ДЕКАРТ - ЕЛИЗАВЕТЕ 30 Эгмонд, 4 августа 1645 г.
В самом начале своего труда он очень верно замечает, что vivere omnes beate volunt, sed ad pervidendum quid sit quod beatam vitam efficiat, caligant32. Однако прежде всего необходимо знать, что это такое — vivere beate 33. Я пе&ревел бы это на французский как «жить счастливо», если бы не существовало разницы между счастьем и блажен&ством, ибо счастье зависит лишь от вещей, находящихся вне нас, откуда вытекает, что более удачливыми, чем мудрецы, считаются те, кому выпадает на долю какое-то благо, о котором они сами вовсе не хлопотали, в то время как блаженство, как мне кажется, заключается в совер&шенном довольстве духа и внутренней удовлетворенности, каковой обычно не обладают великие баловни фортуны и коей мудрецы достигают без содействия этой последней.
Итак, vivere beate, жить в блаженстве есть не что иное, как обладать полной и совершенной духовной удовлетво&ренностью.
Рассматривая вслед за тем, что означают слова quod beatam vitam efficiat, или, иначе говоря, каковы те средства, с помощью которых мы обретаем эту высшую удовлетво&ренность, я замечаю, что они бывают двух родов. Во-пер&вых, это средства, зависящие от нас самих, а именно добродетель и мудрость; во-вторых, те, что никак от нас не зависят, а именно слава, богатство и доброе здоровье.
Ведь достоверно, что человек с врожденными благими задатками, никогда не болеющий, не испытывающий ни в чем нужды и вдобавок к этому столь же мудрый и добро&детельный, как другой человек, рожденный в бедности, больной и безобразный, должен испытывать более совер&шенное удовлетворение, чем этот последний. Между тем, подобно тому как небольшой сосуд может быть столь же полным, сколь и значительно больший, хотя первый и со&держит напиток в меньшем объеме, так, принимая за сте&пень удовлетворенности каждого человека полноту испол&нения его желаний, направляемых согласно с разумом, я не сомневаюсь в том, что самые бедные люди, обойденные фортуной либо природой, способны испытывать полную и совершенную удовлетворенность в той же степени, как и другие, хотя им и не дано такое количество благ. Речь здесь идет только о такого рода удовлетворенности: ведь, поскольку удовлетворенность другого рода не в нашей власти, исследование ее было бы пустопорожним занятием.Итак, мне представляется, что каждый способен добить&ся удовлетворенности самим собой, не ожидая никаких благ извне, если только он будет соблюдать три условия, с которыми связаны три правила этики, изложенные мною в «Рассуждении о методе».
Первое из этих правил состоит в том, что человек дол&жен постоянно стремиться наилучшим образом, насколько это ему доступно, пользоваться своим умом с целью познать, как он должен или не должен поступать при всех без исіЛіючения жизненных обстоятельствах.
Второе правило: он должен иметь твердую и постоян&ную решимость следовать всем советам своего разума, не позволяя отвращать себя от этого своим страстям и вожде&лениям. Подобная твердая решимость и должна, на мой взгляд, почитаться добродетелью, хотя мне неизвестно, чтобы кто-либо когда-нибудь это так объяснял; обычно добродетель подразделяется на множество видов, коим при- сваиваются различные имена в соответствии с различием объектов, на которые она направлена.
Третье правило: человек, когда он ведет себя таким образом — по возможности руководствуясь разумом, дол&жен принимать во внимание, что все блага, коими он не владеет, полностью и без исключений находятся также за пределами его власти: с помощью такого рассуждения он приучает себя не желать их; а ведь не что иное, как жела&ние в соединении с сожалением или раскаянием способно помешать нашему чувству удовлетворенности. Однако если мы всегда будем в своих поступках подчиняться дик&тату нашего разума, у нас никогда не возникнет повода к раскаянию; пусть даже события покажут нам впослед&ствии, что мы допустили ошибку, это вовсе не будет нашей виной.
Обстоятельством, мешающим нам желать, к приме&ру, большего количества рук или языков, чем то, коим мы обладаем, но одновременно помогающим нам, в добрый час, желать более крепкого здоровья или большего богат&ства, является не что иное, как представление о том, что наши поступки могут помочь нам достичь этих благ или же что эти блага присущи нам от природы. Отбросить подобное представление нам помогает мысль, что, постоян&но следуя указаниям нашего разума, мы не упустили ничего находящегося в нашей власти, болезни же и неудачи не менее присущи природе человека, чем процветание и здоровье.В конце концов, любого рода желания совместимы с блаженством; несовместимы с ним лишь те, что сопро&вождаются нетерпением и печалью. Нет также необходи&мости в том, чтобы разум наш ни в чем не заблуждался. Достаточно, если наша совесть нам говорит, что мы никогда не испытывали недостатка в решимости и добродетели для выполнения дел, представляющихся нам наилучшими; таким образом, одной лишь добродетели достаточно для того, чтобы дать нам удовлетворенность в сей жизни. Однако в силу того, что добродетель, не просвещенная разумом, может оказаться ложной, т. е. воля и решимость в отношении благих дел могут привести нас к дурной цели, которая лишь кажется нам благой, проистекающее отсюда удовлетворение бывает непрочным; а поскольку добродетель эту обычно противопоставляют удовольствиям, вожделениям и страстям, ее очень трудно применить на практике. Напротив, правильное употребление разума, дающее истинное познание блага, препятствует доброде&тели стать на ложный путь и, более того, согласуя добро- детель с дозволенными удовольствиями, настолько облег&чает ее применение и так ограничивает наши желания, позволяя понять наше естественное состояние, что следует признать зависимость наивысшего благополучия человека от упомянутого правильного употребления разума; а зна&чит, исследование, помогающее этого добиться,— самое полезное из всех существующих занятий и в то же время, ?безусловно, самое приятное и сладостное.
Вследствие этого, как мне кажется, Сенека должен был бы преподать нам все главные истины, знание которых облегчает применение добродетели и упорядочение наших желаний и страстей, дабы таким образом мы могли достичь естественного благополучия. Это сделало бы его книгу самой лучшей и полезной из всех когда-либо напи&санных языческими философами. Однако это всего лишь мое мнение, которое я предлагаю на суд Вашего высоче&ства; и если Ваше высочество сделает мне милость указать, в чем я здесь погрешаю, я буду весьма Вам обязан и, исправив свою ошибку, тем самым засвидетельствую, что остаюсь, сударыня, нижайшим и покорнейшим слугой Вашего высочества.
Декарт