ДЕКАРТ - ЕЛИЗАВЕТЕ57 Май, 1646 г.
по опыту я признаю, что у меня есть основания поме&щать [стремление к] славе в разряд страстей: ведь я не могу не испытывать волнение при мысли о благосклонном суждении, вынесенном Вашим высочеством о небольшом трактате, написанном мной о страстях 58.
При этом я ни&сколько не удивлен, что Ваше высочество обнаружили в нем и погрешности, ибо я не сомневался в том, что их там немало, поскольку я ранее никогда не занимался этим во&просом и это был лишь черновой набросок, без красок и ук&рашений, которые потребовались бы для предъявления его менее проницательному взору, нежели тот, что присущ Вашему высочеству.Я не изложил также всех основ физики, коими я поль&зовался для выявления движения крови, сопровождающего каждую страсть, ибо я не могу сделать этого, не объясняя строения всех частей человеческого тела — а это предмет до того сложный, что пока я не осмеливаюсь за него взяться, тем более что сам я почти удовлетворен истинностью прин&ципов, изложенных мною в этом сочинении. Главные из них следующие: функцией печени и селезенки является под&держание постоянного запаса крови, менее очищенной, не&жели та, что течет по венам; жар сердца должен постоянно поддерживаться либо соками пищи, поступающими непо&средственно из желудка, либо, за отсутствием таковых, указанной запасной кровью — поскольку другая кровь, содержащаяся в венах, очень легко увеличивается в объеме; при этом между нашей душой и телом существует такого рода связь, что мысли, сопровождавшие некоторые дви&жения нашего тела с самого начала нашей жизни, про&должают сопровождать их и ныне, так что, если и впредь подобные же движения возбуждаются в нашем теле ка&кими-то внешними причинами, движения эти вызывают те же самые мысли в нашей душе, и, наоборот, если у нас воз&никают такие же мысли, они влекут за собой те же дви&жения; наконец, механизм нашего тела устроен так, что одна-единственная радостная, любовная или подобная им мысль достаточна для того, чтобы разослать животные духи по сухожилиям во все мышцы, предназначенные для воз&буждения различных движений крови, сопровождающих, как я утверждаю, страсти.
Правда, я затруднялся разли&чать движения, принадлежащие каждой страсти в отдель- ности, ибо движения эти никогда не бывают одиночными; тем не менее, поскольку объединяются между собой вся&кий раз не одни и те же движения, я попытался отметить изменения, происходящие в теле, когда движения его пе&рестраиваются. Так, например, если бы любовь всегда была связана с радостью, я не мог бы понять, к которой из них надо отнести жар и расширение, вызываемые ими в области сердца; но поскольку любовь иногда бывает сопряжена с печалью и при этом мы испытываем тот же жар, но не испытываем расширения сердца, я решил, что сердечный жар вызывается любовью, а расширение сердца — радо&стью. Далее, хотя желание как будто всегда сопряжено с любовью, они тем не менее не всегда связаны в одинако&вой степени: ведь при сильной любви бывает слабое жела&ние — тогда, когда не питаешь никакой надежды; и по&скольку в этих случаях полностью отсутствуют стреми&тельность и проворство, кои имели бы место, если бы желание было более сильным, следует считать, что проис&ходят они от желания, а не от любви.Я уверен, что печаль лишает многих людей аппетита; однако, поскольку я всегда на себе испытывал, что она его повышает, я сообразовывал с этим свои поступки. И я по&лагаю, что существующая здесь между людьми разница проистекает из того, что первой причиной печали у некото&рых людей в начале их жизни был недостаток в питании, у других же — вредоносность питания, которое они полу&чали. Поэтому у последних движение [животных] духов, лишающее их аппетита, происходит всегда после того, как оно было сопряжено с аффектом печали. Мы также видим, что и движения, сопровождающие другие страсти, не впол&не подобны у всех людей, что может быть отнесено за счет сходной причины.
