О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУИІЕ 

Сначала па основании не раз уже говорившегося представь универсум из единства и инаковости и разложи его единство на три области, как тебе показывает большая фигура [«У»].

порядком духовной, а низший порядок души — с высшим телесной [природы].

Если хочешь изучить различия душ подробнее, во- 156 образи теперь большой круг универсальным кругом всех душ и в этом универсуме рассмотри троякие — корневые, квадратные и кубические — разделения. Простым единством этого универсума представляй интеллигенцию, как бы бога вселенского целого. Ты на- гляднейшнм образом увидишь, что интеллигенция некоей универсальной связью, изображаемой на фигуре наибольшим кругом, сочетается со всеми душами; потом родовой связью — с душами первой области; более частной видовой — с ее высшим порядком; самой тесной видовой (specialissime) — с его высшим хором (сЬого), который называется человеческим видом. Всякая душа таким образом причастна единству интеллигенции с различием, одни души яснее, другие туманнее, и только высшие души связаны с ним самым тесным видовым единением, и это есть причастность, в которой высший порядок низшей области переходит к совпадению с низшим высшей. Получается, что через посредство души живые существа причастны ин- теллигепцням очевиднее, чем растения. Со своей стороны живое существо в качестве рода подразделяется па многие виды, по порядку исходящие из едипства рода, наподобие чисел55, и из них благороднее и выше тот вид, который ближе к единству.

Будучи низшей из интеллектуальных природ, чело- 157 веческая душа интеллектуально пребывает в потенции. Но интеллектуальная потенция есть свет рассудка. Представь себе человеческую душу по фигуре «П» как интеллектуальное единство и чувственную

инаковость. При нисхождении тройными ступенями света интеллигенции в чувственную тьму и восхождении чувства к интеллекту в срединном пространстве образуются две области, которым я отвожу название рациональности; верхняя часть этой рациональности, стоящая первой от интеллекта, пусть называется воспринимающей, нижняя — представляющей, то есть воображающей, или, если угодно, другими именами. Это как бы четыре элемента человеческой души. Интеллект в нашей душе нисходит в чувство ради того, чтобы чувственное могло подняться к нему, и чувственное восходит к интеллекту, чтобы интеллект мог нисходить в него: нисхождение интеллекта в чувственность — то же, что восхождение чувственности к интеллекту. Видимое не постигается чувством зрения, если нет интенции (intensione) интеллектуальной энергии; это с памп бывает, когда, занятые другим, мы не замечаем прохожих: чувство смутно схватывает восходящее к нему чувственно постижимое, но без нисхождения у нас интеллекта через рассудок к ощущаемому оформленного и четкого ощущения не возникает. С другой стороны, мы не постигаем чувственно постижимое как таковое и помимо чувства: слепой не видит чувственного цвета.

души движет телом, и умирание есть такое иссякание животворящей силы. Словом, душа в зрении есть зрение, в слухе — слух.

Благодаря актуальности интеллекта в чувстве дрем- 159 лющий рассудок пробуждается удивлением и дискурсивно движется к подобному истине, после чего они как бы стучатся (pulsatur) в дверь интеллигенции57, и она все больше отрешается от сна потенции и бодрее поднимается к познанию истинного: она рисует чувственное в воображении и, отыскивая его рациональное основание, переходит к акту понимания и познания истинного; разнообразие ощущений она единит в представляющем образе, разбросанную инаковость образов единит в рациональном понятии, многообразную инаковость рациональных понятий единит в своем простом интеллектуальном единстве. Единство интеллекта нисходит тем самым в инаковость рассудка, единство рассудка — в инаковость воображения, единство воображения — в инаковость чувства. Чтобы лучше понять, пойми это восхождение свернуто с нисхождением.

Сами по себе изобильные более благородные интел- 160 лпгенцпи не нуждаются в чувствах, будучи подобны пылающим, неистощимым и вечно растущим огням, для горения которых не требуется притока раздувающего ветра от опахала чувств; пускай по-разному, они пребывают в актуальности. Только наша частица интеллекта, подобная запавшей в сырое дерево искре огня, нуждается в этом. И не думай, что мы, людп, живущие чувством, постигаем нечто скрытое от интел- лигенций. Они духовно постигают все то, что мы — чувственно, через чувство. Скажем, если кто-то говорит на романском языке, я улавливаю слухом звук, ты —

еще и заключенный в звуке смысл (mentem), а интеллигенция видит смысл помимо слов: я слушаю бессмысленно, ты осмысленно (rationabiliter), ангел духовно (intellectualiter). Так, духовным видением, искомое постигается истиннее и совершеннее, чем чувственным слухом.

Заметь еще вот что. Как интеллект, ты слышал, пи- сходит в чувство и, завершив круговорот, возвращается к себе ради собственного совершенства, так представляй и чувство: оно стремится вверх к интеллекту ради совершенства чувствующей жизни. Тем самым сочетаются два стремления, природное и привходящее, взаимовосполняясь в круговращении58. А поскольку совершенство интеллекта есть актуальное понимание — понимание достигает совершенства, переходя в акт,— то интеллект, сам из себя делающий [чувственное] понимаемым, переходящим в интеллектуальное понятие, есть плодоношение самого себя.

