КРИТИКА СХОЛАСТИЧЕСКОГО ДОГМАТИЗМА
Пропаганда и обоснование философского материа&лизма у Гассенди начались с того же, что и у Бэкона и Декарта,— с критики схоластических учений о природе. Но если у Бэкона и Декарта эта критика дана как бы попутно в разных произведениях, то у Гассенди она вылилась в особый монументальный труд под назва&нием «Парадоксальные упражнения против аристоте&ликов».
В этом своем произведении Гассенди говорит, что он ранее сам был аристотеликом, но затем отошел от фи&лософии Аристотеля и его последователей и перешел на позиции скептиков-пирронистов.
На этом новом этапе философской деятельности его руководителями высту&пают Монтень, Шаррон, Вивес, Рамус.
Относительно этой первой работы Гассенди полезно сделать несколько предварительных замечаний.
Во-первых, скептицизм Гассенди, как и скептицизм его предшественников, на которых он ссылается, а так&же скептическое сомнение Декарта и многочисленные скептические оговорки французских материалистов XVIII в., доказывал не бессилие человеческого позна&ния, а лишь научную несостоятельность схоластической философии. Это было отрицание схоластики ради того, чтобы расчистить дорогу новому естествознанию, сво&бодному от сковывающих мысль догматических теорий. Поэтому скептические доводы Гассенди сочетаются с оптимистическим призывом к изучению реальной при&роды и ее законов.
Во-вторых, Гассенди, как он сам говорит, критикует в своем трактате не столько Аристотеля, сколько ари&стотеликов. Правда, критикуя схоластических последо&вателей Аристотеля, Гассенди часто очень резко отзы&вается и о самом Аристотеле и бывает в отношении к последнему неправ. Но это было обусловлено логикой борьбы: чтобы разбить аристотеликов, надо было крити&ковать их кумир — Аристотеля.
В-третьих, при чтении трактата Гассенди надо иметь в виду, что в нем критикуется всякое догматическое следование букве писаний априори принятого за основу авторитета.
Гассенди выступает против того, чтобы наука вращалась вокруг одних и тех же неизменных догм теологии и физического учения, по его мнению, давным-давно устаревшего, против буквоедства, начет&ничества, цитатничества, словом, против всего того, что и по сей день подразумевается под схоластическим дог&матизмом.
Направленность против схоластического догматизма ставит это сочинение Гассенди в один ряд с самыми зпачительпыми произведениями философской мысли XVII—XVIII вв.
Гассенди не оспаривает величия Аристотеля. Но он справедливо подчеркивает вполне понятную ограничен&ность мышления античного философа уровнем знаний его эпохи. Аристотель многого не знал и по этой при&чине, за отсутствием достоверных научных данных, ча&сто делал ошибочные утверждения. Между тем аристо- телики усвоили мысль, что Аристотель — всеведущий бог, который раз и навсегда изрек все истины, так что нового уже нельзя открыть ничего. У них наиболее об&разованным считается тот, у кого голова наиболее туго набита аристотелевскими текстами и кто наиболее часто прибегает к нему как к якорю спасения. Аристотелики более охотно готовы ошибаться вместе с Аристотелем, чем думать правильно вместе с другими.
По этой причине получилось, что Аристотель сковал свободу философской мысли, превратил философов п болтунов, людей, ведущих бесплодные дискуссии, кро&хоборов. Имеющиеся среди аристотеликов две партии — томисты и скотисты (реалисты и номиналисты) — ве&дут ожесточенную борьбу между собой, однако их борь&ба не является борьбой за истину. Истина не нужна этим обеим партиям, поскольку обе они считают все истины открытыми Аристотелем, а свою задачу видят лишь в толковании этих догматически принятых ими истин. Все диспуты и томистов и скотистов — это софи&стика, ни капельки не выходящая за пределы сказан&ного Аристотелем и ни на шаг не продвигающая науку вперед, совершенно чуждая новым эмпирическим дан&ным, новым открытиям физики, астрономии, матема&тики.
Ленин говорит, что «схоластика и поповщина взяли мертвое у Аристотеля, а не живое: запросы, иска&ния...» Работа Гассенди против аристотеликов именно и показывает, как схоластика и поповщина умерщвля&ют живое в Аристотеле и берут то, что мертво.
Гассенди так же, как и Бэкон и Декарт, но только более об&стоятельно, развернуто критикует схоластические уче&ния о субстанциональных формах. Но главные усилия его направлены против логических учений схоласти&ков.
Скрупулезная критика перипатетической логики со&держится в не опубликованной при жизни автора вто&рой книге его работы против перипатетиков. Хотя она носит заглавие «Против диалектики Аристотеля», од&нако Гассенди критикует в ней не диалектику в совре&менном смысле слова, а схоластическое искусство аб&страктных словопрений, построенных на жестких осно&ваниях не диалектической, а формальной логики. Диалектики в смысле логики противоречий Гассенди не касается, что и понятно, поскольку сам он обеими но&гами стоит на почве формальной логики, внося только в нее некоторые коррективы. Это вытекало из научных задач его времени. Наука находилась на стадии собира&ния и описания фактов, методы, необходимые для этой цели, укладывались в рамки индуктивно-эмпирического, формально-логического метода исследования, строились ли они на принципах эмпиризма, как у Бэкона, Гоббса, Гассенди и Локка, или же на припципах рационализма и учения о рациональной интуиции, как у Декарта, Спинозы, Лейбница.
Это прежде всего необходимо иметь в виду при чте&нии второй книги разбираемой работы Гассенди.
