22. Как Иисус видит и действует
пемых и у тех монахов, которые разговаривают между собой знаками, то совершеннее всех это умел ты, Иисус, учитель учителей; ты знал все, что можно знать, по малейшим и нам невидимым переменам и знакам истинно судя о сердце и его движениях.
- Но с этим твоим совершеннейшим, хотя и конечным, ограниченным конкретностью органа видением было соединено еще абсолютное и бесконечное видение, силой которого ты видел как бог все и каждое в отдельности, как отсутствующее, так и присутствующее, как прошедшее, так и будущее. Человеческими глазами ты видел зримые акциденции, но абсолютным божественным взором — субстанции вещей. Никто из существовавших в теле, кроме тебя, Иисус, пе видел субстанцию, или чтойность, вещей. Ты одни истиипейше видел душу и дух и все, что в человеке. Как в человеке понимающая сила соединена со зрительной телесной силой и человек не только видит, подобно животному, но различает и судит, как подобает человеку, так в тебе, Иисусе, абсолютное зрение соединено с человеческой разумной силой, осуществляющей различение в телесном зрении. Животная зрительная сила существует в человеке не сама по себе, а в разумной душе как в форме целого. Так в тебе, Иисусе, сила интеллектуального видения коренится не сама в себе, а в сило абсолютного видения.
- О сладчайший Иисус, дивно твое видение! С нами бывает, что, воспринимая глазами прохожего, по не напрягая внимания, чтобы его разглядеть, на вопрос об имени прохожего мы ничего не можем ответить, хоть знаем, что кто-то действительно прошел MIIMO нас: мы смотрели на пего, как смотрят животные, и не видели, как видят люди, потому что пе ввели в действие различительную силу. Отсюда ясно, что, хотя все силы и способности объединены в единой человеческой форме, их природы остаются различными и их действия тоже различны. В тебе, едином Иисусе, я вижу что-то подобное, рассматривая характер соединения человеческой интеллектуальной природы с божественной природой; ты сходным образом и действовал как человек, и совершил много дивпых дел сверх человеческой силы. Но хотя интеллектуальная природа по отношению к чувственной абсолютна и пикоим образом не ограничена наподобие чувственной, не будучи
привязана к телесному органу, как чувственная сила зрения привязана к глазу, то божественная сила еще несоразмерно абсолютнее и выше интеллектуальной: человеческий интеллект для своей деятельности нуждается в образах воображения, но ни этих образов помимо ощущений не бывает, ни ощущений без тела нет, так что сила человеческого интеллекта ограниченна, невелика и нуждается в вышеперечисленном, а божественный интеллект есть сама необходимость, ни от чего не зависящая, пи в чем пе нуждающаяся. Наоборот, все в нем нуждается и без него не может быть.
При большем внимании я замечаю, что есть дискурсивная сила и способность — рассуждающая, дви- 99 жущаяся и ищущая — и есть судящая и понимающая. Скажем, собака движется, ищет своего господина, распознает его, слышит его зов; это дискурсия в животной природо на ступени присущего виду собак совершенства. Есть и другие живые существа с более яркой дискурсивной способностью, смотря ио совершенству вида. А в человеке эта дискурсия вплотную приближается к интеллектуальной силе, будучи высшей ступенью чувственного совершенства. Бесчисленное множество ступеней совершенства раскрывается перед па- ми ниже интеллекта, смотря по видам животных: пет вида, который пе имел бы присущей собственно ему ступени совершенства; в каждом виде, кроме того, есть диапазон ступеней, внутри которого разнообразно приобщаются к своему виду индивиды. В свою очередь интеллектуальная природа имеет свои бесчисленные ступени ниже божественной. Соответственно, в интеллектуальной свернуты все ступени чувственного совершенства, а в божественной —- все ступени и интеллектуального совершенства, и чувственного, и всякого другого.
Так в тебе, Иисус, я вижу все совершенство: мо как в совершеннейшем человеке я вижу в тебе соединение интеллекта с рассудочной, или дискурсивной, силой, в которой вершина ощущающей силы, причем интеллект находится в рассудке, как нечто размещенное в своем вместилище, словно свеча в комнате, освещающая и комнату, и все стены, и все здание, только больше и меньше, смотря по расстоянию; потом я вижу, что с твоим интеллектом в его вершине соединено божественное Слово, причем интеллект есть место, вме- щающее это Слово,— как у самих себя мы видим ип- теллект местом, вмещающим слово учителя,— все равно как если бы солнечный свет слился со светом вышеупомянутой свечи: Слово божие озаряет твой интеллект, как солнечный свет — этот мир. Итак, в тебе, Иисусе моем, я вижу чувственную жизнь в озарепии интеллектуального света, интеллектуальную жизнь, озаряющую и вместе озаряемую, и божественную жизнь, только озаряющую. Источник озарения — в интеллектуальном свете, Слове божием, истине, озаряющей всякий интеллект. Ты один поэтому высший во всем творении, потому что ты есть творение так, что и благословенный творец.