Еще. Как цвет можно видеть только в единстве света, потому что цвет есть инаковость света, а инаковость постижима лишь в своем единстве, так и образы воображения (phantasmata) понимаются только в свете рассудка: ведь эти образы суть различия рационального единства. Чем ближе они к единству рассудка, тем больше понимаемы интеллектом, как более видим цвет, более близкий к свету. И как пламя, поскольку оно поглощено светом, видимо само по себе, а в его свете мы рассматриваем видоизменения света, каковы цвета, так же точно представления ума (conceptus) поглоще- ны в свете рационального смысла, понимаясь и сами ио себе и делая понимаемыми другие более темные вещи, как явствует в случае само собой разумеющихся первоначал. Рациональный смысл сам собой предносится (se ingerit) интеллекту, как свет зрению, и интеллект сам по себе нисходит в смысл, как зрение проникает в свет: самопонятность (per se intelligibilem esse) рационального смысла и есть нисхождение в него интеллекта. В свою очередь, как единство само по себе переходит в число, так рациональный смысл — в образы воображения, и как число постигается только через единство, так интеллект понимает образы воображения только через это рациональное основание. Заметь, что 162 единство само по себе непостижимо, иначе точность, бесконечность п непостижимое постигались бы рассудком, что немыслимо: единство постигается только через посредство инаковости, например единство вида — через посредство инаковости индивидов, а единство рода — через разнообразие видов.

И еще. Интеллект есть единство рациопальной сфе- 163 ры, которая приобщается к интеллекту в инаковости, и стоящий прежде инаковости интеллект не подвержен ни времени, которое происходит из рациональной сферы, ни тленности: он более абсолютное единство, чем инаковость рациональности. Поэтому природа интеллекта, предшествующая рациональности, нетленна59, Где инаковость поглощается единством, там бессмертие, и высшая рациональная природа, поглощающая инаковость образов в свете своего едипства и скрывающаяся в свете бессмертного интеллекта, бессмертна, как незатмеваем свет: как свет в себе не может быть невидим, так чистый рациональный смысл не может не

быть понимаем, и в этой [понимаемости] его жизнь и совершенство. Здесь ты сможешь уловить и отличие человеческого разума от разума животных. Почему человеческий разум поглощается в бессмертии интеллектуальной жпзни, которая всегда есть понимание? Потому что он всегда сам по себе понятен (intelligibilis), как свет сам по себе видим. Но инаковости света, каковы цвета, не сами по себе видимы, и так же ие {сами по себе понятны] инаковости разума, существующие у других видов животных, из-за чего они изменчивы и тленны.

104 Давно слепой человек, начиная видеть, впервые познает это благодаря свету: свет — инаковость зрительного духа, и зрение не овладеет своим единством иначе как через посредство этой своей инаковости. Соответственно предносящийся зрению свет, благодаря которому зрение знает себя видящим, отличается от света зрительного духа. Когда сила света в зрительном духе поглощает внутри себя видимый свет, видимое переходит в видение; наоборот, когда инаковость видимого света своей силой поглощает слабость зрительного духа, единство зрительной силы переходит в инаковость и разделение. То же надо предполагать об интеллектуальной силе и свете рассудка. Рассудок есть инаковость интеллектуального единства, и, если сила последнего не обильна, оно часто поглощается инаковостыо рассудка, и человек принимает мнение за истинное понимание60. Рассудок тоже часто поглощается инаковостыо образов представления так, что плоды воображения человек считает доводами рассудка. И единство силы воображения иногда поглощается чувственной инаковостыо так, что человек принимает воображаемое за воспринятое чувствами,— как младенец с еще расплывчатой (informem) силой воображения считает увиденную им женщину матерыо, которую при этом воображает. То же бывает у других люден с неотчетливой силой воображения.

