ГЛАВА 24
409 Николай.
Он говорит, что бог есть дух, потому что оп, как бестелесный, не заключен в пространстве, наподобие тела. В самом деле, бестелесное существует прежде телесного, пепространственное — прежде пространственного, несложное — прежде сложного. Ибо во всем сложном не усматривается ли только простое, или несложное? Ведь сложное называется по своему несложному принципу. Если бы в сложном усматривалось сложное и в этом последнем сложном — опять сложное, тогда следовало бы, что одно было более сложным, а другое — менее. Наконец, [все равно] пришли бы к несложному, так как слагаемое прежде сложного. Ведь ничто сложное не составляется из самого себя. Следовательно, должно существовать несложное слагаемое, которое прежде части, прежде целого, прежде мира и прежде всего; и в нем все существует предварительно и несложно. Поэтому в сложном следует усмат- ривать только несложпое. Так, ум прежде сложной линии созерцает несложную точку, потому что точка есть знак, линия же — обозначенное. Что же усматривается в обозначенном, как не знак, раз знак есть знак 110 обозначенного? Поэтому знак есть начало, середина и конец обозначенного50, какова у линии — точка,у движения — покой, у времени — мгновение и вообще у делимого — неделимое. Я, однако, ие усматриваю неделимое в делимом как бы в качестве его части, потому что часть есть часть целого, но в делимом я вижу само неделимое прежде части и целого и вижу его неотличным от него. Ибо если бы я не видел неделимого, я вообще ничего бы не видел. В конечном счете, когда я вижу в нем иное, я вижу только неиное. Поэтому бог есть дух духов, и он прежде всяких духов созерцается через неиное. С уничтожением этого не может пребывать ни дух, пп тело, пи вообще что-нибудь именуемое. Подобно тому как холод может быть назван духом пі вследствие своей невидимости и активности, которая ощущается в холодном или во льду, и с уничтожением этого холода прекратит существование лед,— потому что с исчезновением замораживающего и леденящего духа перестает быть и лед,— подобно этому, с прекращением в сложном связующего духа прекращается сложное; с прекращением духа, образующего сущность (essentiante), перестает быть сущее; с прекращением же духа различающего и разделяющего, или, чтобы выразиться точнее, духа неиначествующего (поп ali- ante), равным образом прекращается все, ибо дух, создающий все во всем, дух, посредством которого каждое есть не иное, чем оно есть, именуется мною неиным. Он есть дух духов, поскольку всякий дух есть не что иное, как дух; и этот дух поистине постигается только в духе или в уме. Лишь этот дух разумной твари, называемый умом, может созерцать истину. В самой же истине он видит дух истины, который относительно всего истинным образом достигает, чтобы оно было тем, что оно есть. И как оп видит его, так же и поклоняется ему, то есть в духе и истине.Аббат. Ты, отец, привел меня К духу, которого Я 112 созерцаю как творца всего, как созерцал пророк, говоривший творцу: «Пошли духа своего, и — сотворятся». И как желающий льду смог бы просить прислать духа, от которого веяло бы леденящим дыханием, таким же
образом —и обо всем желаемом. [Ты достиг и того], что я вижу наш ум как образ того духа. Ведь дух тот, который от своей силы простирается на все,— этот дух все исследует, творит понятия и подобия всего; творит, говорю, ибо подобия вещи в понятиях он создает не из чего-нибудь иного, как и дух, который есть бог, не создает чтойности вещей из иного, но из себя самого или из неиного. Поэтому, как он не есть иное в отношении к чему-нибудь творимому, так и ум
- не отличен от мыслимого им. Я хорошо вижу также, что в уме самом по себе, более отрешенном от тела, дух творца отражается совершеннее и создает более точные понятия. Я понимаю, что твоим намерением является не что иное, как увлечь нас вместе с собой и привести на путь созерцания первого, которое есть все во всем; однако, поскольку на этом пути один идет быстрее другого в смысле понимания, я оставляю тебя в покое. Нас удовлетворяет твое руководство, которым ты стремился направить пас к самому началу, определяющему себя самого и все, бывшему всегда до сих пор предметом искапия для всех и всегда достойному искания в дальнейшем. Так будем держаться того пути, который ты нам открыл посредством неиного. И от имени всех я бесконечно благодарю тебя. И мы всегда будем благодарить тебя до тех пор, пока по увидим в Сионе лицом к лицу бога богов, всегда благословенного.
- Положения того же высокопреосвященного отца,
господина кардинала Николая, о значении неиного
- Определение, которое определяет себя и все, есть тр, которое ищет всякий ум.
- Усматривающий наибольшую истину в том, что определение есть не что иное, как определение, усматривает также, что это «неипое» есть определение определения.
- Кто видит, что неиное есть не что иное, как неиное, видит также, что неиное есть определение определепия.
- Кто видит, что неиное определяет себя и определение, все определяющее, тот видит, что пеиное не
есть нечто иное в отпошении ко всякому определению и ко всему, получившему определение.
