3.2. Категорический императив права и его отличие от категорического императива морали
Нормы морали являются таковыми, если они соответствуют категорическому императиву морали как всеобщему и обязательному своему закону. Вместе с тем категорические императивы играют роль системообразующих отношений, создавая из норм систему норм, подобно тому, как аксиомы некой теории создают систему королла- риев, или теорем. Если обобщить роль сущностных императивов в области нормативных систем по аналогии с категорическими императивами морали, то можно отметить их двойную функцию: 1) они участвуют в образовании соответствующей нормы (а именно: норма
74
может считаться таковой, если она совместима с данными императивом) и 2) формирует из этих норм систему (указывает, какие элементы в системе необходимы и как эти элементы связаны друг с другом).
В кантоведении принято выделять пять формул категорического императива морали, проведено нечто вроде инвентаризации82; основой для этой работы служит первый специальный труд Канта по философии морали и права «Основы метафизики нравственности».
Под нравственностью кёнигсбергский философ понимает неразрывное единство морали и права. Друг без друга и мораль, и право бессильны. Без поддержки в лице системы права мораль превращается, в лучшем случае, в благие пожелания, о которых редко кто вспоминает. Но и право без морали утрачивает цели правового регулирования, обращаясь в фактическое бесправие. Суть дела в том, что моральные нормы характеризуются абсолютностью. Это универсальные, общечеловеческие алгоритмы поведения людей в отношении одного к другому, действующие на всем пространстве истории человечества с того самого момента, когда историей конституируется личность, когда человек начинает осознавать себя личностью.Выделить какой-то определенный исторический момент возникновения личности вряд ли представляется возможным, ибо, как показывает М. Мосс83, явление это многослойное, где можно выделить: 1) метафизически-мифологический уровень («Я» как вселенная в ведущих школах брахманизма времени Упанишад), 2) гражданско-правовой и экономический уровень (личность как гражданин греко-римского мира); 3) сознательно-нравственный уровень (влияние стоиков); 4) христианско-метафизический уровень (persona — substantia rationalis individua) и 5) завершение процесса конституи- рования в немецком классическом идеализме («Только у Канта это понятие обретает точную форму»84). Следовательно, взаимодействие морали и права исторично, эта историчность течет разными струями
- См., например: PatonH.L. The Categorical Imperative. A Study in Kant's Moral Philosophy. Chicago-Illinois, 1948.
- Мосс М. Об одной категории человеческого духа: понятие личности, понятие «Я» // М. Мосс. Общества. Обмен. Личность. М.: Восточная литература РАН, 1996.
- Там же. С. 290.
75
на различных глубинах, постоянно перемешиваясь, и право в итоге приобретает все более полную ориентацию на мораль.
Нормы права, в отличие от моральных, относительны, причем относительность эта проявляется многообразно, имеет много сторон.
Здесь, как и везде, абсолютное начало действует в относительном и через относительное, с тем дополнением, что в определенных ситуациях, вовсе не обязательно исключительных, абсолютное реализуется и само по себе, выступая определяющим мотивом поведения личности.Конечно, кантианская точка зрения в философии права ведет к признанию естественного права, прежде всего в области неотъемлемых прав человека. И здесь я с полным основанием могу опереться на авторитет П.И. Новгородцева, некоторые важнейшие труды которого были в 90-е годы переизданы. Естественное право всегда рассматривалось как идеальная модель. Обычным было утверждение, что существует разрыв, пропасть между естественным и положительным правом. Однако конституирование прав человека в качестве ориентира для системы позитивного права показывает, что через эту пропасть сама реальная история наводит мосты. «Таков закон исторического прогресса, — пишет П.И. Новгородцев, — что путь к абсолютному лежит через относительные ступени возвышения, через частичные проявления нравственного (морально-правового. — Л.К.) начала»85. Здесь речь идет об относительном и абсолютном внутри области права, которое восходит к аналогичному отношению между правом и моралью.
Абсолютность моральных норм и относительность правовых норм можно наглядно представить в следующей простой таблице, противопоставляющей некоторые их свойства:
|
Моральные нормы |
Правовые нормы |
|
|
85 Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. С. 90.
76
(легальные, в терминологии Канта) 6. Гетеросанкционированные
(сами для себя служат мотивом) 6. Автосанкционированные
Поскольку условия поведения всех людей, с одной стороны, обладают общностью, а с другой стороны, всегда конкретны и специфичны, постольку нормы морали и права должны быть взаимодополнительными. Такая дополнительность — важнейшая идея Кан- товой метафизики нравов.
Вернемся, однако, к пяти формулам категорического императива морали в «Основах метафизики нравственности». Это:
- Формула универсального закона: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом (4(1), 260).
- Формула закона природы: поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы (4(1), 261).
- Формула конечной цели: поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству (4(1), 270).
- Формула автономии: совершай каждый поступок только так, чтобы воля благодаря своей максиме могла рассматривать самое себя также как устанавливающую всеобщие законы (4(1), 276).
- Формула царства целей: поступай так, как если бы ты был всегда посредством своих максим законодательствующим членом во всеобщем царстве целей (4(1), 275—277).
Сам Кант писал, что все эти формулы, или формы, категорического императива морали сводятся к одной первой, и в «Критике практического разума» в качестве «основного закона чистого практического разума» (4(1), 347) привел только ее. Профессор Отфрид Хеффе, известный немецкий специалист по проблемам философии права, формулу универсального закона рассматривает в качестве категорического императива нравственности вообще, то есть как кате-
86
горический императив не только морали, но и права .
