о КРОТОСТИ, ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ ГНЕВУ
Кроме перечисленных добродетелей мы укажем еще на кротость и благодушие, в понятие которых вклю&чаются также снисходительность и сострадательность; кротость по своему характеру настолько противопо&ложна гневу и мстительности, что представляет собой похвальнейшую добродетель: ведь гнев, и особенно неумеренный гнев, порождает безумие.
При гневе разум вспыхивает и затуманивается, глаза мечут искры, в груди все клокочет, зубы стучат, голос сдав&лен, волосы становятся дыбом; гневное и угрожающее лицо являет столь ужасный и отвратительный вид, что ум [человека] кажется потерявшим всякую власть над собой и забывшим все правила благопристойности. Кро&тость же так врачует ум или, вернее, в такой мере со&храняет его здравым, что он и сам не испытывает по&трясений, и тело становится свободным от аффектов, которые могли бы побудить его совершить что-либо не&пристойное.Но так как гнев обычно воспламеняется и вскипает от сознания причиненной несправедливости, а эта по- следняя бывает результатом ненависти, зависти или презрения, то может ли мудрец настолько снести оскорб&ление, чтобы остаться кротким и любезным по отноше&нию к обидчикам? И все же он поступит так, именно полагаясь на рассуждение, с помощью которого, как я уже сказал, он закаляется против судьбы. Он знает, что часто терпит обиду в случайных вещах, и рано познает, что не в его власти сделать других справедливыми и не подверженными страстям. Вот почему он столь же мало станет сердиться и возмущаться по поводу обид, нане&сенных ему людьми, как и по поводу неприятностей или потерь, причины которых случайны, или вообще по по&воду обстоятельств, над которыми он не властен.
Он, например, не возмущается ни зноем, ни стужей, которые приносят с собой соответствующие времена года, ибо такова природа этих смен и он не в силах ее переделать. Точно так же он не возмущается обидами, нанесенными ему наглыми и бесчестными людьми, ибо они поступают так в силу своей природы и мудрец не может ни заставить их действовать иначе, ни изменить их природу.
Кроме того, он считает неразумным и не соответствующим мудрости усугублять одно зло другим, т. е. сверх зла, приходящего извне, причинять себе еще беспокойство своими мыслями. С другой стороны, он полагает, что так как обидчик хотел причинить ему огорчение, то глупо было бы, принимая эту обиду близко к сердцу, тем самым как бы ему угодить.Тем не менее мудрецу следует заботиться о своей доброй славе, по крайней мере настолько, чтобы она гарантировала его от презрения. Ведь некоторые удо&вольствия имеют своим источником добрую славу, точно так же как некоторые страдания обусловлены худой славой и связанным с ней презрением. Однако доброй славы следует добиваться не местью за обиды и гневом против обидчика, а порядочной и безупречной жизнью, которая никому не даст основания, или повода, для обиды и оскорбления. Ведь поступать так вполне в нашей власти, чего нельзя сказать о нашей власти за&ставить другого отказаться от своей злобы.
Отсюда следует, что если даже твой недруг, который выказывает тебе вражду, о чем-нибудь попросит тебя, то не следует ему отказывать, если исполнение его просьбы допустимо: ты можешь тем самым обезопасить себя от того, кто хуже собаки и кому надо для успокое&ния бросить какую-то кость. Однако лучше и безопас&нее всего противопоставлять злобе обидчика безупреч&ную жизнь и спокойную, чистую совесть, в остальном же показать себя выше обиды.
И так как вполне вероятно — на что я указал раньше,—что мудреца могут вызвать в суд и он не только потерпит несправедливость, но и будет оклеве&тан, обвинен и осужден, то и в этом случае он будет считать, что в его власти вести порядочную, доброде&тельную жизнь, но он ничем не может обезопасить себя от злобы и несправедливости других или спасти себя от их незаконного и несправедливого обвинения, чтобы не быть вынужденным вдобавок еще защищаться перед неправедными судьями. Вот почему он не будет сер&диться ни на своих обвинителей, ни на свидетелей, ни на судей и, черпая утешение в чистоте своей совести, сохранит кротость и безмятежность.
Став, таким обра&зом, выше причиненной ему несправедливости, он от&несется к этому спокойно и будет мужественно и бес&страшно вести себя в судах.И пусть мне не возражают, будто то, что я говорю здесь о кротости, противоречит сказанному мной выше о наказании челяди, ибо взыскивать полагается нам только со строптивых и ясно, что в семье для таких слуг наказание так же необходимо, как в государстве — на&казание для преступников. Подобно тому как принцепс или должностное лицо карает преступления граждан без гнева, точно так же и глава семьи может без гнева карать проступки своих слуг. Я уж не повторяю того, что было сказано о снисходительности к тем слугам, ко&торые во всех прочих случаях проявили благонравие и добросовестность.
К сказанному добавлю, что мудрец не только будет кротко сносить обиды и благодушно прощать их, но и любезно поздравит того, кто станет на путь исправле&ния. Ведь если начало исправления — это сознание своей виновности, то поздравления должны быть при&несены для того, чтобы рядом с ужасом, который вну- шает ему это сознание, ему ярче представилась красота того, что должно было быть сделано и что впоследствии действительно будет сделано, и таким образом усили&лось бы его доброе рвение.