авб Будучи единством рациональности, интеллект сочетается с телом через эту рациональность: телесная природа может приобщиться к интеллектуальной только в инаковости, а будучи максимально отдалена от нее, нуждается в ступенях опосредования61. Телесная природа причастна поэтому к интеллектуальной в инаковости рационального света через посредство вегетатнв- пой и чувственной областей. В свою очередь ощущение через телесные органы восходит к рассудку, который смыкается с тончайшим и духовнейшим духом мозга; а воспринятая рассудком инаковость [чувства] через посредство рационального единства, которое есть инаковость интеллекта, вбирается свободным от всякого телесного органа интеллектом. Это восхождепие рассудка есть нисхождение интеллекта, и отрешенный (ubsolutus) интеллект, ведя свою охоту в рациональной инаковости, даже истины схватывает как идущие вверх от образов воображения. Пока интеллект исхо- 167 днт таким путем из чувственного, он еще не может поэтому быть истинным абсолютно, а лишь сообразно чему-либо: в рассудке он истинен сообразно рассудку, в воображении — сообразно воображению, в чувстве — сообразно чувству. Но когда он более отвлеченно, вне всякой инаковости рассудка созерцает вещи в своей простой интеллектуальной природе, он схватывает их помимо образов воображения в чистоте истины: интеллект — инаковость бесконечного единства, и чем выше его понимание освобождается (se abstrahit) от своей инаковости, стремясь больше подняться в простейшее единство, тем он становится совершеннее и благороднее. В самом деле, поскольку всякая инаковость постижима лишь в единстве, интеллект как инаковость (раз он не абсолютный, божественный, а человеческий интеллект) способен видеть самого себя как есть только в божественном единстве; ни сам себя, ни что бы то ни было понимаемое как оно есть интеллект не может постичь иначе, чем в истине, которая есть бесконечное единство всего. С другой стороны, он не можег созерцать бесконечное единство иначе, чем в своей интеллектуальной инаковости: в себе интеллект созерцает это единство пе как оно есть, а как оно понимается по-человечески, и уже через такое понимаемое в инаковости единство он поднимается — чтобы абсо- лютпее войти в него как оно есть — от истинного к истине, вечности и бесконечности. Здесь последнее совершенство интеллекта; через нисходящую в него тео- фанию он постоянно восходит к более полному уподоблению божественному и бесконечному единству, в котором бесконечная жизнь, истина и покой ума.

У пего настолько тонкая природа, что он как бы tes видит шар в центральной неделимой точке. Когда он стяжен в рассудке, он видит тот же шар в его рациональном основании, по которому все исходящие от центра к поверхности липии равны. Видя его в воображении, он представляет его округлым и телесным. Чувство зрения способно видеть уже не весь шар, а лишь часть его, улавливая его весь только с помощью рассудка, сопоставляющего одну часть с другой. Причем как интеллектуальная истина в своей точности непостижима рассудком, так рациональная истина пе может [полностью] воплотиться в чувственной сфере. И инаковости всегда обязательно есть убыль: едипство существует в различии ие иначе как с отпадением от точности и равенства — иначе, будь здесь возможно точное равенство, это уже не была бы инаковость. Соответственно рациональное основание круга пе есть истинный интеллектуальный круг, поскольку интеллект считает круг истинным не потому, что у него равны линии от центра к окружности; это рациональное определение интеллектуального круга относится к истинному кругу только как знак к означаемому, различие к своему единству, или составное к простому, или развертывание к свернутости, или конкретно ограниченное к абсолютному. Круг в конкретном бытии на путях рассудка и не может быть иным, но в более абсолютном единстве он интеллектуально существует без инаковости линий и окружности62. Как рассудок в единстве интеллекта дискурсивно ведет доказательство на его априорных основаниях, так наше интеллектуальное познание не может быть истиннее, чем когда в абсолютном единстве, которое есть истина, всякое различие созерцается им не как различие, а как единство со всей абсолютностью и точностью, какие позволяет божий дар63. В совершеннейшей точности это доступно только божественному интеллекту, который есть сама абсолютная точность; он один есть все понимающее во всяком интеллекте и все понимаемое во всем понимаемом.

Интеллектуальное познапие по полноте своего актуального совершенства относится к остальным, как тело к поверхности, липии и точке, но по своей тонкости — как точка к линии, поверхности и телу: оно схватывает истину в точности и тонкости и одновременно в совершенстве. Рациональное познание ограниченнее, по довольно совершенно, подобно поверхности,

а по своей топкости подобно линии. Познание с ио- мощью воображения более конкретно, по совершенству подобпо линии и грубо, как поверхность. Чувственное познание — самое индивидуально ограниченное, наименее совершенное, подобно точке, наиболее грубое, подобно телу.

Эти виды познания разнообразно изменяются соот- 170 ветственно разнообразию органов, силе несущих духов и различию единства, через которое опи приходят к инаковости. Так, если прозрачная среда, через которую инаковость света восходит в зрение, изменена красным или другим цветом, того же цвета кажется и видимая вещь, поскольку постигается не в простом единстве, каков чистый свет, а в свете, преломившемся (alterata) в прозрачной среде — скажем, в берилле, стекле, в пламени или в расцвеченном или преломившемся луче. Интеллект тоже постигает чистые образы, только если будет чист и свободен рассудок, коль скоро рассудок есть единство инаковости образов, а при его нарушении и искажении суждение интеллекта искажено, как видим, когда рассудок привязан к авторитету: он тогда искажен и отторгнут в ту или иную ограниченность от своей чистоты, и вслед за ним искаженным оказывается суждение. Одержимые страстью лишены поэтому верного суждения, поскольку свет интеллекта в них ограничен и извращен, подобно тому как чувство вкуса, нарушенное болезненным слюноотделением, извращенно судит о сладком, ощущая его горьким. То же в отношении прочего.