- Кто видит, что пеиным определяется принцип, 115 ибо принцип есть не что ипое, как принцип, тот видит, что неиное есть принцип принципа; он видит также, что оно есть середина середины, и конец конца, и имя имени, и сущее сущего, и не-сущее пе-сущего. Это имеет значение относительно всего и каждого, что может быть только высказано или помыслено.
- Кто видит, каким образом из того, что неиное определяет самого себя, само пеиное есть неиное неиного и каким образом из того, что оно определяет все и каждое, оно есть все во всем и каждое в каждом, тот, конечно, видит, что это пепное есть иное самого иного, и видит, что неиное не противополагается иному. Это — тайна, которой нет подобной.
- Кто Ьидит, каким образом с удалением неиного не остается ни нное, ни ничто (поскольку пеиное есть ничто самого ничто), тот, конечно, видит, что неипое есть все во всем и ничто в ничто.
- Невозможно, чтобы нечто могло войти в че- 110 ловеческое мышление без этого неипого, так как последнее есть мышление мышлений. И хотя само неиное ио отлично от мышления, мыслящего о себе самом, оно не есть, однако, само это мышление, поскольку мышление не есть просто неиное, ио не что ипое, как мышление. И само неиное не иначе относится ко всему, что может быть высказано.
- То, что ум видит, он пе видит без неиного. Именно, он не видел бы иного, если бы пеиное не было иным этого иного. Так же он не видел бы и сущего, если бы неипое не было сущим самого сущего. И так — обо всем, что может быть высказано. Поэтому ум видпт все иное через иное, которое есть неиное, а тем самым также все иное. В самом деле, он видит иную истину через истину, которая есть неиное; и — иной разум через разум, который есть неиное. Следовательно, всякое иное он видит предварительно (prioriter) как неиное. Подобным образом он видит, что все — и имя, и чтойность, и иное — имеет то, что имеет, от неиного.
- Кто видит, что конечное есть не что иное, как 117 конечное, и бесконечное — не что иное, как бесконечное, и — равным образом о видимом и невидимом, исчислимом и неисчислимом, измеримом и неизмеримом,
постигаемом в понятии и непостижимом в понятии, вообразимом и невообразимом, мыслимом и немыслимом и прочее тому подобное,— тот видит, что бог, обозначенный при помощи неиного, не ограничен ни конечным, ни бесконечным, неизмерим ни мерою измеримой, і1и неизмеримою, неисчислим ни числом исчислимым, ни неисчислимым.
В этом же смысле бог не вообразим, не мыслим, не именуем ни именем именуемым, ни именем неименуемым, хотя он и не есть иное ни в отношении всего этого и иного, что может быть высказано, ни в самом этом ином.118 XI. Кто видит, что пеипое, определяя себя, определяет все, тот видит, что оно есть адекватнейшая мера всего, большая — большого и меньшая — меньшего, равная — равного, прекрасная — прекрасного, истинная — истинного и живая мера —живого. И так —обо всем.
XII. Кто видит, что неипое есть определение и предмет определения и себя и всего, тот во всем, что он видит, видит только определяющее себя самого неиное. В самом деле, что он видит в ипом, как но неиное, себя самого определяющее? Что иное видит он в небе, как не неииое, себя самого определяющее? И так во всем. Следовательно, творение есть обнаружение определяющего себя творца или выявляющего себя света, который есть бог, как бы раскрытие ума, себя определяющего, каковое для предстоящих происходит посредством живой речи, а для удаленных — через вестника или писание. В этих обнаружениях ума нет ничего иного, кроме ума, который себя определяет, яс- пейше и живо раскрывая себя перед слушающими при помощи собственной речи, перед удаленными — при помощи посланной речи, перед удаленнейшпми — при помощи написанной. Таким образом, неиное ума обнаруживает себя в первых творениях яснее, а в других — сокровеннее.
Ц9 XIII. Кто видит, что неипое, которое является пе- иным самого неиного, сияет в вечном, где оно есть вечность вечной вечности, и в истинном, где оно есть истина истины, и в благом, где оно есть благо благой благости, и так — в остальном,— тот во всем видит отражение бога, триедино себя определяющего. Ибо триединое неиное в едином есть единство единого единства, в сущем — сущность сущей сущности,
it в величине — величина величайшей величины, и в количестве — количество количественного количества, И т. д.
- Кто в ином видит неиное как ипое, тот видит, что в утверждении утверждается отрицание. И кто видит бога прежде утверждения и отрицания, тот видит, что в создаваемых нами о нем утверждениях бог не есть отрицательное утверждение, которое утверждается, но есть утверждение утверждения.
- Кто видит в ином неиное как иное, тот в горя-120 чем видит пегорячее как горячее, в холодном — нехолодное как холодное, в оформленном — неоформленное как оформленное, в сделанном — несделанное как сделанное, в делимом — неделимое как делимое, в сложном — несложное как сложное и вообще в утвердительном — неутвердительиое как утвержденное, и он видит, что отрицание есть такой принцип утверждения, что
с уничтожением его уничтожается и утверждение. Следовательно, отрицания направляют взор ума на «что» (quid), утверждения же — на «нечто такое» (tale quid).
