качества, связанные со свойствами атомов, взятыми в совокупности
Действительно, из совокупности свойств атомов и особенно из смешения и изменения тех [качеств], о ко&торых было сказано выше, а именно разреженности, плотности и т. д., возникают активные и двигательные способности тел, которые получают их от веса или по&движности атомов.
[Разнообразие же в направленности этих способностей], состоящее в том, что одни дейст&вуют так, а другие иначе, должно быть обусловлено от&части особенностями размеров и фигур атомов, а также различиями в их порядке и расположении, отчасти же их свободным или сжатым состоянием, их соединением или разъединением и т. д.
Такого же рода способности — а именно [способно&сти] восприятия чувственных вещей при помощи зре&ния, слуха, обоняния, вкуса, осязания — присущи не только живым существам, но также и вещам, для кото&рых характерны так называемые чувственные качества, а именно присущая вещам способность оказывать изве&стное воздействие и вызывать определенное раздраже&ние чувств, в результате которого вещи воспринимаются этими последними. Так [воздействует] цвет и свет на зрение, звук — на слух, запах — на обоняние, вкус — на чувство вкуса, тепло и холод — в первую очередь на осязание.
Вот почему, собираясь говорить о первой категории качеств в дальнейшем, мы не можем обойти здесь вто&рую категорию, рассмотрение которой и само по себе стоит труда и, кроме того, сослужит нам службу впо&следствии.
Итак, мы начинаем наше рассмотрение с цвета. Однако о цвете нельзя говорить вне связи со светом, ибо без света нет и цвета, и, таким образом, ночью исчезает всякое различие между цветами. Поэтому и говорят, что в аду все черно. Но хотя действительно в темноте все вещи одинаково бесцветны, тем не менее вещам и их поверхностям присуще разнообразное рас&положение поверхностных частиц, падая на которые
свет так разнообразно модифицируется, что отражение этих модификаций в глазах образует в них разные цвета, например: белый цвет, когда глазной зрачок по&лучает нечто вроде удара или толчка; черный — когда он испытывает какое-либо другое [ощущение] и т.
д.
Действительно, хотя цвета не находятся в [неотъем&лемой] связи с телами, а возникают для каждого [тела в отдельности] в зависимости от определенного порядка и расположения [частиц] в отношении зрения, это про&исходит лишь при условии, если на расположение [ча&стиц] на поверхности падает свет, представляющий со&бой как бы дополнение к цвету либо его часть. И так как у тел, невидимых во тьме, этой части нет, то я не понимаю, как можно говорить, что они имеют цвет.
Конечно, так как не только шея голубя, хвост пав&лина и тому подобные вещи окрашиваются в различные цвета в зависимости от их положения по отношению к свету, но и все остальные вещи приобретают каждый раз иной цвет, как только они становятся под дру&гим углом к свету, то почему же нельзя вообще думать, что свет есть именно то, благодаря присутствию чего вещи приобретают свой цвет, а отсутствию — его те&ряют?
Так как при этом свет есть не что иное, как некое субстанциональное истечение от какого-нибудь светя&щегося тела, то он сам по себе невидим, а видим лишь в цвете, поскольку он представляет собой его часть. Свет не просматривается также через чистую жидкую среду, а когда мы думаем, что видим его в светящемся или освещенном теле, то мы видим его лишь как нечто единое с цветом этих тел. Наконец, тень устраняет свет лишь в силу того, что она одновременно устраняет и цвет в затененной вещи, причем всегда устраняет его пропорционально потере света. Почему, далее, тень, представляя собой лишь устранение [света], кажется нам движущейся, об этом сказано в «Канонике» 54.
Звук есть не что иное, как истечение тончайших ча&стиц, непрерывно испускаемое говорящим [человеком], а также резонирующим или тем или иным способом производящим шум [телом] и способное, войдя в ухо, вызывать слуховое ощущение.
