§ 22. Чувственно воспринимаемые формы единства и целое
Прежде чем мы продолжим наш анализ, следует подчеркнуть, что смысл нашего определения не требует того, чтобы всякое целое имело свою собственную
форму в виде особого момента единства, связывающего все части.
Если единство создается через сцепление таким образом, что, например, всякая пара соседних членов фундирует какое-то новое содержание, то тем самым условия нашего определения уже выполнены, и совсем не требуется специальный, фундированный совместно во всех частях момент, а именно момент единства. Да и вряд ли можно a priori утверждать, что такой момент всегда должен предполагаться. Наше понятие целого даже не требует и того, чтобы части, представленные группами или парами, скреплялись специальными объединяющими моментами. Лишь в том случае, если целое «экстенсивно» и разложимо на фрагменты, такие моменты со всей очевидностью необходимы и a priori обязательны.Может показаться странным, что мы как бы вполне удовлетворены нашими определениями и даже осмеливаемся считать, что все типы целого (за исключением целого, разложимого на фрагменты) обходятся без связующих форм единства; [может показаться странным,] что, например, единство протяженности и ее окраски, качества звука и его интенсивности или что единство, существующее между составом ощущений (Empfindungsbestand) в восприятии вещи и теми своеобразными феноменологическими моментами, которые наше воспринимающее сознание привносит в этот состав, и другие подобные единства основываются всего лишь на односторонних или взаимных фундированиях, без того чтобы их совместным бытием фундировалось бы сверх того особое формообразующее содержание, особый момент единения. Так или иначе, но бросается в глаза следующий факт: там, где можно действительно выявить объединяющие формы как специальные моменты в созерцании, соединенные объекты являются друг относительно друга самостоятельными частями.
Таковы, например, звуки в единстве мелодии, цвета, поштучно обособленные в единстве цветовой конфигурации, фигуры-части в единстве фигуры-комплекса и т. п. Но безуспешными оказываются, напротив, попытки найти в единстве визуального явления, помимо формальных содержаний, объединяющих фрагменты, также и такие, которые объединяли бы несамостоятельные моменты, например окраску и протяженность, или в пределах первой — цветовой тон и яркость, а в пределах второй — момент формы и величины и т. д. Естественно, мы весьма далеки от того, чтобы сразу же ставить знак равенства между тем, что не обнаружено, и тем, что не существует. Важно, однако, принять в расчет возможность [существования] чувственно воспринимаемых единств без абстрагируемой чувственной формы и если она реальна, то прояснить ее.
В этом отношении сначала может показаться странным, что просто необходимость сосуществования, что требование дополняющих моментов (которое сводится всего лишь к тому, что существование содержаний определенного вида обусловливает просто одновременное существование содержаний соподчиненных видов), что требования такого рода должны, как я утверждаю, создавать единство. Мне могут сразу возразить: разве не могли бы содержания при всем этом {находиться рядом друг с другом, но в полной обособленности, пусть в своем существовании зависимые друг от друга, но совершенно не связанные друг с другом, так что неверно то, на что здесь претендуют, будто фундирование уже должно означать связное единство.}223
Ответ на это будет простым. Слова об обособленности224 подразумевают мысль об относительной самостоятельности обособленных содержаний, но как раз ее мы здесь исключили. Образ рядоположенности весьма показателен, он определенно предполагает относительно независимые содержания, которые именно потому, что они таковы, могут фундировать чувственную форму этой рядоположенности. То, что этот не очень удачный образ (неудачный хотя бы потому, что он хочет проиллюстрировать лишенность чувственно воспринимаемой формы в случае чувственной формы) так настойчиво предлагает, так это безразличие друг к другу содержаний, данных просто в пространственной совместности.
В результате может неправомерно возникнуть следующая мысль: где нет не то что прочно объединяющей, но вообще никакой формы, там тем более содержаниям нет никакого дела друг до друга, так что они никогда не объединятся, будут вечно сами по себе. Ведь это абсурд — пытаться связать содержания, не имея для этого связующего средства. Конечно, все это абсолютно правильно по отношению к тем содержаниям, которые этот образ предполагает. Но содержания, о которых говорим мы,22] А: {произвольно быть повсюду рассеяны, вместо того чтобы витать перед нами, как это они действительно делают, в созерцаемом единстве?
В противоположность этому мы указали бы на то, что там, где некоторое а фундировано в некотором р, невозможно никакое самостоятельное существование, следовательно, и никакое самостоятельное сознание, никакое самостоятельное, изолированное переживание как акт, которое содержало бы а, но не р. Какие бы узкие границы некоторого физического для-себя-бытия Р мы пи проводили, если реализуется а, то должно сразу же реализоваться р. Его для-себя-бытие, его самостоятельность состоит ведь в том, что оно осталось бы тем, что оно есть, даже если бы все прочее реальное было бы уничтожено. Но вместе ср уничтожено было бы и а, следовательно, Р изменилось бы.
Допустим, дадут противоположный ответ. Но при этом не дано еще никакого реального единства, в физической сфере не дано единства созерцания. В последнем случае оба содержания могли бы, причем с необходимостью, содержаться в одном и том же сознании и все же совершенно обособленно находиться рядом друг с другом.}.
!2А В А следует: {, безразлично, является ли это обособленностью, которое устанавливается различными сознаниями, или обособленностью в пределах одного и того же сознания}.
очень небезразличны друг к другу, они ведь фундированы друг в друге и поэтому не нуждаются в цепях и лентах, их сцепляющих или связывающих, чтобы их соединять. Собственно говоря, все эти слова не имеют по отаошению к ним никакого смысла. Где нет 5 смысла говорить об отделенности, там проблема преодоления отделенное™ также бессмысленна.
