Часть первая I 

Дав на предыдущих страницах достаточные доказательства существования Всего и Целого, я буду ссылаться на них в нижеследующих рассуждениях, которые полностью явятся их подтверждением, точно так же как и все те, какие и до сих пор приводил на их основании.

Бог, созданный по нашему образу и подобию, как существо физическое и существо моральное, создан был также из понятий Всего и Целого, как существо метафизическое и сверхъестественное. Поэтому-то мы и придали ему сразу атрибуты и отрицательные, и положительные. Мы одинаково о нем говорили, что он бесконечен, безмерен, вечен, неразделим, непроницаем и пр., что он не может быть сравниваем, что он единствен, что у него нет ни начала, ни конца (что справедливо в отношении Всего) и что он совершенен, верховен, абсолютен и пр.; что он есть наш истинный термин сравнения, наш архетип, что он един, что он — начало и конец (что справедливо в отношении Целого).

Исходя из идеи о Всем, мы говорим о боге, что он Все, и, исходя из идеи о Целом, мы говорим о боге, что он наше Целое. Ибо сказать о нем, что он Все, — значит ничего в нем не различать, значит рассматривать бога в себе, или, что то же, вне всякого соотношения; сказать же о нем, что он наше Целое, — значит отличать нас от него, значит рассматривать его по отношению к нам — в отношении, одинаковом между нами и им и им и нами, откуда вытекает та истина, что нет различия между частями и целым, а есть только между отдельными частями

Отрицательные атрибуты, приписываемые нами богу, который есть Все, отрицают тогда лишь некоторые атрибуты метафизические, или положительные, а если они не отрицают их все без исключения, если мы удерживаем некоторые из них как со в ер* шенный, верховный, абсолютный, чтобы приписать их богу, то происходит это единственно потому, что мы употребляем эти атрибуты в смысле как метафизическом, так и моральном и что, приписав богу такие моральные атрибуты, как мудрость, справедливость, милосердие, мы тщательно воздержались от того, чтобы приписать ему отрицающие их атрибуты.

453

Й5 Д.

u Путем различения между одной частью и другой и отыскивается последнее из возможных различий — различие частей от Щелого, которое, будучи последним возможным различием, дает : совершенное равенство.

Главным образом потому, что мы приписали богу атрибуты моральные и тем самым сделали из него свое подобие, он всегда был для нас объектом веры, или, правильнее сказать, всегда был для нас объектом непостижимым. Ныне мы имеем очевидное доказательство этому, ибо, если оставить в стороне, как я это делаю, эти нелепые атрибуты, ничто но может быть для нас более постижимо, чем бог; я разумею под этим только те две противоположные точки зрения на существование, из которых мы сотворили бога [123]*.

Отрицание моральных атрибутов мы отнесли к атрибутам дьявола, или злого начала, и сделали этим лишь то, чего не сделать не могли. Как могли мы в неведении истины, в каком мы пребывали, и в вытекающем оттуда следствии, а именно в общественном состоянии добродетелей и пороков, не приписать богу и дьяволу атрибуты моральные и противоположные вместо атрибутов лишь противоположных и чисто метафизических, придающих им существование относительное, каким они в самом деле обладают?

Бог и дьявол существуют, но единственно в том смысле, что они — обе противоположности или абсолютные крайности, что они — метафизические более и менее, большее или меньшее совершенство, порядок, добро, реальность, равенство, единение, красота, движение и пр. Менее по отношению, например, к добру — ограничусь этим атрибутом — есть то, что мы называем злом. Ибо зло есть противоположность добру, а не отрицание его, раз можно сказать большее или меньшее зло, как можно сказать и большее или меньшее добро.

Но до какой степени обе крайности — метафизические более и менее искажены в наименованиях бога и дьявола, в идее физической и моральной, в человекоподобном представлении, которое мы связываем с этим созданными абсурдом словами, тогда как их лучше было бы назвать добрым и злым началом![124]* Не имея возможности поступить иначе, мы связываем с ними также представление о метафизическом, или сверхъестественном; но представление это почти совершенно затемняется первым, которое, вселяя в нас страх перед богом и дьяволом, действует на нашу чувственность.

Создай мы дьявола как отрицание всех атрибутов бога, подобно тому как мы сделали его отрицанием всех его моральных атрибутов, он был бы, с одной стороны, отрицателен для всех отрицательных атрибутов, что абсурдно, а с другой — отрицателен для всех положительных атрибутов, что сделало бы из него универсальное Отрицательное бытие, бытие бесконечное.