13. Качество, как мне кажется, не более чем другие категории допускает [определения] «больше» и «меньше» 

Говоря о качестве, следует коснуться только одного вопроса: почему говорят, что способность допускать [определения] «больше» и «меньше» — собственный признак качества, остальным же категориям, как, на&пример, сущности и количеству, либо вообще отказы&вают в этом праве, либо, если и признают за ними та&кую способность, то относят это за счет какого-нибудь качества, как это бывает в категориях отношения и действия.

Когда говорят, что если из двух белых пред&метов один больше похож на третий или из двух теп&лых предметов один греет сильнее, то это происходит в результате более интенсивной белизны или более сильного тепла, а и то и другое, несомненно, суть ка&чества. Но тточему же столь безоговорочно эту способ&ность делают собственным признаком одного только ка&чества? Чтобы упростить дело, допустим, что речь идет лишь о субстанции. Почему, повторяю, не можем мы предоставить такое же право и субстанции? Предполо&жим, стало быть, что мы имеем здесь дело с формами, о которых говорят, что они действительно суть субстан&циальные формы естественных вещей, или с некоторы&ми субстанциями, хотя в своем месте мы намерены показать, что это только акциденции и, может быть, даже качества, только иного рода. Однако, повторяю, до&пустим, что это действительно субстанции. Что, собст&венно, мешает нам сказать, что они допускают [опреде&ления] «больше» п «меньше», точно так же как белиз&на, теплота и другие качества? Я хочу спросить тебя: если белизна допускает [определение] «больше» и «меньше», может ли ото означать что-либо иное, кроме того, что предполагается некая максимальная белизна, например белизна снега, и какой-то предмет будет считаться тем более белым, чем более он будет прибли&жаться к этой максимальной белизне, и тем менее бе&лым, чем более от нее он будет удаляться? Точно та&ким же образом тепло допускает [определения]«боль&ше» и «меньше»; а именно, предположив некое наи&высшее тепло, например тепло раскаленного добела

железа, мы считаем что-нибудь более горячим или ме&нее горячим в соответствии с тем, что оно на большее или меньшее число градусов приближается к макси&мальному теплу или отступает от него.

Действительно, в такого рода качествах различают большое число сту&пеней, через которые от низшего поднимаются к выс&шему или, наоборот, спускаются от высшего к низше&му. Как и в других случаях, здесь особенно действи&тельна известная аксиома: высшая ступень в каждом роде — это мера для остальных201. Ведь, как мне ка&жется, мы не можем различать степень теплоты различ&ных теплых предметов, иначе как сравнивая их с не&коей высшей степенью теплоты, с большим или меньшим приближением к ней, пли, что то же самое, мы счи&таем, что различные теплые предметы сопричастны [определениям] «больше» или «меньше». Далее, поче&му нельзя предположить то же самое и для сущности, т. е. субстанциальных форм? Возьмем, например, в соименном роде субстанциальную форму или душу Буцефала как самую совершенную из всех [в этом ро&де]. Разве остальные души других лошадей не будут считаться настолько более или менее совершенными и благородными, насколько они больше или меньше при&ближаются к ней? И разве из двух лошадей, из коих одна очень породистая, а другая совсем непородистая, ты не предпочтешь первую второй? И ведь ты сде&лаешь это только потому, что первая в большей сте&пени, а вторая — в меньшей обладают совершенными качествами лошади. А ведь что это иное, как не то, что субстанциальная форма лошади допускает [опреде&ления] «больше» и «меньше»?

Ты, пожалуй, сразу же скажешь, что эти «больше» и «меньше» — следствия качеств, а именно силы, быст&роты, расположения членов и т. п., а не следствия ду&ши, или субстанциальной формы. Однако же я спро&шу у тебя: откуда появляются у лошади такого рода качества? Все-таки не из материи, которая помимо то&го, что она есть что-то инертное, остается той же са&мой и в трупе лошади, но уже без этих качеств. Сле&довательно, они возникают из самой формы. Но если форма сама по себе и по своей сущности не может быть более совершенной или менее совершенной у одной лошади, чем у другой, то откуда же возникает это раз&личие, т. е. большее или меньшее совершенство этих качеств? Разве не судят об источнике по вытекающим из него ручьям? Или, может быть, ты считаешь, что все источники одинаково богаты, хотя вытекающие из них ручьи весьма различны по качеству? И далее, ты ведь не скажешь, что это происходит благодаря луч&ше или хуже расположенным органам. Ведь раз гово&рят, что сами эти формы выводятся из потенции мате&рии, из которой одновременно создаются такого рода органы, то, конечно, подобно тому, как материя может иметь лучшее или худшее расположение при совершен&ствовании органов, точно так же она будет расположена и при совершенствовании самих форм.