Так ли это на самом деле? — Этот вопрос нуждается, на мой взгляд, в более тщательном обсуждении.86 См.: Hoffe Ottfried. Kant's Principle of Justice as Categorical Impreative of Law // Kant's Practical Philosophy Reconsidered. (J. Jowel (ed.)). Kluwer Academic Publisher, 1989. P. 149—167.
77
Категорический императив права получил свое развернутое определение у Канта только в «Метафизике нравов» (1797): «.всеобщий правовой закон гласит: поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом.»; или «Прав любой поступок, который или согласно максиме которого свобода произвола каждого совместима со свободой каждого в соответствии со всеобщим законом».
Кант, обсуждая вопрос о различии императивов морали и права, фиксирует следующие различия: во-первых, моральный императив требует, чтобы долг (или моральная норма) сам был мотивом поступка, а правовой императив — нет: «.то законодательство, которое не включает это условие в закон и, стало быть, допускает и иной мотив, а не самое идею долга, есть юридическое законодательство» (4(2), 126). Во-вторых, императив морали не может быть внешним, то есть я только сам себе могу предписывать этот закон (это автономность как свойство моральных норм), в то время как правовой императив может быть и внешним, то есть мне его могут предписывать и извне (это гетерономность — свойство правовых норм) (4(2), 128).
Очевидно, что формула универсального закона не ограничивается этими двумя условиями, а потому она и не может быть императивом как морали, так и права. В самом деле, если категорический императив морали играет роль мотива моральной максимы, то категорический императив права выполняет роль только формального условия максимы. Все нормы морали, по сути дела, могут быть отождествлены относительно мотива, тогда как все правовые нормы тождественны лишь в отношении формы, мотив же может и даже должен быть различным (проявляется относительная природа правовых норм).
Когда речь идет о морали, вступает в силу телеологический метод Канта, причем в его максимальном выражении87.
Согласно телеологическому принципу, лежащему в основе категорического императива морали, единичное (личность) ставит себя на место всеобщего (человечества), а человечество (всеобщее) отождествляет себя с любой личностью (единичным). Следовательно, мораль исходит из аб-87 См.: Калинников Л.А. Категорический императив и телеологический метод // Кантовский сборник. Вып. 13. Калининград, 1988.
78
солютного равенства, даже тождества всех людей, вообще всех субъектов (она субъектно-абсолютна): единичное здесь тождественно общему, а общее — единичному. Мораль не усматривает никаких различий между субъектами моральных отношений, будь ты принц или нищий, будь то индивид или государство, — личность и государство всегда равны в моральном споре. Принцип морали, таким образом, — полное всеобщее равенство.
Право отличается от морали тем, что оно учитывает фактическое различие между людьми, по крайней мере, в некоторых отношениях, а потому согласно праву личность относится к другой личности (или любому коллективному, или производному субъекту) как к особенному. Так, например, в государственном праве это различие может обусловливаться должностью лица и быть временным, пока это лицо занимает свою должность (скажем, неприкосновенность депутатов некоторых выборных органов). Различие, неравенство противостоят эгалитарному природному духу людей и по этой причине не могут нравиться, что в свою очередь вызывает необходимость внешнего законодательства. Кант не случайно формулирует императив права таким образом: «Поступай внешне так.».
Однако учет правом фактического различия в том или ином отношении не отменяет равенства формальной свободы: различие в мотиве и условиях мотивирования сопровождается тождеством в форме. Право, учитывая различие, требует соблюдать тождественное отношение к различному, а это, как известно, есть отношение справедливости, которая со времен платоновских диалогов «Государство» и «Законы» понимается как мера равенства неравного. Эта мера есть, очевидно, отношение правовых возможностей и обязанностей к правовой ответственности — чем больше первое, тем больше и второе. Недаром Кант называет основной закон права априорным законом публичной справедливости. «Долг — это материя обязательности, и долг (в соответствии с поступком) может быть одним и тем же, хотя нас и могли обязать к нему различным образом» (4(2), 131), — пишет великий философ.
Соответствие поступка закону (совместимость со свободой каждого) есть его законосообразность, однако для категорического императива права есть еще одно важное требование: «соответствие всеобщему закону», то есть категорическому императиву морали в форме универсального закона. Необходимо, чтобы нормы права были ориентированы на мораль, чтобы они могли получить мо-
79
ральное оправдание. Если норма права сама аморальна, она не может рассчитывать на правопослушность субъектов права, проведение ее в жизнь непременно столкнется с трудностями и потребует репрессий, то есть нарушение прав граждан, с другой стороны, выродится в деспотизм. Мораль — идеал и ориентир для права, ее можно рассматривать как предельный (вырожденный) случай права. Поэтому во взаимоотношениях морали и права мораль играет роль цели, а право — роль средства. Кант рассуждает так, что надо сначала привыкнуть к легальному поведению, чтобы максима этого поведения сама стала мотивом для совершаемого поступка. Отношение равенства входит в качестве одного из составных элементов более сложного и системного отношения справедливости: оно необходимое, но не достаточное условие права, поскольку право требует равной меры при неравных обстоятельствах. Чтобы поступок соответствовал праву, он должен ориентироваться на условие различия в обстоятельствах, делающих необходимым его легальность, и лишь с формальной стороны, а не по мотиву соответствовать категорическому императиву морали в форме универсального закона.