Значит, наши души пригнулись к земле и лише&ны всего небесного. Вот почему мы не подымаемся и не устремляемся к той свободе, которая порождает истинную атараксию пирронистов55. Более благородно мыслит, несомненно, тот философ, который говорит следующее: Мы тем более свободны и независимы, если мы сохранили нетронутой нашу способность суждения и не считаем для себя необходимым защи- щать все то, что предписано и как бы приказано. Ведь все другие люди бывают скованы каким-нибудь мнением еще до того, как они способны судить о том, что есть наилучшее. Далее, в самом неоюном возрасте под влиянием какого-нибудь друга или увлеченные одной какой-нибудь впервые услышанной ими речью, они судят о вещах, им не известных56. Здесь можно привести и другие слова Марка Туллия, который в ответ па чье-то предупреждение о том, чтобы он ста&рался не выдавать своего непостоянства, так как он не всегда придерживался одного и того же мнения, говорит: Ты, конечно, выступаешь против меня с до&кументами в руках и свидетельствуешь о том, что я когда-либо говорил или писал. Веди себя так с дру&гими, с теми, кто занимается разъяснением самим се&бе предписанных правил. Мы же живые люди, и все, что нашему уму представляется вероятным, то мы и говорим. Лишь таким образом мы свободны57. Однако не менее благороден, чем философ-оратор, был тот из&вестный поэт-философ, который возвещал, не без уло&вок, то же самое, но в следующей форме:
Истина — в чем и добро я ищу, и тому весь отдался;
Мысли, сбирая, кладу я так, чтоб достать было близко.
Спросишь, пожалуй, кто мной руководит и школы какой я:
Клятвы слова повторять за учителем не принужденный,
Всюду я гостем примчусь, куда б ни загнала погода.
То я, отдавшись делам, погружаюсь в житейские волны,
Доблести истинный страж, ее непреклопный оопутник;
То незаметно опять к наставленьям скачусь Аристиппа —
Вещи себе подчинять, а не им подчиниться стараюсь58.
Однако пусть не посетуют на меня, если я проци&тирую по тому же самому поводу еще одного писа&теля, хоть и значительно более позднего. Этот писа&тель говорит:
Власть надо мной не получит никто. Мне ум направляет
Разум, разум один — этот вождь философов мудрый59.
И чтобы не слишком распространяться на эту те&му, я считаю полезным привести в заключение то, что превосходный Сенека так превосходно говорит о самом себе. Никому, говорит он, я рабски не подчи- нялся, никому не следую. Во многом я верю сужде&ниям великих людей, кое же в чем я полагаюсь и на свое суждение60.