А что звук есть некое телесное истечение, видно из того, что он воздействует на чувство, лаская его или раздражая в зависимости от гладкости или шерохова&тости [испускаемых] телец; и также из того, что он движется по воздуху и, ударившись о плотное тело, отскакивает, от чего и возникает эхо. Последнее, не&сомненно, обусловлено плотностью его телец.
Кроме того, звук становится тоньше и менее стройным, не&сомненно, вследствие того, что тельца разрежаются при длинном пути или раздвигаются при проходе через более плотную преграду. Существует и ряд других [доказательств] телесной природы звука.
Если ты спросишь, почему звук может проникать туда, куда не может проникнуть ни свет, ни изображе&ние (species) цвета,-— например, почему из-за закры&тых дверей доносится разговор,— то это происходит по той причине, что свет и изображение (imago) цвета могут распространяться лишь в прямом направлении; звук же может проникать и через кривые проходы. Когда производится звук, он, конечно, вырывается в виде молекул, которые отклоняются в самых различных направлениях: вверх, вниз, вперед, назад, направо, на&лево и т. д., подобно тому как иногда искра распадается на маленькие искорки, устремляющиеся в разные сто&роны.
То же самое следует сказать о запахе, а именно что он представляет собой такое же истечение, которое, исходя от пахучей вещи, рассеивается в разные сто&роны и, достигая ноздрей, воздействует на чувство обо&няния, лаская его или раздражая. Запах поэтому также есть нечто телесное, и даже в большей степени, чем звук, ибо он медленнее, не так далеко распространяется и не проникает через те преграды, через которые про&ходит звук.
В отношении вкуса существует то отличие, что, хотя он и содержится в тельцах, из которых состоит вещь, на&зываемая вкусной, эти тельца, однако, не переходят в язык и нёбо издали, а лишь тогда, когда вещь, имеющая вкус, положена на язык; причем указан&ные тельца проникают в язык, прижимаясь к его ткани, либо мягко, вызывая этим приятное чувство, либо резко, возбуждая этим чувство противоположного харак&тера.
Что касается тепла и холода, то вызываемое ими чувство следует отнести к [области] осязания. Но хотя к этой области относятся многие из перечисленных нами качеств, например твердость, мягкость, влажность, сухость и некоторые другие, разница состоит в том, что, в то время как эти последние требуют прикосновения осязаемой вещи к руке или другой какой-нибудь части тела, два первых названных качества могут воздейство&вать на чувство не только тогда, когда теплая или хо&лодная вещь приложена к руке или к другой части тела, но и па расстоянии, и именно на таком, на которое дан&ная вещь может переслать от себя тельца.
Действительно, тепло есть преимущественно истече&ние телец, или, если угодно, атомов, которые имеют малую массу, круглую фигуру и большую скорость дви&жения.
Ведь поскольку они малы, то нет такого плот&ного тела, в котором были бы поры, через которые эти атомы не могли бы проникнуть; поскольку опи шаро&видны, они легко движутся и проникают повсюду; а поскольку они быстры, они быстро сталкиваются с те&лом, входят в него и, следуя одни за другими, так друг друга теснят, что распространяются по всем членам; если они продолжают таким образом действовать, то в результате они отделяют части тела одну от другой, вытесняют их и, наконец, разлагают все тело. Таково, без сомнения, действие тепла, и главным образом огня (ибо огонь есть не что иное, как интенсивное тепло), в отношении всякого тела, и только в теле живых су&ществ к этому действию присоединяется еще чувство боли, вызываемое непрерывным распадом и разложе&нием.
Холод есть, конечно, также истечение атомов, но с большей массой, более угловатых и более медленных. Разумеется, так как действие холода противоположно действию тепла, то и первоначала его должны быть противоположны первоначалам последнего. Суть этой противоположности в том, что если тепло разделяет и рассеивает, то холод сжимает и уплотняет. В живом теле холод вызывает особое ощущение, поскольку, войдя в поры кожи, тельца холода вытесняют и прого&няют внутрь тельца тепла, а затем, проникая [в тело], своими уголочками щиплют его и раздирают.
Еще по теме качества, связанные со свойствами атомов, взятыми в совокупности :