Поэтому, подобно тому как органы оказываются более или менее совер&шенными, точно так нее и сами формы в соответствии со своим субстанциальным бытием будут более совер&шенными или менее совершенными. Действительно, может ли быть какое-нибудь основание для того, чтобы из плохо организованной и плохо расположенной мате&рии возникла форма столь же совершенная, что и воз&никшая из наилучшим образом расположенной мате&рии? Я уж не говорю о том, что если исключить ка&чества и органы, то не остается ничего, что давало бы возможность понять, почему при таком разнообразии лошадей все формы оказываются равно совершенными. На каком основании ты будешь судить об этом?

Я, приписывая им неодинаковость, использую в ка&честве аргумента неодинаковость их свойств; а тебе что может дать тезис об одинаковости? Ведь говорить, что сущность не допускает [определения] «больше» или «меньше», означает абсурдную логическую ошибку. Но тебя, может быть, смущает, что говоря «эта стена боль&ше, чем та», мы тем не менее не говорим «эта ло&шадь—больше лошадь, чем та», хотя и говорим «бо&лее быстрая» и «более сильная» и т. д. Однако же я, прежде всего, не вижу, почему нельзя сказать, что по&родистая лошадь — в большей мере лошадь, чем ло&шадь непородистая, и тем более если смысл этого сво&дится к тому, что при естественном совершенстве, кото- рое требуется от лошади, одна лошадь обладает боль&шей степенью, другая — меньшей степенью этого со&вершенства. Как бы ни обстояло дело с употреблением такого рода форм выражения, принятых, вероятно,, благодаря авторитету Аристотеля, это не имеет боль&шого значения, если мы согласны с самим фактом. Ибо и обычное словоупотребление не допускает, чтобы мы говорили «эта белизна — больше белизна, чем та», хотя в действительности известно, что возможно и противо&положное утверждение, особенно когда считают и на&зывают какую-либо вещь более белой благодаря этой белизне, а не той. Что касается возможного утвержде&ния, будто сущности вещей заключены в их индивиду&альных свойствах, то мы сможем исследовать этот воп&рос при рассмотрении самой метафизики.

Ты снова скажешь, что это «больше» и «мепыпе» должно восприниматься как присущее тому же самому качеству или сущности, так что мы должны понять, что одна и та же теплота принимает увеличение, когда она становится сильнее и, как говорят, интенсивнее, и она же принимает уменьшение, когда становится меньше и ослабевает.

Однако то же самое не могло бы мыс&литься и говориться о какой-нибудь субстанциальной форме, например, о душе лошади. Но что, собственно, мешает нам мыслить это и называть? Ведь тепло воды, поставленной на огонь, сначала незаметно, а затем по&немногу увеличивается, пока наконец^ не становится наивысшим; и разве не точно так же душа лошади вначале очень слаба, но со временем так укрепляется, что становится очень сильной? И не точно так же, как это тепло, которое слабеет, когда вода кончает кипеть, и душа слабеет по мере того, как стареет лошадь? По&смотри, пожалуйста, внимательно, и ты увидишь, что повсюду дело обстоит одинаково; так что в результате одна и та же душа может мыслиться и называться как допускающая [определения] «больше» и «меньше». Убеждение же в том, что душа сама по себе обладает всегда одинаковым совершенством, мне представляется поистине смехотворным. Мы уже знаем, как следует отвечать на то, что только свойствам присуще увели&чение и уменьшение. Говорить же, что у сущности не

Може!- быть различных степеней (подобно тому, как это мыслится у качеств), нет никаких оснований, и это означало бы допустить логическую ошибку petitio principii. Действительно, пусть это происходит через большее «укоренение» (а что это, собственно, такое, и объяснить невозможно), пусть любым другим спосо&бом, как происходит увеличение ступень за ступенью, когда качество, как говорят, принимает увеличение, или усиливается, ты сам поймешь, что совершенно то же самое происходит с сущностью. Но более подробно мы об этом поговорим в разделе, посвященном физике, где будет идти речь о формах, элементах и о душе.