- Кто видит, что отрицания, которые направляют 12l взор ума на чтойность,— прежде утверждений, тот видит, что всякое имя означает «нечто такое». Ведь тело не означает существа, которое было бы бестелесно, но означает «такое», то есть телесное, как земля — земляное, солнце — солнечное, и так во всем. Следовательно, все имена получают свое обозначптельное па- лагапие от некоего чувственного признака, причем эти признаки следуют за чтойностыо вещей. Следовательно, они обозначают пе ее самое, но «такое-то». Ум же, созерцая предварительно ее самое, отрицает, что это есть собственное наименование видимой им чтойности.
- Ум видит, что неиное есть акт самого акта, 122 и максимум самого максимума, и минимум самого минимума. Он поэтому видит, что чистый акт, который ие может быть чище, никогда не был в потенции, потому что [иначе] он стал бы актом через еще более чистый акт. Поэтому [ум] видит, что все, могущее быть иным, всегда может быть иным, и поэтому в том, что допускает больше или меньше, никогда нельзя достичь актуально наибольшего, больше которого не может быть.
И то, что может быть иным, всегда может быть иным, поскольку оно никогда пе достигает самого неиного.
- Кто видит, что неиное, которое есть иное 123
самого иного, не есть само иное, тот видит иное самого иного, которое есть иное иных. Так он видит равное равного, которое есть равное равных, и благо блага, которое есть благо благ. И так обо всем. Он видит, что неиное, которое есть иное самого иного, не причащаемо иным, поскольку оно не есть ипое в отношении к последнему, но в нем оно есть опо само, а иное причащаемо для иного. Так — о равном, благом и прочем. Благо, следовательно, в отношении к которому неиное не есть иное, причащаемо для всех благих и в разных по-разному. Поэтому никогда не будет двух одинаково хороших или одинаково равных, которые не могли бы быть более хорошими или более равными. И так же обо всем подобном. Следовательно, надлежит, чтобы все иное было иным в отношении к иному, так как только неиное не является иным в отношении к чему- нибудь иному.
- XIX. Кто видит, что бог не есть иное ни в отношении всего мыслящего, ни в отношении всего того, что мыслится, тот видит, что бог дарует интеллекту быть не чем иным, как интеллектом мыслящим, и мыслимому — быть не чем иным, как тем, что постигается интеллектом, и что мыслящий интеллект не есть иное в отношении помысленного. Следовательно, неиное более ясным образом, чем в чувствах, отражается в интеллекте, который не есть иное в отношении помысленного, подобно тому как знание не есть иное в отношении знаемого. Ведь зрение не так ясно есть не иное в отношении видимого, и слух — в отношении слышимого. Умы (intelligentiae) же, в которых ясным образом от- ралсается неиное, быстрее и яснее постигают мыслимое, в отношении которого они иные в меньшей степени. Ибо это и значит мыслить, то есть сделать мыслимое не иным в отношении себя, подобно тому как свет, чем он интенсивнее, тем быстрее делает освещаемое не иным в отношении себя. Мы видим, что неиное во всем отражается, когда становится ясным, что все во всем стремится определить себя. Как тепло стремится сделать все таковым, чтобы оно было не иным в отношении него и определяло себя во всем, так и интеллект — чтобы все стало интеллектом и чтобы он определил себя во всем. Так же точно и о воображении, и о прочем.
- XX. Когда ум размышляет над тем, что не-теплоо нагревается, и благодаря интеллекту он постигает не- теплое, а благодаря чувству — холодное, оп видит, что это не одно и то же, когда прикасается к этому при помощи различных способностей. И, размышляя над тем, что не-холодное, как и нетеплое, усматривается умом, и что не-теплое может нагреваться и нехолодное холодеть, и что холодное может пагреваться, а теплое холодеть, тогда видит он, в каком смысле нетеплое и нехолодное есть одно и то же и что оно называется нетеплым, поскольку, не являясь актуально теплым, оно, однако, моя\Єт пагреваться; и таким же образом оно называется нехолодным, поскольку, пе являясь актуально холодным, опо может, однако, холодеть. Поэтому, пока актуально существует теплое, до тех пор остается в потенции холодное; и пока актуально существует холодное, остается в потенции теплое. Потенция же не успокоится до тех пор, пока опа ие станет актуальным бытием, так как акт есть предел и завершепие потепции; иначе напрасно существовала бы последняя. Поэтому потенции и пе было бы, так как ничто не бывает понапрасну. По так как потенция не приводит себя к акту (потому что она сопротивляется этому), то необходим двигатель, который бы приводил потенцию к акту. Таким образом, ум видит природу, природное движение и неиное как самое в себе отражающуюся природу природы.