-Q
Само собой разумеется, такое понимание обсуждаемого вопроса имеет смысл не только для области созерцаемых предметов (в частности, феноменологических содержаний), которые мы 10 выше привели в качестве примеров, но и в сфере предметов вообще. Мы бы сказали прямо: все поистине объединяющее — это отношения фу нд и рова ни я. Следовательно, и единство самостоятельных предметов достигается только посредством фундирования. Поскольку они, будучи самостоятель- 15 ными, не фундированы друг в друге, им остается лишь следующее: они сами, причем все вместе, фундируют новые содержания, которые именно из-за этого положения дел называются — по отношению к фундирующим «членам» — содержаниями, создающими единство. Но единством обладают и содержания, фундиро- 20 ванные друг в друге, будь то взаимно или односторонне, и это единство гораздо более цельное (innig), поскольку оно в меньшей степени опосредствовано. «Цельность» [такого единства] определяется тем, что оно устанавливается не на основе какого-либо нового содержания, которое опять-таки устанавливает единство 25 только в силу того, что оно фундировано сразу во многих обособленных друг от друга членах. Если такое содержание называть «единством», тогда действительно единство есть «реальный предикат», «позитивное», «реальное» содержание, и в этом смысле другие типы целого единством не обладают. Тогда мы зо даже не вправе сказать, что особый момент единства един с каж- ^ дым из соединенных членов. Но если мы не согласны принять та- g кую путаную терминологию, которая на практике ведет к эквиво- ^ кации, то должны будем говорить о единстве и целом в той мере, q: в какой простирается единообразное фундирование. Тогда о gt; 35 каждой совокупности содержаний, объединенной таким обра- $ зом, мы можем сказать, что она обладает единством, хотя отнесенный к этой совокупности предикат вовсе не «реальный» предикат, как если бы где-то в этом целом можно было выделить компонент «единство». Единство есть как раз категориальный предикат.
Здесь надо также учесть и немалое теоретическое преимущество, которого можно ожидать от нашей концепции, поскольку она освобождает учение о целом от издавна известной и весьма ощутимой трудности. Речь идет о бесконечном усложнении отно- 45 шений частей и целого, которое, как кажется, требует бесконеч- ного усложнения моментов единства, и причем в любом целом. Воззрение, в отношении которого направлены наши сомнения, основано на мнимой самопонятности: когда два содержания образу- ср ют реальное целое, то необходимо присутствие особой части (мо- _о мента единства), которая их связывает. Итак, если є есть момент 5 § единства а и by то для а и я, которые тоже образуют единство, ну- 3 жен СВОЙ момент единства 6], ДЛЯ Ь И С — момент Є 2, ДЛЯ? И С], Я И?2 от свои моменты бУ иб'21; и так in infinitum. Если при этом не видят различия между связью и отношением, между различиями g «чувственной материи» и «категориальной формы», если, напро- ю | тив, неограниченное многообразие a priori возможных различий | в схватывании (Auffassungsunterschiede), до бесконечности усложняющихся в соответствии с некоторой идеальной закономерностью, приписывать предметам в качестве реальных моментов, то как раз и получается тот настолько же утонченный, насколько вы- 15 _о зывающий недоумение анализ, который предложил нам Твардовский в своих «психологических» исследованиях[137].
Наш подход позволяет избежать такого бесконечного регресса частей, расщепляющихся на все новые ряды. Реально (как воспринимаемое В некоторой ВОЗМОЖНОЙ чувственности) не сущест- 20 вует ничего, кроме совокупности (Inbegriff) фрагментов целого и чувственных форм единства, коренящихся в совместности ЭТИХ j= фрагментов. Но то, что дает единство моментам в пределах фраг- § ментов, а также объединяет моменты единства и фрагменты — и о есть фундирование в смысле нашего определения.
Что касается, наконец, понятия «момент единства », которое мы все же отличаем от понятия «формы», сообщающей какому-то целому единство, то выше мы его вскользь уже определили.
В эксплицитной формулировке это, по нашему пониманию, с о де р ж а н и е, фундированное зо в множестве содержаний, причем во всех вместе, не просто в некоторых из них. (Естественно, здесь предполагается наше понятие фундирования.) Если ограничиться феноменальной сферой, то это содержание, в зависимости от природы его основы, может относиться как к области внешней, так и внутрен- зз ней чувственности.
Q
Г)
Примечание. Моменты единства, подобно всем абстрактным содержаниям, организуются в чистые роды и виды22\ {Так, род пространственная фигура дифференцируется, скажем, до треугольной 40 фигуры, а эта последняя может быть дифференцирована до нижестоящего вида определенная треугольная фигура, [до фигуры], предельной в том смысле, что она остается «той же самой», как бы мы
ее ни перемещали или вращали.}[138] Такие примеры ясно показывают, что род моментов единства определяется однозначно родом содержаний, фундирующих эти моменты, и что, равным образом, предельная дифференция в пределах первого рода однозначно определяется предельной дифференцией в пределах второго. Далее мы видим, что в отношении моментов единства следует различать моменты или формы первой, второй, третьей... ступени, в зависимости от того, фундирована ли форма непосредственно в абсолютных содержаниях или уже в формах первой ступени или в таких формах, которые сами фундированы в формах первой ступени и т. д. Можно заметить также, что содержания форм более высокой ступени обязательно сплетаются в целое со всем нисходящим рядом форм более низких ступеней и, таким образом, всегда представляют в таком сплетении комплексные формы по отношению к предельно фундирующим абсолютным элементам. В сфере комплексных чувственных образов, особенно визуальных и акустических, это легко проиллюстрировать, тогда как общее положение дел можно a priori усмотреть из понятий.