Что до восхищения, то хотя оно зарождается в мозгу и одно только состояние крови не может вызвать его, по&добно тому как оно часто вызывает радость или печаль, од&нако восхищение может посредством впечатления, произ&водимого им в мозгу, воздействовать на тело, как никакая другая страсть, и даже в чем-то сильнее, поскольку содер&жащийся в нем момент удивления вызывает самые живые движения. И подобно тому как рукой или ногой можно совершить движение как бы в тот же момент, когда мы мысленно собираемся это движение произвести — по&скольку идея такого движения, образующаяся в нашем мозгу, посылает [животные] духи в мышцы, служащие для выполнения этого движения,— так и идея чего-то прият- ного, воздействуя на наш ум, тотчас же посылает духи в сухожилия, раскрывающие сердечные поры; при этом вос&хищение только усиливает, благодаря удивлению, движе&ние духов, возбуждающее радость, и вызывает внезапное расширение сердечных пор, помогая тем самым крови, входящей в сердце через полую вену и выходящей через артериальный сосуд, внезапно расширять легкие.
Те же внешние признаки, кои обычно сопровождают страсти, могут быть иногда вызваны и другими причинами.
Так, краска бросается в лицо далеко не всегда от стыда: ее может вызвать жар огня или физические упражнения. То же, что именуют сардоническим смехом, есть не что иное, как конвульсия лицевых сухожилий. Точно так же можно иногда вздыхать по привычке или по причине болезни, но это не мешает тому, чтобы вздохи являлись и внешними признаками печали или желания, когда эти страсти их вызывают. Мне никогда не случалось слышать или заме&чать, чтобы вздохи вызывались и переполненностью же&лудка, но если это бывает, я полагаю, что природа пользу&ется таким средством для быстрейшего отправления пи&щевых соков к сердцу, дабы таким образом поскорее освобо&дить от них желудок. Ведь вздохи, возбуждая легкие, заста&вляют содержащуюся в них кровь быстрее переходить но венечной артерии в левую часть сердца, и таким образом новая кровь, образуемая пищевым соком и текущая из же&лудка через печень и сердце в легкие, может быть легко ими принята.Что до лечебных средств против излишеств страстей, я признаю, что применение их сложно и, более того, что они годятся не столько для устранения нарушений, возни&кающих в нашем теле, сколько — и единственно — для успокоения нашей души и сохранения у нее свободного суждения. Я не считаю, что для этого необходимо точно знать истину всех вещей или предвидеть, в частности, все возможные последствия,— ведь это конечно же немысли&мо; достаточно представлять себе в общем последствия бо&лее неприятные, нежели те, что есть в данный момент, и быть подготовленным к тому, чтобы их перенести. Я также не считаю большим грехом сильное стремление к вещам, необходимым для жизни; упорядочивать нужно лишь порочные или чрезмерные вожделения. Ведь вожделения, направленные лишь на благо, могут, я думаю, считаться тем более благими, чем они сильнее; и хотя я стремился оправдать свой собственный недостаток, относя некоторую пассивность к извинительным страстям, я тем не менее гораздо выше ценю прилежание тех, кто с неизменным жаром направляют свои усилия на свершение дел, почитае&мых ими своим долгом,— пусть они даже и не очень наде&ются на успех.
Я веду столь уединенную жизнь и всегда был так да&лек от вовлеченности в дела, что я уподобился бы в назой&ливости и наглости тому философу, который вздумал в при&сутствии Ганнибала обучать других долгу полководца, если бы взялся здесь излагать максимы, коим надо следовать в общественной жизни. И я нисколько не сомневаюсь,- что максима, предложенная Вашим высочеством, наилучшая из всех, а именно, что в этой области следует больше пола&гаться на опыт, нежели на разум, ибо мы редко имеем дело с. людьми абсолютно разумными — настолько разумными, чтобы можно было судить о том, что они сделают, на осно&вании одного лишь рассмотрения их долга делать то или другое; при этом часто бывает, что самые лучшие советы оказываются не самыми удачными. Поэтому мы вынуж&дены рисковать и положиться на власть фортуны, которая да будет столь же покорна Вашим желаниям, как покорен им я, и проч.