Вот опять-таки противоречие: во второй главе пер&вой книги трактата «О небе» Аристотель утверждает, что всякое естественное тело способно двигаться, и, однако, в третьей главе этой же книги и еще более четко в четырнадцатой главе второй книги он утверж&дает, что Земля покоится неподвижно в центре Все&ленной. Из приводившейся несколько выше цитаты видно, что Аристотель в седьмой главе решительно придерживается мнения, что небо — неодушевленное существо; однако во второй главе второй книги этого же трактата и в третьей главе первой книги трактата .«О душе», а также в других местах он ясно говорит, что небо — одушевленное существо. Во второй главе второй книги Аристотель допускает, что богу прису&ще вечное движение, а в восьмой книге «Физики» он утверждал, что первый двигатель (т. е. бог) абсолют&но неподвижен. В восьмой главе ои говорит, что не&бо — не органическое тело. Однако, как мы видели, он наделил его душой, а душа, как он сам же опреде&лил, есть акт органического тела. Я уж не говорю о том, что в двенадцатой главе сказано: Действие звезд таково же, как действие растений и животных. В той же главе Аристотель предполагает, что мы не видим сверкания планет (и потому сверкания Юпите&ра и Сатурна) из-за их близости, а восходящее и за&ходящее Солнце видим вследствие его отдаленности; и тем не менее он считает, что Солнце ближе к нам, чем все остальные светила. В двенадцатой главе Ари&стотель говорит, что благо совершенно счастливого че&ловека состоит в бездействии, и, однако, в девятой главе десятой книги «Этики» он заявляет, что все пре&имущество добродетели, которая есть высшее из благ и благодаря которой человек бывает счастлив, заклю&чается в действии. В первой главе третьей книги Ари&стотель выставляет положение, что нерожденные и со&вершенно неподвижные существа должны рассматри&ваться не с естественной точки зрения, а как-то ина&че, сам же очень много говорит о такого рода суще&стве в восьмой книге «Физики». Во второй главе Ари- стотель утверждает, что то, что не обладает ни тяже&стью, ни легкостью, приводится в движение силой (т. е., как он сам раньше объяснял, насильственно, или вопреки природе), а в другом месте он утверж&дает, что небо — не тяжелое н не легкое,— движется естественно. Точно так же он говорит, что все, что приводится в движение силой, движется бесконечно, между тем как в шестой книге «Физики» он устано&вил, что в природе нет ничего бесконечного. В тре&тьей главе Аристотель указывает, что огонь не при&сущ дереву ни в потенции, ни актуально, а между тем в первой книге «Физики» он без конца твердил об этой потенции. Разве только ты скажешь, что суще&ствует такая частица первичной материи, которая не обладает потенцией принимать какую угодно форму. В шестой главе Аристотель говорит и доказывает, что элементы не вечны, и однако, он устанавливает веч&ность Мира, который не может существовать без во&зобновления его частей — элементов. Но что он ска&жет о самом огне, если этот огонь занял наверху та&кие обширнейшие пространства? Что бы могло или кто бы мог, спрашиваю я, этот огонь рассеять? В седь&мой главе Аристотель учит, что чувственные [вещи] имеют чувственное начало, вечные — вечное, а тлен&ные — тленное, между тем в первой книге «Физики» он объявляет материю непорождаемой и неуничтожае&мой, хотя он ее делает началом возникающих и уни&чтожаемых вещей. Во второй главе четвертой книги Аристотель, споря с другими философами, опровер&гает также и тех, которые утверждают, что одни тела тяжелее или легче других в зависимости от их боль&ших или меньших размеров, а в четвертой главе он говорит: Одни тела будут легкими, а другие тяжелы&ми, так как судьбой одному дано больше, а другому меньше. В пятой главе Аристотель считает невозмож&ным, чтобы воздух двигался вниз благодаря силе, а считает, что он уносится этой силой в область огня; а между тем раньше он сам неоднократно говорил, что вода и воздух по своей природе — это нечто среднее между просто тяжелым и просто легким.