Далее Гассенди полагает, что не существует ничего объективно общего, что всякое общее есть лишь уста&новленное людьми имя, реально же существует только особенное и единичное. Мы создаем имена, обозначаю&щие общее, исходя из самих вещей, руководствуясь признаком совпадения некоторых реальных свойств ве&щей. Но тем не менее имена обозначают только мысли- мое — и не более того. Это единая позиция всей эмпи&рической философии XVII—XVIII вв., начиная от Бэ&кона и Гоббса и кончая Локком и Кондильяком.
Точка зрения Гассенди в данном случае утверждала материализм, и в этом состояла ее положительная роль. Но она шла еще от средневекового номинализма с его принципом «universalia sunt nomina» — «универсалии суть имена», и даже не только имена, но пустое сотря&сение воздуха[5].
Это была ошибка, ибо в природе реально существует не только единичное, но и общее, род и вид, и потому правильно положение, что univer&salia sunt realia, разумеется не в смысле средпевековых реалистов и не в смысле Гегеля2, толковавших общее как мысль, но в материалистическом смысле: общее дано в самом объективном материальном мире. В при&роде и в человеческом обществе даны как конечные, индивидуальные, единичные вещи, так и их общее, объ&единяющие их предикаты и законы их функционирова&ния, которые выражаются логиками в виде логических категорий. А потому и номиналистическую критику об&щего, отрицание его реального существования следует признать ошибочной. Эту ошибку в «Парадоксальных упражнениях» Гассенди подметил еще JI. Фейербах. Приведя большую выдержку из работы Гассенди, Фей&ербах справедливо говорит: «Конечно, существует всеоб&щее, но, поскольку оно существует, а не является про&стым мысленным существом, оно есть не всеобщее, а единичное, индивидуальное, так что можно с таким же правом сказать вместе с реалистами, что оно сущест&вует, как и с номипалистами, что его нет. Человечество существует в людях, каждый есть человек...» 3
- О том, что средневековый номинализм впервые в эпоху средневековья пришел к материалистическому взгляду на мир, говорит К. Маркс в «Святом семействе» (см. К. Маркс и Ф. Эн&гельс. Соч., т. 2, стр. 142).
- «Законы движения небесных тел не начертаны на небе», а потому, хотя они реально существуют, они суть «лишь для духа и мысли»,— говорит Гегель в духе средневекового реализма (см. Гегель. Наука логики. Соч., т. I. М.—JL, 1930, стр. 49).
- JI. Фейербах. Избранные философские произведения, т. 2. М., 1955, стр. 866,
г\
Точка зрения рационалистов, например Спинозы, считавшего общее наличным в самой природе, была, по&жалуй, ближе к истине, чем позиция философов-эмпи&риков. Но зато позиция последних более соответство&вала задачам, стоящим перед естествознанием их эпохи, и потребностям развития физики и химии, пере&живавших период эмпирического накопления фактов.
В данной своей работе Гассенди со всей опре&деленностью провозглашает себя последователем Пир- рона, т.
е. скептиком. Выше мы уже говорили, что скеп&тицизм Гассенди ни в начале его литературной деятель&ности, ни впоследствии не был агностицизмом в духе Юма или Канта. Гассенди говорит преимущественно не о возможности или невозможности познания вообще, а о том, что разум знает или чего не знает на данной сту&пени его развития. Это тот же скептицизм, с которым мы сталкиваемся у Локка и у французских материали&стов XVIII в.—у Дидро, и особенно у Робинэ.
Для Гассенди нет никакого сомнения в том, что вне человека и независимо от его сознания существуют вещи природы и что они материальны в смысле их фи&зической структуры. Однако он утверждает, что наука еще не исследовала скрытые сущности вещей и в подав&ляющем большинстве случаев не может ответить на во&прос, почему нечто происходит так, а не иначе. Земля шарообразна, я это вижу, но почему — я не знаю. Я вижу, как устроена блоха, вижу ее члены, органы, по почему она устроена так, а не иначе — даже на этот вопрос я не могу дать ответа. Мы не знаем сущно&сти лошади или фруктового дерева — не знаем, почему они устроены так или иначе, почему они так или иначе функционируютГассенди считает, что мы знаем только кажимости вещей, а кажимости не выражают сущности. В шестой главе второго тома работы против аристотеликов он приводит целый ряд доводов в обосно&вание скептицизма. Доводы эти как две капли воды по&хожи на то, что впоследствии писал в своем «Опыте о происхождении человеческого знания» Локк, критикуя теорию врожденных идей Декарта. Мы имеем в нашей науке правдоподобие знания, а не истину, доказывает Гассенди. Самое большое, что может дать диалектика,— это сформулировать то, что мы называем родом вещей, но пе выявить их сущности.
Все это, по Гассенди, вовсе не противоречит тому, что существует наука, познание. Опытное знание есть знание видимости, но наука, которая собирает и описы&вает факты, полезна людям и помогает им в жизни.
Таковы те исторические предпосылки, которые слу&жат Гассенди исходным пунктом для критики аристоте&левских «Аналитик» и «Категорий». Возможно, Гас&сенди идет в своих скептических оговорках несколько дальше последующих французских материалистов. Многие историки философии отделяют скептический пе&риод в развитии философских воззрений Гассенди, пред&ставленный в работе против перипатетиков, от последу&ющего периода, когда Гассенди отошел от пирронизма и твердо стал на почву материализма и материалисти&ческой метафизики. Мы полагаем, однако, что в мате&риалистических учениях XVII—XVIII вв. материализм и скептицизм не были так резко отделены, как впослед&ствии, и скептицизм был оружием критики старой схо&ластической науки [6].
Еще по теме КРИТИКА СХОЛАСТИЧЕСКОГО ДОГМАТИЗМА
: