140 [О СХОДСТВЕ И РАЗЛИЧИИ ЛЮДЕЙ]
Если задумаешь приступить со своими предположениями к сходствам и различиям человеческой вселенной, тебе надо будет рассмотреть фигуру универсума, представив человеческий вид стяжеиным внутри большего круга.
Тогда ты заметишь, что в пределах человеческого вида некоторые более свободные (abstractions) и созерцательные люди пребывают как начало [всего вида] в том или ином общении с духовными п вечными сущностями, как бы в высшем небе человечности; остановившиеся на созерцании истины, они суть интеллект вида. Есть и другие, рассудок вида. Они стоят над низшими, как бы чувственными. Первые, мудрецы,— как бы ярчайшие и чистейшие светы, несущие в себе изображение (effigies) духовного нетленного мира; последние, чувственные,— как бы звери, следующие похоти и сластолюбию; средние причастны свету, льющемуся к ним от высших, и стоят во главе низших. При единстве человеческого вида все вообще множество внутри вида в целом подразделяется, таким образом, на три части людей.Потом, однако, внутри самой части религии, или 147 созерцательности, ты видишь три более специальных разделения, потому что какое-то множество людей приобщается к ней с высотой и благородством поверх всякого рассудка и чувства, другое стягивает ее в некую
рациональную конкретность, а низшее — в чувственность. Как можешь таким путем заметить, та или иная религия, по-разному обещающая людям более высокую бессмертную цель, от природы присуща всему человеческому виду, причем обитатели нашего мира причаст- ны к ней по-разному, как показывает фигура универсума: первые, более свободные, причастные религии более духовно над всяким рассудком и чувством, ожидают жизни, по своему превосходству выходящей за пределы всякого рассудочного и чувственного постижения; вторые, вводя счастье в пределы рационального, полагают цель в познании вещей и пользовании ими; третьи — нелепейшим образом — в чувственных наслаждениях.
Первые делятся еще на три части, так же вторые и третьи.Этим путем рассматривай ступени наиболее общего сходства и различия всех людей в том, что касается религии в третьем небе, господства во втором, подданства в нижнем. Хотя эти части, на которые подразделяется человеческий вид, в общем и целом сохраняются повсюду неизменными, однако в частном они допускают колебания, причем точность их истины может быть уловлена нами только предположительно. Интеллектуальное единство религии принимается изменчивым множеством правителей второго неба в разнообразной инаковости и тоже изменчиво. Так и единство господствующей сферы, которое именуется еще единством рационального вида, неустойчиво пребывает в многообразном различии модуса среди текучего множества подданных чувственной сферы.
Заметь еще, что, как бы долго религия или власть ни оказывались у какого-то парода этого мира постоянными, они не сохраняются во всей точности. Так, река Рейн, кажется, течет давно и постоянно, но никогда не бывает в одном и том же положении: она то бурнее, то яснее, то полноводнее, то мелководнее, причем хотя правильно будет сказать, что она была некогда и шире, и уже и постепенно перешла от большей ширины к меньшей, однако в точности такой, как сейчас, она явно никогда не была. И религия тоже неустойчиво колеблется между духовностью и суетностью (tempo- ralitatem). То же власть: опа держится, колеблясь (pendule perseverat) между большим и меньшим повиновением.
Можешь потом уловить путем предположений раз- 150 личие всех обитателей мира по сложению, облику, порокам и нравам, тонкости и грубости, сделав круг универсума горизонтом обитателей, охватывающим север, юг, восток и запад, и поместив в нем юг на высшее место, север на низшее, а середину мира на среднее. С севера на юг — восхождение человеческого вида, с юга в направлении севера — нисхождение, так что все люди, причастные горизонту [обитателей] в высшем небе, сильнее интеллектом, средние рассудком, низшие чувством.
Соответственно в северпых областях разум больше погружен в возможность и ощущения, люди здесь как бы чувственные; в средней области разум процветает своей рассудочной частью; в третьей он более свободен. В странах Индии и Египта недаром преобладали умосозерцательная религия и абстрактные математические искусства; в Греции, у африканцев и римлян процветали диалектика, риторика и юридические пауки; в других, более северпых областях — чувственные, ремесленные (mechanicae) искусства. По в каждой области обязательно есть люди, по-своему искусные во всем, и по-разному все причастны к единой природе единого вида.Подобным образом, когда обратишь исследование 151 па телесное устройство людей, рассмотри фигуру «11». Разбирая цвет людей, единство света сделай северной точкой, тьмы — южной н увидишь, что белые —• из северных областей, черные — южные, у средних — срединные качества.
Рассматривая тем же способом сложение, заметишь, 152 что срединные лучше сложены, потому что крайности гармоничнее и согласнее приведены здесь к некоему единству сочетания; у северных обнаружишь излишек холодности и неусвоенной влаги; у южных — недостаток этого и изобилие сухости. В более холодных областях телесный жар сильнее во внутренних частях благодаря его стянутости к центру, а в более жарких 911 сильнее в конечностях.
Смотря по различию местностей, ты сможешь пред- 153 положительно определить отсюда питание и одежду, жилища и обычаи, телесную крепость, болезненность и ущербность, разнообразие форм и роста.
Если исследуешь путем предположений пороки и 454 добродетели пародов, рассмотри ту же фигуру. Начиная
под арктическим полюсом восхождение к антарктическому, человечество приходит под экватором к высоте и к концу восхождения, а восходит оно от этого мира к иному. Движется оно наподобие человека сначала в цветущем возрасте, потом в установившемся, потом в стареющем. Соответственно люди, занимающие нижнюю ступень, населяющие первую треть мира восхождения, относятся к другим как человек в том возрасте, когда телесные силы еще переходят из потенции в актуальность, то есть между годами младенчества и возмужания. Грехам, присущим этому возрасту, а вместе и добродетелям этого возраста по-разному при- частны северные области, причем одни ближе к возмужанию, другие к младенчеству, у некоторых больше суровости, мужества и правизны (dextrales), каковы близкие к востоку люди, другие более женственны, болтливы, легкомысленны, мягки и непостоянны, как западные. Срединные народы, стоящие между возмужанием и старостью, тоже по-разному и с различием востока и запада причастпы порокам и добродетелям этого возраста. А у более южных народов — пороки и добродетели возраста, который между старостью и дряхлостью.
Сказанного здесь о таких сравнительных свойствах достаточно; при желании выводи отсюда более частпыо подробности.