ГЛАВА 15 

Фердинанд. Я вижу, что сказанное богословом значительно и глубоко, и оно таково, что направляет со- зерцапие к неизреченной божественности доступным человеку образом.

Николай.

Фердинанд. До сих пор я это еще неясно понял.

Николай. 11о крайней мере ты заметил, что он говорит о первой причине, которую то тем, то иным образом оп показал как все во всем.

Фердинанд. По-видимому, так. Прошу тебя, руководи мною, чтобы вместе с тобой я представил это яснее. 73

Николай. Разве ты, слушая то место, где он называет начало единым, не отметил, что после этого он называет сверхсубстанциальное единое единым, которое существует и определяет всякое число? 30

Фердинанд. Отметил и согласился.

Николай. Почему согласился?

Фердинанд. Потому что хотя единое близко подходит к пенному, однако он признает, что еще прежде единого существует сверхсубстапциальпо-единое; и оно во всяком случае есть то единое, которое предшествует существующему единому; в нем ты и видишь неиное.

Николай. Ты понял очень хорошо. Отсюда, если А будет знаком для неиного, тогда А является тем, о чем говорит богослов. Если я;е, как утверждает он, единое предшествует конечному и бесконечному, полагая предел всякой бесконечности, простираясь па все вместе, пребывая пи для чего не уловимым, будучи определительным и для единого, и для всякого множества, то А, определяя единое, во всяком случае предшествует тому единому, которое есть иное. Ведь поскольку единое есть ие что иное, как единое, постольку с уничтожением А не останется и единого.

Фердинанд. Правильно. В самом деле, говоря, что единое, являющееся сверхъединым, определяет то, что

есть единое31, он уже указал на это единое, которое сверх единого, во всяком случае как на то же единое, которое раньше единого.

74. Николай. Ты мог также увидеть, что богослов обращает внимание на самое «прежде», утверждая, что бог имеет «прежде»32, так что оп есть само «прежде», причем все превосходящим образом. Однако А усматривается прежде самого «прежде», так как «прежде» есть пе что иное, как «прежде». Поэтому, раз «прежде» мыслится не иначе, как прежде чего-нибудь, чему оно предшествует, то А, конечно, есть в высшей степени само «прежде», раз опо предшествует всему ипому. «Прежде» может быть высказано и об ппом, так что существует иное, которое предшествует, и иное, которое следует. Если, стало быть, все, находящееся в последующем, существует, как считает богослов, высшим образом в предшествующем или предшествующе, то в А мы во всяком случае все видим в высочайшей степени, поскольку опо прежде самого «прежде».
75. Фердинанд. Ты великолепно воспроизводишь. Обрати теперь внимание, как объяспяет богослов то, что существующий прежде всех век33 есть век веков, и таким же образом, полагаю, хочет оп сказать обо всем. Оттого, следовательно, что до всего (anterioriter) я вижу бога как А, я вижу в нем все, как его самого. Оттого же, что после всего (posterioriter) я вижу бога в ином, я усматриваю, что он есть все во всем. Если я постигаю его прежде всех век, я постигаю, что в пем вечность есть бог, так как прежде вечности вечность усматривается в своем начале или основании (princi- pio seu ratione). Если я вижу его в вечности, я вижу, что он — вечность. Tj, что «до» я видел как бога, то «после» я вижу как вечность. В самом деле, вечность, каковую в боге я вижу богом, в вечности я усматриваю как вечность, что, конечно, есть не иное, как если вечность усматривается в качестве того, что «после», в нем, как в том, что «до»; в этом случае она есть то, что «до». Когда же он различается в качестве «до», которое в ней, как в том, что «после», тогда он есть то, что «после».

Николай, Ты проникаешь во все при помощи того, что понял о неипом; и поскольку А является для тебя

началом света, ты видишь то, что в противном случае было бы скрыто от тебя. Скажи мне только еще об одном: как принимаешь ты утверждение богослова, что бог в подлиннейшем смысле может быть назван и вечностью, и временем, и днем, и мгновением?34

76