ИНТЕРЕС (мораль).

И интерес, сей царь земли презренный, Над сундуком наполненным согбенный, Слабейшего могучим предает.

Когда говорят об интересе индивида, тела, нации: мой интерес, интерес государства, его интерес, их интерес - это слово означает нечто нужное или полезное для государства, для лица, для меня и т.п., если отвлечься от полезности для других и особенно если добавить прилагательное "личный".

В этом, хотя и переносном, смысле слово "интерес" употребляется вместо "себялюбие". Ошибка эта была присуща великим моралистам и послужила обильным источником заблуждений, споров и оскорблений.

Себялюбие, или непрерывная жажда благосостояния, привязанность к нашему существу - это необходимое следствие нашей конституции, нашего инстинкта, наших чувств, наших мыслей; это принцип, который, способствуя нашему самосохранению и соответствуя целям природы, был бы в естественном состоянии скорее благодетельным, нежели порочным.

Но человек, рожденный в обществе, получает от этого общества выгоды, которые он должен оплачивать услугами: у человека есть обязанности, подлежащие выполнению, законы, требующие соблюдения, чужое себялюбие, с которым нужно считаться.

Его себялюбие является тогда справедливым или несправедливым, добродетельным или порочным, и по своим различным качествам оно носит различные названия. Выше говорилось об интересе, о личном интересе и было показано, в каком смысле.

Когда себялюбие выступает как чрезмерное уважение к себе и презрение к другим, оно называется гордостью; когда оно стремится распространиться вне нас и незаслуженно привлечь к себе внимание других, его называют тщеславием.

Во всех этих случаях себялюбие не склонно себя обуздывать, то есть нарушает порядок.

Но себялюбие может внушать страсти, стремиться к удовольствиям, полезным для порядка, для общества; тогда оно уже будет далеким от порочного принципа.

Любовь отца к детям есть добродетель, хотя он любит в них самого себя, его воспоминание о том, чем он был, и предвидение того, чем он будет, - основные мотивы помощи, которую он им оказывает.

Услуги, оказанные отечеству, будут всегда добродетельными по- ступками, хотя они и внушаются желанием сохранить наше благополучие или любовью к славе.

Дружба будет всегда добродетелью, хотя она основана лишь на потребности одной души в другой.

Страсть к порядку, справедливости всегда будет высшей добродетелью, истинным героизмом, хотя источник ее - любовь к самому себе.

Это общеизвестные и неоспоримые истины, а между тем в последнем столетии некоторые люди хотели объявить себялюбие абсолютно порочным принципом. Именно исходя из этой идеи, Николь1 написал двадцать томов о морали, являющихся лишь нагромождением методически составленных и дурно изложенных софизмов.

Даже Паскаль, великий Паскаль, усматривал в этом чувстве любви к себе, дарованном нам богом и являющемся вечным двигателем нашего существа, наше несовершенство. Господин Ларошфуко2, выражавший свои мысли ясно и изящно, писал почти в том же духе, что Паскаль и Николь. Он не находил в нас добродетели уже потому, что себялюбие является принципом нашей деятельности. Кто совсем не заинтересован в опорочении человечества, кто любит лишь те произведения, которые заключают в себе ясные идеи, тот не может читать его книгу, не досадуя на его почти постоянное злоупотребление словами "себялюбие, "гордость", "интерес" и т.п. Эта книга, несмотря на ее недостатки и противоречия, имела большой успех потому, что афоризмы ее в известном смысле нередко соответствуют истине, потому, что содержащееся в ней злоупотребление словами было замечено лишь весьма немногими людьми, и потому, наконец, что книга состояла из афоризмов: обобщать идеи, сочинять афоризмы - мания моралистов.

Милорда Шефтсбери3 упрекали в том, что он не придавал никакого значения себялюбию человека, ибо он постоянно выдвигал в качестве наших главных двигателей любовь к порядку, любовь к нравственной красоте и благожелательности; но при этом забывалось, что он рассматривал эту благожелательность, любовь к порядку и даже полное самопожертвование как следствие нашего себялюбия. Между тем известно, что милорд Шефтсбери требует незаинтересованности, которая невозможна; он недостаточно ясно отдает себе отчет в том, что эти благородные следствия себялюбия - любовь к порядку, к нравст- венной красоте и благожелательность - могут оказывать лишь крайне незначительное влияние на поступки людей, живущих в развращенном обществе.

Наконец, автора книги "Об уме'4 весьма резко упрекали за его отрицание всякой добродетели; и этот упрек ему высказывали не за утверждение, что добродетель есть простой результат человеческих соглашений, а за то, что он почти постоянно пользовался словом интерес вместо себялюбие. Мы плохо отдаем себе отчет в том, насколько сильна связь идей, насколько необходимо известный звук вызывает в памяти известную идею. Люди привыкли соединять со словом интерес понятия скупости и низости; иной раз оно вызывает еще эти понятия, когда, например, видно, что оно означает то, что нужно нам, что подходит для нас, но если бы даже оно не напоминало эти понятия, оно все же не является однозначным со словом себялюбие.

В обществе, в беседе, слова "себялюбие", "гордость", "интерес", "тщеславие" еще часто употребляются неправильно. Нужно быть удивительно справедливым для того, чтобы себялюбие наших ближних, не склоняющихся перед нами и кое в чем спорящих с нами, не называть словами "тщеславие", "интерес", "гордость".