ОБ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ПРИРОДЕ
Вселенская природа как круг универсума прежде всего свертывает в себе три сферы областей и природ — интеллектуальных, рациональных и чувственных.
Интеллектуальная природа, поглощающая в себе всякую изменчивую тьму, есть природа мужская, тонкая, совершенно единая и благородпейшая.
Природа интеллигенции не количественна, и интеллектуальное движение не количественного рода, разве что в духовном или виртуальном смысле, который не противоречит простоте, неделимости и прочим свойствам интеллектуального единства. Ее движение в различие совершается лишь так, что различие абсолютное переходит в единство; ее единство нисходит в рационально понимаемое таким образом, что само это понимаемое восходит в единство интеллекта: ведь он — начало и конечная цель рационально понимаемого, как у него самого начало и конечная цель — абсолютное единство, переход к единению с которым есть для него сообразное его интеллектуальной природе движение вверх и успокоение в этом движении, подобно тому как рассудок приходит к успокоению в интеллекте, к которому он может восходить тоже только благодаря нисхождению интеллекта и причастности к его сиянию. И представляй не качество интеллектуальной природы рациональным, а, наоборот, рациональную природу—изменившимся подобием интеллекта. Ведь у него нет акциденции, подлежащей рассудку или чувству, и место интеллектуальной природы тоже можно установить только интеллектуально; вернее, она находится в каком-то месте так, что она и есть место47, а это значит пе находиться в месте, которое могли бы указать рассудок и чувство. При всем том она пе находится абсолютно повсюду и ни в одном определенном месте, как бог, но она везде и нигде так, как свойственно интеллектуальной конкретности. Как человечность в конкретности своего вида находится и повсюду в этой области ее вида и ни в одном ее месте, так наша душа находится и повсюду и ни в одной конкретной части тела: она и в любой части этой своей области и нигде, ведь пи одна часть тела пе будет ее местом больше, чем любая другая. И как универсалии пребывают в интел- лекте и их место называется интеллектом, так и понимать это надо по часто применявшимся правилам: интеллект пребывает в универсалиях так, что они — в нем; подобно этому самодержец пребывает в своей державе так, что держава — в нем.Из одного места в другое интеллектуальная природа движется тоже только таким образом, каким опа может занимать определенное место: в своей определенной для нее области интеллектуальная природа движется интеллектуальным же образом, а это — движение, сопровождающееся покоем, поскольку оно есть подчинение истине; так движепие державы повелителя совмещается с покоем па престоле самодержца. В самом деле, интеллигенции движутся как покоящиеся в центре своей конкретной определенности, или своей области, а мы постигаем это движение как движение судящего: интеллект есть судья рассуждений и зовется движущимся, когда ради большей истины избирает одно и отвергает другое и когда просвещает или ведет рассуждающих.
Интеллигенции необходимо поэтому представлять как универсальные силы, управляющие рациональными конкретностями, словно замещающие солнце в этих подвластных им областях. Как в чувственном мире благодаря чувственной силе солнца глаза чувственным образом приходят к суждению о прекрасном и безобразном, так в мире рациональности интеллект несет свет познания истинного. А солнце интеллигенций сам бесконечный бог. Интеллигенции в свою очередь суть как бы различные теснее определенные светы для рациональной сферы. Мы замечаем, что рациональность по-разному определяется в растениях и живых существах сообразно различиям рода и вида, и строим отсюда предположение о разнообразии правящих интеллигенций.
Перечесть интеллигенции рациональным числом, словно вот эти чувственные вещи, невозможно; наоборот, интеллектуальное число, которое рассудок не может означить и изобразить, есть как бы свет рассудка и его рационального числа48. Как единство никаким числом неисчислимо, а само исчисляет всякое число, так интеллект неразличим никаким рассудком, а лишь самим абсолютнейшим и божественнейшнм единством.
Тудаі где исчисляемое тяготеет к совпадению с числом,
различение — с неразличимостью, рассудку доступ закрыт.
По подобию уже не раз говорившегося с помощью фигур построй предположение о разнообразии интел- лигенций, теофанически приобщающихся к самой безраздельно единой истине по-разному, с различием опосредования: одни непосредственнее, как интеллек- тибельные и наиболее поднявшиеся от всякой возможности к акту; другие [опосредованнее], как интеллигибельные49 и более близкие к обучаемости; наконец, третьи больше приближаются к рассудочным потенциям, требуя возвышающего обучения.
А если хочешь составить предположение также 138 о более темных духах этой области, чья дремотная интеллигенция терзается в мрачной инаковости невежества, которые рабски поддаются стражам и внушают погруженному в чувственность рассудку обманчивые побуждения своего затуманенного разума, так что вечное поглощается преходящим и свет темнотой; о различных природах этих демонов; о том, что в интеллектуальной области они суть как бы более чувственные духи, влачащие жизнь в чувственных искушениях и смешивающиеся с низшими; что в срединном пространстве есть еще другие, как бы рассудочные интеллигенции, управляющие круговращениями и движениями и непосредственнее воспламеняющиеся божественными озарениями, не преграждая путь их власти,— то сам исходи из всего предыдущего, соразмеряя50 символы.
Впрочем, будь здесь крайне внимателен и не думай, ш что начальственная духовная власть, которую они как посланцы верховного величайшего императора Вселенной искусно отправляют в отношении видов, наций, языков, сообществ, царств и церквей, взята ими па себя как бы только ради нас; они делают это ради нас и ради других, кем управляют, в той же мере, в какой поставляют целыо самих себя, так что ангельские духи существуют ради нас не больше, чем мы ради них. В самом деле, когда жителям какого-то царства кажется, что царственная забота правителя — ради них, царь, обращая ее на себя, не в меньшей мере ставит целыо и своей заботы, и народного блага себя самого. Ни послушание народа, ни усердие начальства не были бы добровольными, если бы и народ за свое подданство,
25 7
9 Зак. JN6 584
п правитель за свои труды не надеялись получить вознаграждение. Поэтому природный правитель, выступая в истине законов, связывает по возможности обе цели в одно, полагая в народном благе и свое.
О природе разумных духов пусть будет достаточно вкратце изложенного здесь.