§ 23. Апперцепция в выражении и апперцепция в наглядных представлениях
Понимающее54 схватывание, в котором осуществляется придание значения (das Bedeuten) знаку, родственно — в той мере, в какой
каждое схватывание есть в определенной степени понимание или толкование — объективирующим схватываниям (осуществляющимся в различных формах).
В них, благодаря некоторому пережитому комплексу ощущений, возникает для нас наглядное представление (восприятие, воображение, отображение и т. д.) предмета (например, «некоторой внешней» вещи). И все же феноменологическая структура обоих схватываний различается в значительной степени. Если мы вообразим некоторое сознание до всякого опыта, то оно могло бы о щ у щ а т ь то же самое, что и мы. Однако оно не видело бы вещей или событий в сфере вещей, оно не воспринимало бы деревья или дома, полет птицы и лай собаки. Здесь тотчас возникает искушение представить положение дел следующим образом: для такого сознания ощущения ничего не означали бы, они не имели бы для него силы в качестве знаков относительно свойств предметов, и понимание этих ощущений не имело бы силы в качестве знака самого предмета; они просто переживались бы, однако им недоставало бы (вырастающего из «опыта») объективирующего тол - кования. Здесь мы говорим о значении и знаке так же, как в отношении выражений и родственных им знаков.Между тем не следует неправильно понимать то, что было сказано в отношении восприятия (которым мы ограничимся для простоты), как будто сознание направляет свой взор на ощущения, делает их самих предметами восприятия и толкования, которое должно основываться лишь на этом — как это в самом деле имеет место в отношении предметно осознанных физических объектов, которые, как, например, звучание слова, функционируют как знаки в собственном смысле. Очевидно, что ощущения становятся объектами представления только в психологической рефлексии, в то время как в наивном наглядном представлении они хоть и являются компонентами представления как переживания (частями его дескриптивного содержания), однако ни в коем случае не его предметами.
Воспринимающее представление осуществляется потому, что пережитый комплекс ощущений оживляется определенным типологическим свойством акта (Aktcharakter), определенным схватыванием, подразумевающим [предметность] актом (Meinen); и так как комплекс ощущений имеет место, является воспринятый предмет, в то время как сам этот комплекс так же мало является, как и акт, в котором конституируется воспринятый предмет как таковой. Феноменологический анализ учит нас также, что содержание ощущения предоставляет, так сказать, аналогичный строительный материал для содержания предмета, представленного с его помощью: отсюда мы говорим, с одной стороны, об ощущаемых, с другой стороны, о воспринимаемых цветах, протяженностях, интенсивностях и т. д. Взаимно соответствующее никоим образом не есть тожде-ственное, но только близкое по роду, как можно легко убедиться на примерах: равномерная окраска шара, которую мы видим (воспринимаем, представляем и т. д.), нами не ощущалась.
В основе знаков, понятых как выражения, лежит точно такое же «толкование», однако только в качестве первого схватывания. Если мы рассмотрим более простой случай, где выражение понято, но не оживлено никаким иллюстрирующим созерцанием, то посредством первого схватывания возникает явление просто знака как здесь и теперь данного физического объекта (например, звучания слова). Это первое схватывание фундирует, однако, второе, которое совершенно выходит за пределы пережитого материала ощущений и более не находит в нем свой аналогичный строительный материал для теперь подразумеваемой и всецело новой предметности. Эта последняя подразумевается новым актом придания значения, однако она не предъявлена в ощущении. Придание значения, характерное свойство выражающего знака, предполагает как раз знак, в отношении которого оно является приданием значения. Или, говоря чисто феноменологически: придание значения есть так-то и так-то окрашенное типологическое свойство акта, который предполагает в качестве необходимого фундамента акт наглядного представления.
В последнем выражение конституируется как физический объект. Выражением в полном и собственном смысле оно становится лишь благодаря фундированному акту.То, что имеет силу в простейшем случае для выражения, понятного без созерцания, должно также иметь силу и в более сложных случаях, когда выражение переплетено соответствующим созерцанием. Источник значимости (Bedeutsamkeit) одного и того же выражения, употребляемого осмысленно то при наличии иллюстрирующего созерцания, то без него, не может ведь проистекать из различного рода актов.
Конечно, нелегко анализировать дескриптивное положение вещей, принимая во внимание неучтенные здесь более тонкие градации и разветвления. Особенно трудно верно понять функцию представлений, привносящих наглядность, — усиление или даже приведение к очевидности интенции значения, которое они дают; понять их отношение к тому характерному, что присуще пониманию, или значению, и что уже в лишенном наглядности выражении служит в качестве смыслопридающего переживания. Это широкое поле для феноменологического анализа, поле, которое не может обойти логик, если он желает привести к ясности отношение между значением и предметом, суждением и истиной, неясным мнением и гарантированной очевидностью. Ниже мы займемся соответствующим подробным анализом[39].
Третья глава
Колебания значения слов и идеальность единства значений