ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Но скажем: почему к случайному признаку прило- жимо субстанциальное? Цвет является случайным при&знаком, и он является родом для белого, и цвет сказыва&ется о белом существенным образом, цбо если невозможно ни мысленно, ни в реальном бытии представить белое без цвета, то ясно, что цвет сказывается о белом существен&ным образом. Ибо так свойственно сказываться тем ве&щам, которые не могут быть отделены ни мысленно, пи в реальном существовании. И если субстанциальное будет усмотрено там, где не может быть усмотрена сущность, то во всех случаях оно не будет тождественно ей. Подоб&ным же образом определенно отличается и несубстан&циальное от случайного признака, ибо несубстанциальное сказывается о сущности, а случайный признак о сущности не сказывается никогда, и ни в том случае, когда мы гово&рим Сократ белый; мы не говорим о Сократе, что вместо того, чтобы быть Сократом, он является белым, а сказы&ваем в том смысле, что белое находится в Сократе. Когда мы говорим, что Сократ не есть белое, то это значит, что он не приемлет понятие белого, как приемлет понятие живого существа, и поэтому случайный признак не ска&зывается о сущности.

Однако почему несубстанциальное сказывается о сущ&ности, как, например, когда ты говоришь, что человек сказывается о рабе и господине? Это так, ибо, как живое существо сказывается о человеке, так и человек сказыва&ется о господине и рабе, ибо, где господин, там и человек. Однако это я не называю одинаковым сказыванием, так как живое существо для человека является субстанциаль&ным, тогда как человек для господина — несубстанциаль&ным. И вот, если несубстанциальное проявляется в том, в чем случайный признак не проявляется, то во всех отношениях несубстанциальное и случайный признак не есть одно и то же.

Итак, узнав, чем они отличаются друг от друга, обра&тимся также к словам нашего философа. Он говорит: «[Различающие признаки, выступающие] в самом специ&альном, общем и специальном смысле, отличаются друг от друга, ибо к одним применимы [определения] больше и меньше, как, например, белое и наибелейшее, а к дру&гим— нет». Он говорит неправильно, ибо показано, что [к различающим признакам, выступающим] в общем и специальном смысле, неприменимы определения больше и меньше, а в самом специальном смысле — применимы. Ибо вот, выступающий в общем смысле не приемлет [определений] больше и меньше, например когда мы говорим о чем-то, что оно является треугольным или че&тырехугольным, ибо оно, принимая форму треугольника или четырехугольника, не выступает таковым в большей или меньшей мере; следовательно, не во всех случаях к различающему признаку, употребляемому в общем смысле, применимы [определения] больше и меньше. Так же и [к различающему признаку] в специальном смысле не во всех случаях применимы больше и меньше, ибо, например, быть афинянином — это неотделимый [признак, присущий] случайным образом, но афинянин в сравне&нии с другим афинянином не приемлет [определения] больше и меньше, тогда как [различающий признак] в самом специальном смысле приемлет, и скажем — по&чему.

[Различающий признак, выступающий] в самом спе&циальном смысле, обозначает и сущность и субстанциаль&ное; он обозначает сущность, когда, например, ты гово&ришь разумный [о человеке], а субстанциальное, когда ты говоришь [о нем] белый, ибо мы уже знаем, чем от&личается сущность от субстанциального. И вот, если [различающий признак] в самом специальном смысле применяется в отношении сущности и субстанциального, а под субстанциальным подразумевается присущее слу&чайным образом, то отсюда следует, что для [различаю&щего признака] в самом специальном смысле применимы определения больше и меньше.

Так вот, он говорит: «[Различающий признак, высту&пающий] в самом специальном смысле, действительно не допускает определений больше и меньше, ибо выяв&ляет один вид, который образует наш облик, как, напри&мер, разумность». А каким же образом одна и та же вещь может принять противоположные определения, т. е. боль&ше и меньшей Ведь если она примет их, то изменится; разумность же сказывается о существовании [в человеке], которое всегда и одинаково присуще каждому. И если кто-нибудь скажет, что мы же говорим наиболее разум&ный, то на это мы ответим, что определения больше и меньше применимы в отношении наделенности мышлени&ем н способности к науке, что и есть разумность.

Однако можно и иначе упрекнуть нашего философа, ибо мы говорим, что, согласно этому положению, и ни один из различающих признаков пе приемлет определе&ний больше и меньше, так как если признак разумности, будучи присущим одному виду, не приемлет определений больше и меньшеу то пе должен принимать их также ни применяемый в общем значении, пи в специальном. Так, белое, как находящееся в белом теле, является видом для белого тела, и нет возможности представить белое тело вне белизны. И белое является одним видом белого тела, так как для белого тела белое есть вид, а для тела во&обще — ннкогда. И вот, не следует белому, которое явля&ется одним видом для белого тела, принимать определе&ния больше и меньше, ибо белому, как белому цвету, сле&дует быть одинаковым. Следовательно, утверждение на&шего философа неприемлемо.

Что же скажем мы [но этому поводу]? Ответим, что следует сказать так: различающий признак обозначает вещь, не имеющую ширины30а, как, например, треуголь&ник и четырехугольник, ибо они по своему характеру не имеют ширины, пе приемлют больше и меньше; точно так же и афинянин, по своему характеру пе обладая шири&ной, не приемлет больше и меньше; точно так же и ра&зумность, будучи всегда одной и той же и но своему ха&рактеру не обладая шириной, не приемлет больше и мень&ше.

А вторая причина того, что различающий признак в самом специальном смысле отличается от применяемых в общем и специальном смысле, заключается в том, что они включаются в описательное определение, тогда как применяемый в самом специальном смысле — в опреде&ление. Это оп верно говорит. И обрати внимание на то, почему он здесь отметил, что различающий признак в самом специальном смысле обозначает и сущность и субстанциальное. Дело в том, что, говоря применя&емый в самом специальном смысле включается в опреде&ление, он отметил, что субстанциальное сказывается о случайных признаках, ибо мы определяем также слу&чайные признаки. А определение образуется из субстан&циальных обозначений, следовательно, и те обозначения, которые входят в определения случайных признаков, являются субстанциальными. Ведь мы говорим, что бе&лое есть цвет, расширяющий зрение. В-третьих, в связи с ними он говорит, что различающий признак, применя&емый в самом специальном смысле, отличается от при&меняемых в общем и специальном смысле, ибо они, [привходя к какой-нибудь вещи], вносят [в вещь] изме&нения, а [различающий признак] в самом специальном смысле делает [вещь] другою.

Таково с божьей помощью данное рассмотрение.