ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Посредством же смерти выявляется теоретическая сторопа [философии], ибо смерть имеет дело с прошедшим временем, ибо после умирания [страстей] философия пере&ходит к теоретической стороне, ибо после умерщвления страстей и очищения души [философ] устремляется к тео&рии и начинает размышлять о боге. Если он не умерщ- вит страсти и не очистит душу, он пе сможет размыш&лять о боге, ибо, как говорит Платон, нечистому касаться чистого не дозволено41.

Ну, об этом достаточно.

Однако некоторые сомневаются: почему Платон назы&вает философию заботой о смерти? Они говорят: Платон, почему ученый философ сам себя убивает, т. е. уничто&жает, и помышляет о насилии над творцом, желая раз&рубить узел, завязанный им, т. е. связь души и тела? Относительно того, что никому не следует кончать жизпь самоубийством, уничтожать себя, имеется множество ука&заний, первым долгом у самого Платона. Ибо Платон в том же диалоге говорит, что мы находимся как бы в темнице и не следует самому выходить оттуда и бе&жать42. Второе же указание говорит о том, что философ действительно подобен богу, о чем мы говорили выше, по&казывая те черты его облика, которые присущи и богу43. А тот, кто подобен богу, не убивает себя, т. е. не уничто&жает. Известно, что самоубийца не является философом, хотя и заботится о смерти. И так как подобный богу сам не убивает себя, ясно, что всякий, кто налагает на себя руки, не то что не подобен богу, а противен ему в жела&нии убить себя, отделить душу от тела и нарушить связь, установленную им.

Каков же смысл сказанного? Как солнечный свет с одинаковой силой освещает всех, но вследствие немощ&ности зрения пекоторым кажется, что освещение избы&точно, а некоторым — недостаточно, ибо у одпих глаза здоровы, а у других больны, и некоторым свет кажется сильным, а пекоторым слабым, точно так же и божест&венная природа никогда не отделяется от человека, а оди&наково заботится обо всех, но из-за немощи воспринимаю&щего и из-за того, что он не свободен от страстей, ка&жется, что божественная природа отделяет себя от него. Подобно этому и философ заботится о смерти пе так, чтобы отделить душу от вторичного, т. е. от тела, ибо тело, .как тленное, называется вторичным в отношении души.

А четвертое указание по этому поводу гласит, что доб&родетель действительно есть счастье; добродетель есть мать мудрости, ибо посредством добродетели мы приоб&ретаем любомудрие. Счастливый человек — это тот, кто живет согласно добродетели, не предается печали ни из-за телесных испытаний, ни из-за внешних вещей, т. е. из-за имущества. А кто не предается печали из-за телесных испытаний и внешних вещей, тот пе убивает себя. Точно так же и философ, живя согласно добродетели, не горюет ии из-за телесных испытаний, ни из-за внешних вещей. А те, кто предается печали и грустит из-за телесного и внешнего, пусть послушают, что говорит Гиппократ: из-за чуждых [внешних] соблазнов люди наживают себе [внутреннюю] печаль44.

Об этом говорит и Плотин: кто живет согласпо добро&детели, тот пе предается печали ни из-за телесных стра&даний, ни из-за внешних вещей. Ибо когда кто-то спро&сил его: скажи-ка мне, Плотин, тот, кто при жизни испы&тал Приамовы беды и видел постигшие Илион несчастья45 и после смерти был брошен непогребенным, счастлив ли он или нет? На это Плотин ответил: оставь свою недальновидность, ничто не может помешать душевной добродетели46.

Ну, а если это так, то что же мы скажем о Платоне, который то говорит, что нужно заботиться о смерти, то говорит, что не нужно убивать себя? Противоречит ли он себе или нет? Мы скажем — нет.

Необходимо знать, что жизнь есть обладание и при&чина существования, а смерть — лишепность и причина несуществования. И имеется по два из каждого, ибо есть, например, два вида жизни — один естественный, другой произвольный. Естественным называется единство души и тела, ибо душа придает телу ощущение и движение; это то, благодаря чему все мы живем, причем тело — это то, что связывает и удерживает душу, из-за чего Гомер и называет тело темницей [души]. Поэтому-то оно и назы&вается телом, т. е. гробницей, ибо оно оцепеняет душу и коченеет в могиле47. Произвольной же называется жизнь тогда, когда худшее одерживает верх пад лучшим, т. е. когда плотские вожделения побеждают душу; такая жизнь называется распутной, т. е. неблагоразумной. Естественная же смерть есть отделение души от тела, вследствие чего все мы умираем. Произвольная же смерть есть добродетельный образ жизни, что означает, будучи живым, заботиться о смерти через умерщвление страстей.

Итак, всего четыре [вида]: существование, несущество&вание, доброе существование, порочное существование. И вот, существование есть естественная жизнь, а несу&ществование — естественная смерть. Доброе существова&ние есть произвольная смерть, а порочное существова&ние — произвольный образ жизни. И когда Платой гово&рит, что нужно заботиться о смерти, он имеет в виду произвольную смерть, т. е. что нужно жить добродетельно и заниматься умерщвлением страстей. А когда он гово&рит, что не нужно убивать себя, он имеет в виду естест&венную смерть, какой все мы умираем. Таково [истолко- рание] этих положений.

Нужно знать, что некий Клеомброт из Амбракии, думая, что Платон предлагает философу заботиться о естественной смерти, бросившись вниз со стены, скон&чался. По поводу этого Каллимах говорит: «Солпцу ска&завши «прощай», Клеомброт Амбракийский с высокой стены бросился в ад; не знал он горя такого, что бы смерти желать его заставляло; лишь прочел он писание о душе Платона» 48. По поводу этого философ Олимпиодор сказал: «Если бы платоновское писание не пресекло мои порывы, я давно уже насильно разрубил бы скорбный узел своей жизни». И вот, дабы пе увеличилось число клеомбротов, сделаем добавление к определению, сохра&нив то же значение, и скажем это следующим образом: философия есть забота о смерти, когда существо обладает жизнью, посредством которой оно осуществляет заботу о смерти. Однако здесь под смертью следует иопнмать не естественную смерть, а смерть произвольную, посред&ством которой осуществляется умерщвление страстей.

Такова с божьей помощью и данпая глава.