есть движение; однако в третьей книге он сделал их одним из четырех видов движения и подтвердил это известным перечислением видов движения при определении движения. В третьей главе Аристотель го&ворит, что «вместе» бывают предметы, которые нахо&дятся непосредственно в одном и том же ближайшем месте, а в четвертой книге он ближайшее место отож&дествил с собственно местом, о котором он, естествен&но, не может сказать, что оно вмещает два разных тела. В пятой главе Аристотель устанавливает пять видов противоположности движения, а вслед за тем он заявляет, что два из этих видов совершенно не заклю&чают в себе ничего противоположного. В этой же гла&ве Аристотель признает противоположность между воз&никновением и уничтожением, а раньше он отрицал, что возникновение есть движение, и именно на том основании, что возникновение не имеет ничего проти&воположного.
В десятой главе шестой книги Аристотель пол&ностью отвергает бесконечность, и, однако, в преды&дущих книгах он много раз доказывал, что она суще- ствует. В первой главе седьмой книги Аристотель пы&тается доказать, что все, что движется, приводится в движение чем-либо другим, и тем не менее он во вто&рой главе принимает, что кое-что движется само по себе. И более того, поскольку Аристотель указывает в качестве видов движения, вызванного внешним двига&телем, притягивание, толкание, перемещение и вра&щение, а движение вперед живых существ не принад&лежит ни к одному из этих видов, то разве отсюда не следует, что оно есть движение само по себе, а не вы&званное внешним двигателем? Еще яснее Аристотель высказывается по этому вопросу во второй главе вось&мой книги, где он, между прочим, заявляет следующее: Мы говорим, что одушевленное существо движется са&мо по себе.
Вот почему, если оно иногда и пребывает в полной неподвижности, оно во всяком случае начнет двигаться само собой, а не под влиянием внешнего дви&гателя. И в четвертой главе он опять говорит: Одушев&ленное существо двигается само собой, и т. д. Таким же образом Аристотель в седьмой главе первой книги трактата «О небе» доказывает, что небо не бесконечно: ибо, говорит он, если бы оно само себя двигало, оно было бы одушевленным существом; тем самым он на&мекает на то, что всякое одушевленное существо при&водится в движение не чем иным как самим собой. Но у Аристотеля можно найти и множество других вы&сказываний в этом роде. В пятой главе восьмой кпиги он устанавливает, что хотя частица потенциально де&лима, актуально она неделима; однако в третьей и ше&стой книгах он утверждает, что делимость непрерыв&ного не имеет предела. В той же главе Аристотель пять раз предупреждает, что невозможно бесконечное поступательное движение, и тем не менее в шестой книге, как мы видели выше, он очень пространно обо&сновывает эту свою бесконечность. В восьмой главе Аристотель делает бога, или первый двигатель, дви&жущимся. Ведь существуют три вещи, говорит Ари&стотель: движущиеся, как, например, человек или бог, и т. д.; однако же раньше он утверждал, что первый двигатель неподвижен.
Еще по теме 3. В «Лекциях по физике»...
: