757. О надменности (Orgueil)
158. Проявления надменности противоположны проявлениям великодушия
Если человек испытывает уважение к самому себе не потому, что чувствует в себе желание всегда использовать на благо свою свободную волю — а из этого желания, как я уже сказал, происходит великодушие,— то такое само&уважение всегда порождает весьма предосудительную над&менность, которая настолько отлична от истинного велико&душия, что их проявления совершенно противоположны. Все другие блага, как, например, ум, красота, богатство, почести и т. д., обычно ценятся высоко, потому что встре&чаются у немногих и по природе своей большей частью таковы, что не могут быть даны многим. Поэтому люди надменные стараются унизить всех других и, будучи ра&бами своих желаний, все время находятся под влиянием ненависти, зависти, ревности или гнева.
159. О порочном смирении
Низость, или порочное смирение, заключается глав&ным образом в том, что человек чувствует слабость или не&решительность и, как если бы он не пользовался в полной мере своей свободной волей, не может удержаться от поступков, которые, как он знает, вызовут у него впослед&ствии раскаяние.
Такой человек не уверен в том, что он может самостоятельно существовать, и не в силах отка&заться от вещей, приобретение которых зависит от других. Таким образом, порочное смирение — совершенная проти&воположность великодушию, и часто случается, что те, у кого самая низкая душа,— самые заносчивые и надмен&ные, в то время как самые великодушные — самые скром&ные и самые смиренные. У людей сильных и великодуш&ных настроение не зависит от их благополучия или от происходящих с ними несчастий, тогда как людьми со слабой и низкой душой управляет случайность; благопо&лучие служит для них не меньшим основанием для над&менности, чем несчастье — для смирения. Часто мы ви&дим, как они позорно унижаются перед теми, от кого ожи&дают себе какой-нибудь выгоды или же какого-либо зла, но в то же время они дерзко возносятся перед теми, от кого ничего не ожидают и кого не боятся.160. Каково движение духов при этих страстях
Легко понять, что надменность и низость не только пороки, но и страсти, потому что вызываемое ими волне&ние хорошо заметно на внешности тех, кому случается внезапно возгордиться или почувствовать себя подавлен&ным из-за какого-нибудь нового обстоятельства. Но можно сомневаться, являются ли страстями великодушие и сми&рение, относящиеся к добродетелям, ведь вызываемые ими душевные движения не столь заметны и кажется, что добродетель не связана со страстью в такой мере, как по&рок. Однако я не вижу, почему то же самое движение ду&хов, которое укрепляет какую-то мысль, когда она не&обоснованна, не могло бы укреплять ее и тогда, когда у нее есть твердое основание. А так как надменность и велико&душие заключаются только в высоком мнении о самом себе и отличаются друг от друга только тем, что это мнение у надменного человека ни на чем не основано, а у велико&душного — вполне справедливо, то и надменность и вели&кодушие, как мне кажется, можно отнести к одной и той же страсти, которая вызывается движением, состоящим из движений удивления, радости и любви как к самому себе, так и к предмету своего уважения.
Напротив, дви&жение, вызывающее смирение, добродетельное ли или же порочное, состоит из движений удивления, печали и любви к самому себе, смешанной с отвращением к своим недостат&кам, заставляющим презирать себя. Все различие, какое я замечаю в этих движениях, заключается в том, что дви&жение удивления имеет две особенности: во-первых, не&ожиданность делает его сильным с самого начала; во-вто- рых, это движение продолжается с той же силой, т. е. духи продолжают направляться в мозг в одном и том же коли&честве. Первая особенность относится скорее к надмен&ности и низости, чем к великодушию и добродетельному смирению; вторая, напротив, наблюдается скорее при ве&ликодушии и добродетельном смирении. Причина этого заключается в том, что порок происходит обыкновенно от невежества и что чаще всего гордятся и принижают себя больше, чем следует, те люди, которые хуже всего знают себя самих. Ибо то, что происходит с ними впервые, пора&жает их, и, относя эту новизну на свой счет, уважают или презирают себя в зависимости от того, оценивают ли они происходящее в свою пользу или нет. Но так как нередко после того, как они чем-либо возгордились, они испыты&вают неудачи, их принижающие, движение страсти у них изменчиво. Напротив, в великодушии нет ничего, что не было бы совместимо с добродетельным смирением, и ни&чего, что могло бы изменить движение духов. Это делает их движения неуклонными, постоянными и всегда одина&ковыми. Но эти движения в меньшей степени происхо&дят от удивления, потому что тот, кто уважает себя таким образом, хорошо знает причины самоуважения. И все же можно сказать, что причины эти столь поразительны (а именно способность пользоваться свободой воли, дающая основание для высокой самооценки, и слабости обладаю&щего этой способностью субъекта, не внушающие ему большого уважения к самому себе), что всякий раз, когда о них думают, они вновь и вновь вызывают удивление.