9. КАРНЕАД

Не будь Хрисиппа — и меня бы не было 59.

Он был трудолюбив, как никто другой, хотя в этике был сильнее, чем в физике; занятия не оставляли ему досуга даже постричь волосы и ногти.

Голос у него был очень звучный. Начальник гимна- сия60 однажды послал ему просьбу не так громко кричать; Карнеад ответил: «Дай мне мерку для голоса». Но тот ловко нашелся: «Слушатели — вот твоя мерка». Он замечательно умел возражать и был непобедим в раз- бирательствах. От званых обедов он уклонялся по причинам, указанным выше.

Один ученик его, Ментор Вифинский, сошелся с его наложницей (как о том пишет Фаворин в «Разнообразном повествовании»); потом, когда он стал выступать в его собеседовании, Карнеад, возражая ему, сказал, между прочим, такие пародические стихи:

Здесь пребывает издавна морской проницательный старец,

Ментора образ принявший, с ним сходствуя видом

и речью,—

Из нашей школы должен быть он выключен! 61

А тот встал и отозвался:

Так повестили они, и все устремились поспешно 62.

Менее стоек оказался он перед смертью. Он часто повторял: «Природа создала — природа и разрушит!»; узнав, что Антипатр умер, выпив яд, он был взволнован его мужеством перед концом и сказал: «Дайте и мне!» — «Чего?» — переспросили его; а он ответил: «Вина с медом!» Когда он умирал, случилось, говорят, лунное затмение, словно в знак сочувствия с ним этого прекраснейшего из небесных светил после солнца. Скончался он (как утверждает Аполлодор в «Хронологии») на четвертом году 162-й олимпиады в возрасте 85 лет.

Существуют его письма к Ариарафу, каппадокийско- му царю; остальные же его сочинения записаны учениками, а сам он не оставил ничего.

Есть и о нем наши стихи логаэдическим Архебуло- вым размером:

Для чего осуждать Карнеада велишь мне, Муза?

Разве кто-то не знает, как он оробел пред смертью?

Как, терзаясь чахоткой, вконец изнурен недугом,

Все равно не посмел он спасенья искать от муки.

Услыхавши о том, что погиб Антипатр от яда,

Простонал он: «Подайте, подайте и мне!» — «Чего же?» —

«Ах, подайте,— сказал он,— вина на меду!» Как часто

Повторял он: «Природа, создавши меня,— разрушит!»

Но и это его не спасло от пути к Аиду,—

А ведь было во власти его облегчить дорогу 63.

Говорят, глаза его ослепли ночью; он этого не заметил и велел рабу зажечь свет. Тот принес светильник и сказал: «Вот он».— «Ну что ж,— сказал Карнеад,— читай тогда ты».

У него было много разных учеников, но самый знаменитый — Клитомах, о котором далее.

Был также и другой Карнеад, поэт, сочинитель вялых элегий.

  І0.

  Клитомах Карфагенский. Имя его было Гасдрубал, 67 и у себя в отечестве он занимался философией на родном языке. Только в сорок лет он приехал в Афины и стал слушать Карнеада. Приметив и одобрив его прилежание, Карнеад побудил его изучить греческую словесность и сам занимался с ним.

Усердие его дошло до того, что он написал свыше 400 книг. И, став преемником Карнеада, он своими сочинениями более всего пролил света на его учение. Во всех трех школах, академической, перипатетической и стоической, он был самым приметным человеком.

Обо всех академиках вкупе есть такой насмешливый стих Тимона:

Ни академики, в пресных речах разливаясь безбрежно...

Обозрев, таким образом, академиков, берущих начало от Платона, перейдем теперь к перипатетикам, тоже берущим начало от Платона. Первым среди них был Аристотель.