ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Разрешая это сомнение, скажем, что подобно тому, как определение определения не только других определяет, 110 и себя, ибо дает определение и самому себе, так и здесь приведенное определение рода охватывает не только себя самого, но и общий и наивысший род.
Второе возражение противников истины таково: данное определение недостаточное, так как сказуемое, которое находится выше, [чем род,] сказывается о многих и раз&личающихся пе только по виду, но и по роду; например, цвет сказывается о телеспом и бестелесном, а тело сказы&вается об одушевленном и неодушевленном. И вот, телес&ное и бестелесное разнятся не только как виды, но и как роды, ибо телесное является родом для одушевленного, а бестелесное — для души и разума. Таким образом [они считают, что] необходимо в данное определение внести до&полнение и сказать, что родом является то, что сказыва&ется о многих и различающихся пе только по виду, по и по роду [вещах] при указании существа [вещи].
Разрешая это сомнение, скажем, что даваемое Порфи- рием определение охватывает все [роды], как наивысший, так и обычный. А приводимое вами относится не ко вся&кому роду, ибо опо, например, не подходит живому со&зданию, так как живое создание, будучи родом, сказыва&ется о разумном и неразумном, которые, будучи видами, отличаются друг от друга только по виду, а ие по роду, ибо не могут быть родами.
Итак, лучшим и более пра&вильным является определение, данное Порфирием, ибо опо относится ко всем [родам], а относиться ко всем и быть всегда одинаковыми есть преимущество определения, чего нет в выдвигаемом вами определении, ибо оно отно&сится не ко всем.Третье сомнение, высказываемое ими по этому поводу, следующее: данное [Порфирием] определение несовершен&но, так как относится [также] к виду, различающему при&знаку и другим звучаниям, ибо и общий вид, и различаю&щий признак сказываются о многих и различающихся по виду [вещах], как и общий собственный признак, точно так же и общий случайный признак. На это мы скажем, что общий вид хотя и сказывается о многих и различаю&щихся по виду [вещах], однако в этом случае не как вид, а как вид, ставший родом, и сказывается как относящийся [ко многим вещам] в качестве рода, а ие вида.
В даваемой ими приблизительной формулировке. И почему он сказал [в даваемой] ими приблизительной [формулировке], а не [в даваемой] приблизительной [формулировке]? Это оп сделал с целью показать, что дан&ное определение принадлежит не ему, а перипатетикам. Но мы сказали в исследовании, почему необходимо в пер&вую очередь отграничить незначимое высказывание от значимого и только потом [определить] значимое, между тем как Порфирий сперва выделяет звучание значимое, а затем незначимое. Значимое звучание бывает или об&щим, или частным, но разделенное таким образом показы&вает, что это деление недостаточное, ибо разделенные не содержат в себе единичное, так как отличаются друг от друга частное и единичное, ибо частное является неопре&деленным, как, например, некий человек, а единичное — ограниченным и определенным, например Сократ, Платон. И вот, если мы производим разделение так, что зпачимое звучание является или общим, или частпым, то мы произво&дим ие здоровое, а ущербное разделение. И поэтому не&обходимо говорить следующим образом: значимое звуча&ние бывает или общим, или об одном [сущем], пбо, говоря об одном, ты охватываешь и единичное, и частное, так как едипичпое и частное означает одно и то же; а отсюда сле&дует, что они взаимно определяют друг друга, ибо что же есть частное, как не неопределенное единичное, и что же есть единичное, как пе определенное частное.
Однако, производя и такое разделение, мы опять имеем дело с недостаточным разделением; ведь мы не ох&ватили одноименные звучания, которые не сказываются как об одном [сущем], так и об общем. И они не сказы&ваются об одном, ибо обозначают множество сущностей, по и не сказываются об общем, так как общее есть то, о чем говорится также соименно, в то время как одно&именные звучания сказываются [о соответствующих ве&щах] не соименно, а одноименно.
А что такое одноимен&ное и соименное, мы с точностью изучим при рассмотре&нии «Категорий» Аристотеля. Таким образом, разделение необходимо производить следующим образом: значимое звучание сказывается или о многих [вещах], или об одной, ибо словами о многих [определение] охватывает не толь&ко общее, но и одноименные звучания.Ибо из того, что сказывается [о другом], одно сказы&вается только об одном. Он правильно сказал об одном, так как если он сказал бы о частном, то упустил бы еди&ничное. Правильно сказал он также о многом, ибо если сказал бы об общем, то упустил и не охватил бы одно- имепные звучания. Как, например, Сократ, этот вот чело&век и этот вот предмет. С помощью этих примеров он вы&явил, что такое едипичпое [сущее], сказав о Сократе, и что такое частное, особо сказав об этом вот человеке и об этом вот предмете. И случайные признаки сказываются в ка&честве общего [целому ряду вещей], но не в качестве того, что специально присуще [чему-нибудь одному]. Оп пра&вильно сказал в качестве общего, ибо о многих может сказываться выступающее в качестве общего, а пе высту&пающее в качестве того, что специально присуще [чему- нибудь одному]. И привходящий признак — это9 напри&мер, белизна, черный цвет, сидячее положение. Следует рассмотреть, почему он для других [звучаний] привел по одному примеру, а для случайного признака — три: бе&лизну, черный цвет, сидячее положение. Надо сказать, что о случайном признаке говорится в двояком смысле: как об отделимом и как о неотделимом. И вот, о неотдели&мом [случайном признаке] он поведал с помощью белиз&ны и черного цвета, а об отделимом — с помощью сидя&чего положения.
Теперь, от того, что сказывается только о чем-нибудь одном, род отличается тем, что его высказывание произ&водится в применении к многим [больше, чем к одному]. Это означает, что род отделен от частного, ибо род сказы&вается о многом, а частное — никогда. Точно так же он говорит об отличии [рода] от других звучаний, о которых мы сказали в предшествующем рассмотрении.
Таким образом, данная здесь характеристика значе&ния, присущего роду, не заключает в себе ни чего-либо излишнего, ни какой-либо неполноты.
Соответственно дап- ному нами обещанию скажем теперь, почему приведен&ная выше формулировка является определением, а не опи&санием. Это так по той причине, что описание способно сохранять свою целостность при изъятии из него одного слова, например когда мы говорим: человек есть существо пешее, двуногое, прямоходящее, с широкими ногтями. И вот, если, сказав остальное, ты опустишь с широкими ногтями, не будет никакой пеполпоты в характеристике человека. Но когда мы определяем человека и говорим, что он есть существо разумное, смертное, наделенное спо&собностью рассуждать и восприимчивое к науке, и, опу&ская разумное, утверждаем остальное, то мы ие можем назвать это определением человека, ибо человек не мо&жет быть человеком без разумности. Точно так же и с вы&шеприведенным определением рода, ибо если [из этого оп&ределения] ты опустишь либо то, что род сказывается о многих [вещах], различающихся по виду, или же что он указывает на существо вещи, то оставшееся не может быть определением рода, ибо не полностью выражает его сущность. Таким образом, из сказанного нами также явствует, что приведенное выше насчет рода является не описанием, а определением.На этом мы с божьей помощью [завершаем рассмотре&ние рода и] переходим к разбору следующей главы.